К 17-ой годовщине прозападного, либерально-демократического путча.

19 августа 1991 года несколько танцовщиц варьете «Какаду» загорали голыми в скверике перед гостиницей «Украина»,с интересом наблюдая за шоу с танками вяло идущим на противоположном берегу Москвы-реки у «Белого Дома». Наряд милиции забрал «хулиганок» в отделение, едва не сорвав намеченную на вечер премьеру спектакля «Кошки» в банкетном зале «Украины». К счастью, мужское начало в милицейском начальстве еще присутствовало. Девушек отпустили. И вечером во время премьеры за столиками были отмечены глядящими на сцену несколько вдохновенных лиц в милицейских мундирах. Когда спецназовцы с автоматами сунулись было в зал и ошалели от уведенного – именно милиция вразумляла юнцов: «Ребята, имейте совесть! Садитесь за столик и ни в чем себе не отказывайте! Премьера – это святое!»

– Вообще-то вся гостиница была битком набита офицерами КГБ в штатском. Они чего-то ждали…- вспоминает директор варьете «Какаду» Борис Блейхер – Если бы эти генералы обыкновенной толпой даже без оружия пошли штурмовать Белый Дом – не понадобилась бы ни Альфа, ни Бета, ни остальные зондеркоманды. Одними шапками генеральскими закидали бы и г-на Ельцина и «сочувствовавших» ему «демократов».

Простой, как «Пионерская Правда», он выглядел чаще всего конским барышником на базаре, пытающимся продать тебе старую хромую клячу, и выдавая её за шестилетнего аргамака…В свободное от «бизнеса» время у него было страшно самодовольное лицо пьяного русского мужика, который еще стоит на ногах, но уже утратил контакт с внешним миром, ничего не хочет понимать и сам себе кажется победителем и триумфатором, ловким, умелым, удалым…

Но генералы, вместо того, чтобы Белый дом усмирять, штурмовали нашу актерскую гримерку. И не без успеха! Ну, какой тут Белый Дом? Если бы в сорок пятом Гитлер догадался пригласить нас выступить, но не в Берлине, а где-нибудь в стороне, а штурмовали сегодняшние «супермены», то, глядишь, парад на Красной площади принимал бы не наш усатый, а другой.

. -Давай лучше о бабах…Если я тебя правильно понял – вместо того, чтобы штурмовать Белый Дом, все отправились в «Какаду» на премьеру?

– Ну!

– То есть, ты спас демократию в России? Защитил, так сказать голой грудью?

– Ну, не своей. Я же не Александр Матросов, я бросился на амбразуру грудью товарища, причем, это были красивые женские груди, сиськи, иначе говоря. Красивые.

Прекрасное было время! Всё было внове. Жить хотелось!

В разгар «перестройки» в Таллинне на бульваре Пыхья в ста метрах от железнодорожного вокзала возник первый в СССР торговый кооператив «Оксьон» («Аукцион»), разместившийся в первой в СССР частной ювелирной мастерской Бориса Блейхера. На берега Балтики сразу же началось паломничество торговцев с рынков Средней Азии. Они привозили мешки с мелочью. А возвращались с пачками сторублевок.

За каждую сторублевку труженики из «Оксьон» получали «сверху» десять рублей.

Но еще до перестройки ювелир-подпольщик Борис Блейхер прославился, как муж красавицы Татьяна Блейхер, первой в Советском Союзе вышедшей на сцену таллиннского варьете одетой только в диадему и массивное ожерелье, державшееся на плечах.

Костюм придумал и сделал сам Борис: «Пусть мне все завидуют!»

Другие танцовщицы поначалу испепеляли «голышку» презрением. Но через несколько дней к Тане подошла Анну Рузмаа, комсорг театра оперы и балета «Эстония»,подрабатывавшая в варьете: «Я тоже хотела бы танцевать в таком костюме. Твой муж мог бы сделать его для меня7!»

Уже в «перестройку» Борис и Таня создали собственный театра-варьете, в 1991 году перебравшийся в Москву.

– Объявили набор, арендовали для кастинга Театр Киноактера. Из несколько тысяч человек, рвавшихся танцевать нагими, отобрали человек двадцать пять, к премьере оставив двенадцать, способных быть на сцене интересными…. всех пришлось всему учить. Мальчики и девочки очень старались.

Перед самой премьерой с позволил себе на пару дней улететь в Таллинн, куда из Москвы и в Москву летали штук десять самолетов в день и ходили три поезда.

Таллин тогда писался по-русски с одним «Н», а эстонцы уже требовали, чтобы русские тоже писали Таллинн в двумя Н.

Москва диктату не сопротивлялась.

