(Рецензия книги Баксан Д.
След Сатаны на тайных тропах истории.
Грозный, 1997. 208)

• Бойков Андрей Михайлович — доктор геолого-минералогических наук, ведущий научный сотрудник Института проблем геотермии ДНЦ РАН.
• Бойкова Ирина Владимировна — кандидат филологических наук, доцент исторического факультета Дагестанского государственного университета

В статье проанализированы основные положения современного чеченского национального мифа (автор — Дени Баксан), который фактически является профашистской мифологизированной идеологией. Эта идеология апеллирует к «арийской» теории расовой борьбы Гитлера и ультрарадикальному исламизму, а также содержит национально-религиозную нетерпимость, в частности, антиеврейскую и антииудейскую позиции в качестве одного из ключевых составных элементов. Вскрыты этнографические корни и показана паранаучная основа этой новейшей идеологической конструкции созданной в Чечне — «Ичкерии» сразу же после заключения Хасавюртовских соглашений. Факт возникновения этой агрессивной идеологии на Северном Кавказе заслуживает самого серьезного внимания.

1. Введение

В этнополитическом ракурсе «национальный миф» в отличие от понятия «этническая мифология» понимается в качестве идеологии. Степень мифологизации идеологий, особенно в освещении героики собственной этноистории, обычно прямопропорционально удельному весу этнократических установок идеологов. Резкий переход от интернационализма официальной идеологии СССР к поспешно конструируемым национально-государственным идеологиям новых государств — его осколков — особенно рельефно обнажил как мифологичность большинства этих идеологий, так и их этнократическую сущность. Нередко они насыщены профашистскими идейными устремлениями. В качестве наглядного примера можно указать на современные прибалтийские государства с их атрибутикой межэтнического апартеида, откровенно этнократической законодательно оформленной внутренней политикой и даже реабилитацией и прославлением бывших отечественных фашистов из прибалтийских легионов войск СС.

В наши дни на Северном Кавказе также конструируются национальные мифы как идеологии этносов, претендующих на собственную независимую государственность в условиях отсутствия таковой в своей истории. Поэтому, будучи еще большими неофитами, чем иные идеологи из стран СНГ и Прибалтики, создатели подобных национальных мифов, естественно, становятся в гораздо большей степени и национал-радикалами. Отсюда неудивительно, что ими создаются профашистские национальные мифы, которые содержат явные признаки идеи национального, расового и конфессионального превосходства и нетерпимости. Эти мифы имеют этнографические корни. Они произрастают из этнокультуры: этнической мифологии, языческих культов, этнических стереотипов, унаследованных современниками от традиционного общества. Частично мифы заимствуются извне. Образчик такого современного профашистского национального мифа будет проанализирован ниже.

Печальные реалии недавней чечено-дагестанской войны заставляют отбросить благодушие и пристально всмотреться в этнопсихологию, а также этнополитические и этноисторические воззрения, бытующие у сопредельных народов Северного Кавказа. Это необходимо для того, чтобы возможное развитие грядущих событий не стало столь неожиданным, по крайней мере, для научной общественности Республики Дагестан. Нелицеприятный, но объективный научный анализ одного современного чеченского национального мифа в этой связи представляется как нельзя более актуальным, поскольку этот миф, несомненно, отталкивается от этнических установок определенной части чеченского общества, другими словами, переходя на словарный язык, готовности «воспри нимать те или иные явления национальной жизни и межэтнических отношений и в соответствии с этим восприятием действовать определенным образом в конкретной ситуации».

1. Паранаучная методология создания национального мифа
   

В 1997 г. в Грозном на русском языке издана книга чеченского автора, назвавшегося Дени Бaксаном, под претенциозным названием «След Саганы на тайных тропах истории» [1]. Это издание служит ярким примером целого направления современной этнополитической литературы — профашистских национальных мифов. Книга не прошла научного рецензирования и не была рекомендована и утверждена к печати каким-либо ученым советом, однако автор именует ее «научной».