По этому поводу у меня был забавный разговор с Юрием Михайловичем Лотманом. Я сказал великому ученому: «Прежде, чем требовать что-нибудь от русского языка, эстонцы сначала должны дать ему статус государственного. Тогда появится эстонский русский язык – и предписывай ему что угодно, хоть писать глаголицей или по-арабски. А так – извините, подвиньтесь, мой язык – как хочу, так и говорю и пишу. Хочу – три Н напишу, а не хочу… напишу, например, вообще без Н, на французский манер Талли…

Лотман промолчал.. Он тогда Народный Фронт поддерживал, но очень боялся ближайшего будущего.

Утром девятнадцатого августа меня разбудил телефонный звонок жены.

Вот. У меня уже был билет на самолет в Москву на девятнадцатое.

«Борь, на улицах Москвы танки!» – говорит.

Я ей спросонок: «Немецкие?»

– «Наши!»

«И чего ты испугалась? Ты же всегда любила военных. ».

Пока я мчался в аэропорт, все встречавшиеся чухонцы выглядели присмиревшими.От недавней оголтелости – ни следа.

Забздели, интеллигентно говоря.

А я, радуясь путчу,в полной мере реализовал своё право на нецензурную брань на негосударственном языке.

Мне довольно вежливо сделали замечание, чтобы вел себя потише.

Я огрызнулся, пообещав через неделю приехать в Таллин (с одним Н!) на танке и на Ратушной площади, сидя на башне и хлебая из котелка, спросить : «А в чем, собственно дело?».

Не судьба! «Поющая революция», в Таллинне, которой все пылко умилялись, как выясняется сегодня – была оплачена госбанком по приказу из Москвы. И привела к власти ребят, чьи деды рапортовали обожаемому фюреру о первом и единственном в Европе(!) случае полного выполнения программы «Юден фрай». Причем, исключительно собственными силами, без участия вермахта и СС.

Естественно, революции не делаются без денег. Ведь и господа, топтавшиеся в августе 1991 года у Белого Дома на Пресне, занимались этим не «на общественных началах»! Интеллигентская традиция уходить от надоевшей сварливой жены только с томиком Булгакова, исчезла еще «при Советах».

На выборах 1992 года ультранационалисты взяли деньги у Леонида Ильича Апананского. А дожившим до наших дней старым евреям, когда-то вывезенными Советской Армией на Восток во время наступления гитлеровцев, теперь платят повышенную пенсию, как «жертвам насильственной депортации». Наравне с «лесными братьями»!

Ну, прилетел в Москву, приехал в «Украину»… народу вокруг! Танки мятежные, два, кажется… и два по ту сторону реки…

– Кого ты называешь мятежниками?

– Тех, кто не выполнил приказ начальства, в данном случае – министра обороны СССР и вице-президента. Президент-то жидко обосрался. Все видели.

– Но они же выступили в защиту демократии!

– Да хоть в защиту теории относительности! Армия не должна выступать в защиту чего бы то ни было, кроме Родины, сиречь Государства, то есть своего командира. Всё остальное – мятеж. Ну, вот, сидят, значит, мятежники на своих танках, помню, мороженое едят, а ребята, такие… чукчи… им сочувствующие лакомства подтаскивают, угощают. Мои артисты им бутерброды носили.

– И ты разрешил?

– Конечно. Но я сказал, что если кто опоздает на программу – уволю. Тут, брат, политика. А мне так стало жалко этих пацанов-чукчей! Их ведь пожечь – раз плюнуть! Позиция – ни к черту! Они ничего не видят, к ним можно подобраться с любой стороны. Дебил какой-то их там поставил, впрочем, может и не дебил, а политик. Там они могли с народом общаться, агитировать самим фактом своего существования, а что их вместе с танком могли сжечь, так об этом разве кто когда думает?

– Ты был против демократии?

– Почему был? Я и сейчас – против. А разве есть кто-нибудь, кто за?

– Все за демократию, один ты против?

– Во-первых, не один я, во-вторых, , дураков всегда больше, чем умных людей.

Вот и голосуй после этого.

Я, как бывший физик – сторонник законов провозглашенных не большинством голосов, а объявленных тираническим способом.

Представь себе, что Закон всемирного тяготения провозгласил не Исаак Ньютон, а общее собрание работников, пусть даже не жилконторы, а, например, Академии Наук, где уборщица как на выборах Президента страны имеет такой же голос, как действительный член академии. Да пусть даже одни только академики голосуют. После ньютоновского закона ты вряд ли рискнешь сигануть с балкона, в надежде, что как-нибудь обойдется, а после «демократически» принятого закона всемирного тяготения найдутся желающие попробовать. В Академии-то Наук уборщицы, слава богу, не голосуют, они там убирают, а на выборах Президента страны голосуют. И кого они выбирают? Я, вот, например, всегда говорил, что надо выбирать Филиппа Киркорова. Он симпатичный и поёт лучше любого другого кандидата. А народ своё слово скажет. Филю выберут, как пить дать! В общем-то, его и выбрали.

– Когда?

– Всегда. И всегда будут выбирать. А знаешь, я однажды призывал народ поддержать демократию. Был грех. Это было, когда нас замучили слоганом Да-Да-Нет-Да. Не помню, какой был год, и «какое, милые, тысячелетье на дворе». Подходят ко мне с камерой, да не с той, не менты, они с камерой не подходят, в камеру заводят. Было, помню. Ну, вот, подходят твои коллеги-журналюги и спрашивают, как я собираюсь поддерживать демократию. А я им, мол, мы – молодые (ха-ха! пятьдесят лет!) педерасты всем сердцем поддерживаем демократию, и призываем всех отдать свои голоса за демократию, и тогда все они тоже пидарасами (sic!) будут! Кажется, это не пошло в эфир.

– Не любишь ты демократию !

– А за что ее любить?!

Представь себе, что большинство людей, скажем скотоложцы. И они принимают законы, применительно к сексу, что ты должен и не должен делать. Попробуй что-нибудь возразить против «воли народа»!. Из господ избирателей( да , и законодателей) таблицу умножения помнят не больше половины. Они ничего никогда не читают и ничего не хотят знать.А право голоса у них такое же, как у меня.

Как же я могу любить демократию?

– А что за словечко такое «пидарасы»? Кого это ты так?

– Слово хорошее и происхождение имеет благородное. Это Никита Сергеевич придумал. Это, когда он на художественной выставке посмотрел на их творчество, то спросил: «Вы, что, пидарасы?». Он-то, может быть что-то имел в виду другое, а слово родилось. И я считаю, что его нужно ввести в литературный русский язык, обозначая им отнюдь не сексуальную ориентацию, а некие свойства души. Какие – разберемся. Во всяком случае, это свойства души низкой, впрочем, для кого-то это достоинства. И память о Никите Сергеевиче будет.

– Хруща уважаешь?

– Люблю. С уважением – сложнее. Я к нему отношусь, как нормальный относится мужик к любимой жене. Любит. Прощает. Поколачивает. Кстати, в одной немецкой сексуальной энциклопедии была статья «Секс по-русски». Так вот, там была формула нашего, как они считают, секса: «Бьёт – значит любит». Они это объяснили так, что если любишь, то нужно бить. И о чем мы с ними можем договориться? Какими они нас видят? Будут ли они нас таких слушать. Ты бы стал говорить с человеком, который считает, что любимую женщину нужно поколачивать.

– А ты считаешь иначе?

– Нет, я тоже так считаю, но не как ласку. Вот, если бы мы могли запросто поколачивать наших депутатов, как любимых, но блядовитых жен, то это была бы настоящая демократия. .

– А защитников Белого Дома ты не поддержал?

– Пусть радуются, что не выступил против них, но… они… демократы, в какой-то мере, смогли тогда в девяносто первом победить, в общем, благодаря мне, опять же.

– С этого места, пожалуйста, поподробнее.

– Легко! Как я уже сказал, я сочувствовал путчистам. Не поддерживал, конечно, но… разделял… ждал, что будет, наконец-то, порядок. Но больше всего меня заботил аншлаг в «Какаду».А «Украина» была переполнена всяким служивым людом. Естественно, вечером все они были в зале, у нас на премьере. И на следующий день – тоже. Девочки-то голенькие! Но всё решилось двадцатого ночью, я это видел своими глазами. Ликующая, громогласная, пьяная и обкурившаяся толпа перед Белым Домом, огни салюта, рев рок-групп в динамиках, и сам Белый Дом в праздничных огнях, еще не знающий своей страшной судьбы и будущего позора, и «умники», не ведающие что творят…

Где-то над толпой, в телевизорах, в эфире и над всем этим срамом – Президент с лицом искаженным рефлекторной гримасой счастья алкоголика……И где-то еще один Президент, одинокий, всех предавший, и всех предававший, и всеми преданный…и жалкий…и радость всеобщей Измены, когда ничего не стыдно, потому что изменили все…

– То, что произошло 19 и 20 августа 1991 года – словно принудительная перемена пола. Смею тебя уверить – если приходится по приказу свыше учиться ходить в обуви на высоких каблуках – это жуткая пытка, а не радость. Высокие каблуки меняют не только центр тяжести тела и всю походку, но еще и психику…Без абсолютной убежденности в необходимости такой ломки, без ясного понимания на что идешь, без поддержки любимого человека – самоуничтожение!

Мы с женой стояли у окна в номере на двадцать третьем этаже гостиницы «Украины», смотрели на Белый Дом и понимали, что это празднуют победу над нами.

И пушки стреляли в наши сердца…

Михаил Казаков