Свое методологическое кредо он сформулировал достаточно ясно: «История того или иного народа не стоит и ломаного гроша, если у читателя после ее прочтения не сложится ясная и последовательная картина прошлого» [1, с. 79]. Посетовав на то, что «такие внятные книги про историю вайнахов не написаны», автор далее замечает: «Издавались даже какие-то академические труды наподобие двухтомной «Истории народов Северного Кавказа». Однако вместо связной истории — какие-то фрагменты, заполненные археологическими горшками, могилами, названиями культур, малопонятными неискушенному в археологии читателю, беглое упоминание о древних племенах, внезапно появляющихся и столь же внезапно исчезающих со страниц этих «монументальных трудов» [1].

Эта длинная цитата раскрывает «творческий метод» конструктора национального мифа: объединять «фрагменты истории», заполняя научные пустоты собственной фантазией, и на этой основе выстроить «ясную и последовательною картину прошлого». Проверка конструкции на научную достоверность, тем более всесторонний научный анализ каких-то там «археологических горшков» и прочего — не входит в задачу автора. Да и «малопонятно» все это. Словом, перед нами типичная «методология» написания паранаучной литературы.

Рассуждения Дени Баксана, демонстрирующего, кстати, определенную начитанность в отдельных областях знаний, методологически базируются на произвольном отборе аргументов вне общего и специального научного контекста. Зато в них присутствует явный примат эзотерики. Это обстоятельство уже само по себе выводит результаты его поисков из области науки — на что претендует автор — в сферу паранауки. Тем более что в качестве доказательной естественнонаучной основы автором привлекаются, главным образом, отрывки текстов из легковесных газетных и журнальных публикаций научно-популярного характера.

С учетом вышеизложенного, а также принимая во внимание заявление автора, что он написал свой труд «для вайнахов», содержание книги Дени Баксана заслуживает рассмотрения лишь в качестве этнической идеологии — чеченского национального мифа, а не собственно этнографического исследования.

1. Базовые понятия современного чеченского национального мифа Дени Баксана
   

Профашистская направленность этого мифа проявляется в нескольких аспектах. Религиозная нетерпимость вытекает из утверждения автора, что «неверие в Аллаха, игнорирование Его заповедей есть тяжелейшая форма безумия». Автор пытается доказать этот тезис, так сказать, комплексно, призывая себе в помощь как эзотерику, так и современную психиатрию [1]. Заметим, что несостоятельность этой посылки очевидна даже на уровне простой логики, поскольку безумием здесь именуется рациональное мышление, по сути вся рациональная сфера психики — антипод веры — продукта иррациональной сферы. Из этой же посылки следует, что безумцами нужно считать поголовно приверженцев всех остальных без исключения конфессий и религиозных культов.

Выдвинув свой тезис, автор прослеживает в мировой истории корни неверия в Аллаха и находит их в сатанизме, который, по его мнению, берет начало от первобытных шаманов — безумцев и гомосексуалистов. Далее сатанизм через языческие культы в истории древнего мира с их человеческими жертвоприношениями, гомосексуальностью, оргиастичностью и властью «элиты» из вырожденцев распространяется в средневековье. А затем через гомосексуальные организации масонов и орден тамплиеров историческую цепочку сатанизма автор протягивает к современности.

Здесь Дени Баксан апеллирует и солидаризуется с другим небезызвестным идеологом — автором книги «Моя борьба» Адольфом Гитлером, которому явно симпатизирует, а его теорию о расовой борьбе с сатанистами — «жидами» — оправдывает. В своей книге Дени Баксан неоднократно ссылается на Гитлера, используя источники [2, 3], и в итоге дает определение еврейству в качестве расы вырожденцев и враждебных правоверным мусульманам современных сатанистов. Тем самым, он переходит от религиозной нетерпимости уже к национально-расовой.

Мы далеки от мысли, что всякому, кто ссылается на Гитлера или цитирует его труд [2] в связи с рассмотрением «еврейского вопроса», следует тут же приклеивать ярлык «фашиста», а саму постановку «вопроса» пресекать. Мы лишь обращаем внимание на то обстоятельство, что Гитлер, будучи, как известно, гипноидной личностью, тяготел к оккультизму и восточному эзотеризму. Обладая сильно развитой интуицией, в политике он часто руководствовался интуитивными озарениями, но свои антиеврейские воззрения в общественно-политической плоскости стремился обосновывать логически, однако современники обвиняли его в использовании софизмов [4]. Сегодня, спустя полвека, эти воззрения в контексте тогдашних реалий Веймарской республики уже могут и должны быть предметом серьезного изучения современной наукой хотя бы для правильного понимания причин возникновения расовых теорий. Но в то же время не следует забывать, что Гитлер — прежде всего создатель немецкого фашизоидного национального мифа первой половины XX века.

Впрочем. Дени Баксан стремится подкрепить свои выводы также и ссылками на трактовку «еврейского вопроса» в контексте истории Хазарского каганата Л.Н. Гумилевым [5] в свете его фундаментальной теорию этногенеза. С той же целью привлекается автором и расово-антропологическая теория Г. Климова [6] с содержащейся в ней солидной статистикой по «еврейскому вопросу», взятой из научных источников, в том числе научных журналов США.

Ссылки на Гитлера нужны автору и для обоснования своего второго основополагающего тезиса: «Чеченцы — хранители арийской прародины». Этот тезис положен им в основу доказательства национально-расового превосходства чеченского этноса. При этом Дени Баксан зачисляет чеченцев в «арийцы», а Кавказ — в их «прародину», прибегая к явной компиляции. Его основу составляет эклектическая мешанина из обрывков языческих германских преданий и «арийской концепции», заимствованной из идейных основ германского национал-социализма, дополненных собственными умозаключениями на базе произвольной интерпретации вайнахских языковых фонетических созвучий. Какое-либо подтверждение тезиса памятниками материальной культуры отсутствует. Ссылки же автора на данные антропологии несостоятельны, так как и здесь обнаруживается произвольно-тенденциозное истолкование фонетических созвучий и спекулятивное отождествление так называемого «кавкасионского» антропологического типа прежде всего с чеченским. Прочие, например дагестанцы-андийцы, по существу игнорируются

Прочно став уже обеими ногами на зыбкий фундамент паранауки, автор продолжает конструировать профашистский чеченский национальный миф, приводя в качестве главного научного аргумента слова Гитлера: «Там, на Востоке, сохранился след древней германизации Северного Кавказа — Чеченцы — арийское племя» [7]. Ни больше, ни меньше. Этого, по мнению автора, и не могли простить вайнахам И.В. Сталин и Л.П. Берия, принимая решение о депортации. Других веских причин для выселения чеченцев в 1944 г. Дени Баксан, естественно, не усматривает.

В свой миф автор в качестве базового понятия вводит культ крови — как в аллегорическом смысле, так и в буквальном — утверждая, что «кровь человека является той материальной субстанцией, в которой пребывает его душа», в то время как «сатанизм есть болезнь крови, душевная болезнь» [1, с. 159]. Обосновывает этот культ крови Дени Баксан пестрой смесью надерганных из Корана и произвольно домысливаемых им самим цитат, а также выдержками из современных научно-популярных публикаций. В «чистоте крови» автор видит естественнонаучную связку между проявлением национального начала в виде национализма и исламом: «Национализм» сохраняет кровь народов сильной. Ислам не только ее сохраняет, но и очищает… Ислам и национальная сплоченность – главное оружие против сатанизма в мировом масштабе» [\\ с. 154].

Этот мрачный эзотерический культ крови можно было бы оставить за рамками нашего анализа, если бы сам автор не увидел в нем параллель с понятием «голоса крови» из эзотерического раздела теории о расовой борьбе Гитлера. К тому же жуткий ритуал отправления этого культа был продемонстрирован чеченскими боевиками в ходе военных действий в 1999 г в Дагестане, которые были восприняты де-факто народами республики как чечено-дагестанская война. В прошлом году в сентябрьских передачах ГТРК «Дагестан» сообщалось об одном из кровавых эпизодов этой войны. В селе Тухчар Новолакского района Республики Дагестан чеченскими боевиками был подбит БТР российских войск и взяты в плен пятеро раненых солдат. Солдат чеченские боевики тут же добили, затем нацедили их кровь в трехлитровый баллон, который торжественно выставили на обозрение в центре села. В научно-этнографическом ракурсе это не просто зверство, а действие, имеющее ритуально-культовую природу: логика культа крови требует убивать не только тело врага, но и его душу, лишал крови тело убитого.

Хотя Дени Баксан в своей книге и не упоминает об этнографических аспектах культа крови, но несомненно, что этот культ в Чечне тесно связан в народном сознании с образом волка-«кровопийиы» — тотемного животного. С ним, как известно, по традиции все еще отождествляют себя в большинстве современные чеченцы. Этот тотем принят в Чечне-«Ичкерии» в качестве отличительной национальной символики. Есть основания считать, что тотемный образ волка в качестве модели поведения глубоко внедрился в этнический стереотип чеченцев. Его влияние, в частности, прослеживается даже в тактике боевиков против российских войск и правоохранительных органов, которые подражают нападениям «волчьей стаи».

В плане этнографического анализа вопроса о генезисе профашистских идеологий нашего времени из вышесказанного можно сделать вывод, что в них достаточно легко и органично могут вписываться культы, берущие начало в родоплеменном обществе. Наглядным подтверждением может служить Третий рейх, где языческие культы древних германцев и связанные с ними модели поведения охотно использовались как в идеологическом багаже национал-социализма, так и на практике. В частности, тактика действий «волчьей стаей» подводных лодок применялась командованием германского военно-морского флота в подводной войне на морских коммуникациях стран антигитлеровской коалиции в годы второй мировой войны. В качестве другого примера можно указать на отряды «Вервольф» (в переводе с немецкого;<волк-оборотень»), которые в Германии на исходе войны пытался сформировать партийный аппарат НСДАП для ведения партизанской борьбы с наступающими советскими войсками. В этнографическом аспекте образ «Вервольф» происходит от культа «воинов-зверей», бытовавшего у древних германцев.

1. Этнографические истоки национально-расовой нетерпимости в идеологии Дени Баксана

В национальном мифе, сконструированном Дени Баксаном, четко обозначены три главных этнических врага чеченцев: осетины, евреи и русские. Следует отметить, что в глазах автора удельный вес этих этнических врагов неодинаков: евреи имеют явный «приоритет» в качестве основных носителей зла. Статус осетин и русских в качестве врагов носит вторичный характер и определяется этническим родством с еврейством или степенью его влияния на них.

Автор достаточно ясно формулирует причины своей «приоритетной» национально-расовой нетерпимости. Они заключаются в «чудовищной несуразности религии, которая своим богом открыто провозглашает Сатану» [1. с.169]. По его мнению, иудаизм — это «система… которая стала прародительницей всех атеистических учений, распространенных в мире за последние две тысячи лет» [1, с. 169]. Чисто религиозный мотив своей непримиримости автор дополняет этносоциокультурным: «Мы не можем мириться с тем, что иудаизм ставит один народ над всем человечеством, а человечество воспринимает как рабочий скот, призванный служить интересам «избранного народа»… Иудаизм не отделен от политики еврейскою народа; иудаизм и есть его политика» [1, с. 169].

На первый взгляд столь явно выраженная нетерпимость чеченского идеолога вступает в противоречие с отмеченной большинством политологов активной прочеченской позицией контролируемых еврейской элитной этнической группировкой электронных российских средств массовой информации во время военных действий в Чечне в период 1994-1996 гг. Но углубленный анализ показывает, что взаимоотношения между чеченской и еврейской элитными этническими группировками складывались как отношения временных «союзников-соперников», каждый из которых в перспективе преследовал собственные этнические интересы. Время от времени эти отношения резко обостряются, свидетельством чего явился, например, открытый выпад формального лидера Чечни—«Ичкерии» А. Масхадова на митинге в Грозном 16 марта 1999 г., когда в своем выступлеии он обвинил «международный сионизм» во вмешательстве во
внутренние дела Чечни и в поддержке «антиправительственных
сил».

Показательно, что изрядное количество страниц своего труда Дени Баксан посвятил историческим доказательствам еврейского происхождения осетин. Он обобщил их в безапелляционном выводе: «осетины представляют собой потомков ираноязычных евреев-маздакитов, бежавших на Кавказ от репрессий Хосроя Ануширвана» [I. с.87]. В этом обстоятельстве автор видит причину традиционной, по его мнению, враждебности осетин по отношению к вайнахам, которую он особенно эмоционально оттеняет на материале осетино-ингушского конфликта 1992 года.

Аналогичный подход автор применяет и для обоснования причин своей нетерпимости по отношению к русским. Будучи убежден в том, что «русская нация всегда выступала по отношению к чеченской в роли агрессора, завоевателя» [1. с. 177] и что «политика России по отношению к Чечне есть сатанизм» [1. с. 1 74], Дени Баксан подхватывает из пропагандистского арсенала чеченского лидера начала 90-х годов Д.Дудаева термин «русизм» [8] и пытается его развить. При этом, повествуя об истории русско-чеченских взаимоотношений, Дени Баксан закрывает глаза на агрессивные действия чеченцев в отношении русских и России как сегодня, так и в историческом прошлом. Поскольку при этом он просто воспроизводит известный поток антироссийских обвинений рупоров пропаганды Чечни—«Ичкерии» вне какого-либо объективного анализа, то этим тем более выводит содержание своей книги за рамки научного исследования и расписывается в ее мифологичности.

Под влиянием нетерпимости по отношению к еврейству, русофобия Дени Баксана приобрела признаки своеобразной «исторической новизны». Основная его мысль проста: русские всегда были плохими потому, что ими на протяжении всей их истории управляли евреи. Обосновывая, например, свою мысль о «непостижимой жестокости» русских, Дени Баксан вводит в свой миф следующий оригинальный тезис: «Можно было бы написать целую главу, посвященную влиянию евреев на славян, чьи походы направлялись во исполнение замыслов иудейского жречества… Говоря о жестокости русских, иррациональной и непостижимой здравому рассудку, чеченцы выражают мнение, что в русское тело вселился иудейский дух, как бес или джин вселяется в человека, делая его опасным безумцем!» [1, с. 183-18,4]. Таким образом, согласно автору, в глазах чеченцев эта «агрессивность» русских лишь следствие, а ее первопричина — влияние евреев. Здесь явственно прослеживается атрибутивная проекция в мышлении автора, которая приводит его к инверсии этнической среды. Если согласно теории о расовой борьбе Гитлера «Вечный жид» использует и руководит в своей борьбе с «арийцами» нордической расы самыми неразвитыми в культурном отношении, «варварскими» народами [9], то в устах чеченского идеолога — носителя этнокультуры традиционного родоплеменного общества — еврейство использует и руководит уже русским народом — носителем развитой культуры цивилизационного уровня.

Здесь же ход авторской мысли приводит к любопытной исторической параллели: «По масштабам гонений, по методам геноцида… судьбу чеченцев можно сравнить разве что с судьбой евреев. Но если евреям в их тысячелетней борьбе за выживание удалось все-таки поставить дело так, что весь мир болезненно и резко реагирует на любое проявление антисемитизма, откуда бы оно не исходило, то чеченцам этого пока не удалось» [1, с. 181]. Отмечая схожесть исторических судеб, пытливая мысль автора, тем не менее, не утруждает себя естественным вопросом о причинах такого парадоксального сходства, ограничиваясь лишь надеждой продолжить эту параллель в практической плоскости в будущем.

Этнопсихологическая характеристика стиля мышления и системы доказательств автора будет неполной, если не упомянуть о типичной для создателей профашистских национальных мифов этнической установке, которая проявляется в его книге. При чтении страниц, повествующих о жутких зверствах над мирным чеченским населением, приписываемых Дени Баксаном и использованными им источниками — исключительно чеченскими, что сразу же ставит под сомнение объективность и достоверность сообщаемых сведений — российской армии, бросается в глаза почти сладострастный натурализм, с которым автор все эти зверства описывает. Как будто бы он наслаждается картинами мучений собственного народа.

Совершенно очевидно, что здесь автор и цитируемые им источники из числа печатной продукции пропагандистской машины Чечни-«Ичкерии» прибегают к атрибутивной проекции. Факты известных реальных зверств чеченских боевиков над пленными российскими военнослужащими, а также русским и русскоязычным населением в бывшей Чечено-Ингушетии используются для создания демонизированного мифа о российской армии и русских вообще. В этой связи нелишним будет прибавить, что в качестве одного из «злодеев» прошлой войны у Дени Баксана фигурирует тот самый генерал-лейтенант Г. Трошев — командующий Восточной группировкой российской армии в Чечне осенью 1999 г., который освободил без боя с помощью местных антиваххабитских чеченских формирований г. Гудермес и другие населенные пункты.

Подводя итоги, можно сделать вывод, что национально-расовая нетерпимость в идеологии Дени Баксана, несомненно, представляющего настроения и взгляды определенной части современного чеченского общества, сформировалась в отношении осетин и русских, прежде всего как этническая установка восприятия народов — ближайших соседей. Эта установка сложилась под влиянием как этносоциокультуры традиционного общества Чечни, так и в контексте реальной истории взаимоотношений чеченцев с обоими народами. Нетерпимость по отношению к еврейству вызвана как объективно существующей несовместимостью этносоциокультуры исламского мира с еврейско-иудейской, так и субъективным фактором — идеологическими заимствованиями автора извне в силу необходимости логического обоснования своей профашистской идеологии.

1. Заключение
   

Отметим, что в авторском предисловии Дени Баксан обещает написать вторую книгу, в которой он намерен полнее обрисовать «прошлое чеченцев» и обещает доказать, что «на народ вахский возложена в этом мире великая миссия Соответствия… Вайнахов ведет великий закон корреляции, и читатель узнает, что это за закон» [1. с. 4]. Ни больше, ни меньше. Речь, таким образом, идет о фундаментальной разработке, основанной на национальном мифе мессианской профашистской идеологии. Именно поэтому ее этнографическое исследование было совершенно необходимо.

Остается добавить, что сам факт генерирования профашистского национального мифа современной этнической средой на Северном Кавказе заставляет серьезно усомниться в правомерности очерчивания рамок национал-социализма, фашизма и неофашизма лишь специфическими историко-этносоциокультурными условиями Европы 20-70-х гг. нашего века, как это делается, например, в одном академическом издании [10]. Наш анализ показывает, что этносоциокультурная основа этих общественных явлений шире, вероятность соскальзывания к ним больше, а их этнографические корни глубже, чем это представлялось до сих пор. Поэтому само явление заслуживает более глубокого и пристального изучения на материале живого исторического процесса наших дней в пределах всего постсоветского пространства.

В политологии роль политических мифов оценивается в качестве ведущего и неотъемлемого компонента современных политических технологий [11]. Чеченский национальный миф Дени Баксана следует рассматривать в первую очередь как профашистскую идеологию, предназначенную для использования в практической политике, так как она была создана сразу же после заключения Хасавюртовских соглашений. Поэтому факт ее создания нельзя недооценивать.

1. 
   Примечания и литература
   

1. Баксан Д. След Сатаны на тайных тропах истории. Грозный, 1997.
   208 с.
2. Гитлер А. Моя борьба Пер. с нем. М., 1994.
3. Payшнинг Г. Говорит Гитлер Зверь из бездны / Пер с нем М
   1991
4. Гейден А. История национал-социализма в Германии: 7 марта 1919
   гола — 9 ноября 1923 года / Пер. с нем. Перев., ред. и коммент. Л.
   В. Легенькова (Материалы по истории народов Европы). М., 1999. 192
   с.
5. Гумилев Л.Н. Древняя Русь и Великая Степь. М., 1989.
6. Климов Г. Красные протоколы. Краснодар, 1992.
7. Здесь следует отметить, что автор, приводя эти слова А.Гитлера
   как цитату, не дает ссылки на источник с указанием страницы.
8. Путь ислама 1994. № 3 (21). С. l-3.
9. Гливаковский А. Фашизм в России? II Москва. 1993 № 6. С
   141-147.
10. Тоталитаризм в Европе XX века: Из истории идеологий, движений,
    режимов и их преодоления / Рук.автор, кол. Я.С. Драбкин, Н.П.
    Комолова. М.: Памятники исторической мысли. 1996. 540 с.
    (Сер.«Россия-Германия Европа». Вып.2).
11. Савельев А. Н. Политическая мифология и политическая технология
    // Москва. 1998. №8. С. 160 -170.

Источник:

Вестник Дагестанского Научного Центра 7/2000, Махачкала, 2000, стр.133-138