В издательстве научной литературы URSS («Едиториал УРСС») в марте 2018 года вышла книга С.М. Меньшикова «Советская экономика. Катастрофа или катарсис». Это переиздание появившейся впервые в начале 1990 года одноименной книги. А писалась она в 1988–1989 годах – в период набиравшей обороты перестройки М. Горбачёва, сопровождавшейся нарастанием всевозможных трудностей. Публицисты, историки, экономисты яростно клеймили нашу историю, недостатки социальной и экономической системы.
Главным же в этих дебатах было то, что никакого серьёзного обсуждения системы не предлагалось, слышались лишь ругань и причитания. Наиболее популярным стал лозунг Cт. Говорухина «Так жить нельзя». Экономические реформы были необдуманными и непоследовательными, что вело к инфляции, росту дефицитов, хаосу в планировании и увеличивающемуся неравенству в обществе.
Книгу Меньшикова интересно читать не только с исторической точки зрения, поскольку в ней последовательно и критически описываются все экономические этапы преобразований при М. Горбачёве. Она также ставила вопросы, которые остаются чрезвычайно актуальными и в настоящее время, тридцать лет спустя. Основной из них: есть ли у СССР как социально-экономической системы шанс не только выжить, но и начать новую историю, сбросив, как змея при линьке, «старую кожу».
Интересна и судьба самой книги. Как писал позднее её редактор Б. Лихачев, книгу, вышедшую в международном издательстве «Интер-версо» тиражом в 100 тысяч на русском языке и ещё на нескольких мировых языках, в СССР ожидало гробовое молчание. Хотя русский тираж был раскуплен полностью, не было ни одного отклика. Обычно все книги Меньшикова встречались с интересом. Сам он никогда не режиссировал отклики на свои работы, но кто-нибудь всегда отзывался. Знакомые экономисты рассказывали, что написанные ими рецензии наталкивались на отказ в центральных средствах массовой информации. Даже из совместных интервью вырезались куски из высказываний Меньшикова. Более того, в «Литературной газете» появился гнусный пасквиль на автора. Это происходило как раз в период, который сейчас либералы с придыханием называют периодом уникальной гласности и открытости.
Почему это происходило, стало ясно уже через год. Ни Горбачёв, ни расставленная им так называемая партийная клика не собирались сохранять социализм. Вспомним, что Горбачёв, став генеральным секретарем коммунистической партии в 1985 году, начал прежде всего с чистки её кадров. Вычищалась не только брежневская гвардия из ЦК и Политбюро, но и все прокоммунистически настроенные интеллигенты. Сменилось всё руководство главнейших органов партийной печати. По совершенно фантастическому поводу в одночасье уволили из Международного отдела ЦК и самого Меньшикова.
Почти два года Горбачёву никак не удавалось протащить в руководство партией А. Яковлева. Очень уж сопротивлялось руководство КГБ. Как рассказывал при мне в 90-е годы бывший председатель КГБ Крючков, в Комитете были донесения на Яковлева, что он давно завербованный агент ЦРУ, но доказать это со 100-процентной вероятностью не было возможности. Пользуясь этим аргументом и слабостью тогдашнего КГБ, Горбачёв в конечном итоге назначил его одним из организаторов перестройки. И эти организаторы немедленно начали разваливать политическую и экономическую систему страны.
Что представляла собой социалистическая система в СССР к концу 80-х годов? Меньшиков даёт её подробный, «анатомический» разбор. Не вдаваясь в подробности приводимого им критического анализа, можно кратко сформулировать следующий вывод: нетоварный социализм выродился в плановую анархию, бюрократия срослась с теневой экономикой, трудовые доходы свелись к минимуму, опустившись намного ниже уровней в современном развитом капитализме. Все эти тенденции накапливались десятилетиями существования социализма, но плотину прорвало именно во времена хаотичных и необдуманных реформ Горбачёва.
В чём же причина неудач социалистической системы хозяйствования? С. Меньшиков считал, что корнем всех проблем явилось затянувшееся «двоеформие» видов собственности. Меньшиков пишет, что с начала 30-х годов, когда было окончательно покончено с «правым уклоном» в партии, социализм в СССР, а потом и частично в других странах социалистического лагеря был втиснут в «прокрустово ложе двух форм: государственных предприятий и колхозов». Причины, по которым Сталин покончил с НЭПом, были продиктованы экономическими, политическими и идеологическими соображениями. С точки зрения экономики Сталину нужна была мобилизация и сосредоточение всех ресурсов для индустриализации. С точки зрения политики ему надо было покончить как с правой, так и с левой оппозицией и расправиться с непосредственными соперниками. С точки зрения идеологической Сталину необходим был возврат к истокам Маркса — Энгельса. «Именно они создали модель полностью планомерного, планового общества, где мерилом трудового вклада каждого служит не косвенная стоимостная оценка, даваемая рынком, а непосредственный учёт этого вклада в централизованном плане», — писал Меньшиков.
Однако классики строили идеальную модель, в которой не было места государственно-административному левиафану, а справедливым распределением должны были заниматься органы общественного самоуправления. Была ли эта модель совсем утопичной? Меньшиков считает, что на том этапе развития общества — в середине XIX века — это было осуществимо. Справедливое распределение должно было прежде всего касаться рабочего класса, который составлял тогда большинство населения, а производством занимались монополии, готовые перейти под общественный контроль. Кроме того, обеспечиваться должны были минимальные нужды населения – а это простая еда и одежда. Уровень производительных сил вполне мог обеспечить это. Рынок массового потребления, который начал развиваться с 20-х годов следующего века, ещё не существовал.
В этих условиях, считали классики марксизма, существование товарного производства являлось переходным этапом.
Поскольку главным теоретиком марксизма являлся великий вождь товарищ Сталин, а остальные, осмелившиеся выразить другую точку зрения, просто исчезали из жизни, то он и определял развитие теории социализма. Так, классики считали, что как только план заменит распределение, то товарное производство исчезнет. Товарищ же Сталин в конце 30-х годов, собрав группу видных экономистов, сообщил, что товарное производство сохраняется, как и закон стоимости, хотя и в преобразованном виде. Незадолго до своей смерти в 1952 году товарищ Сталин удивил всех ещё больше, заявив, что «законов в коренным образом преобразованном виде» не существует.
В условиях страха перед репрессиями марксистская политэкономия развивалась по большой части догматически. Даже после смерти Сталина, оставаясь правящей идеологией, она во многом зависела от экономистов, стоящих «ближе к телу» руководящих органов. Конечно, и в этих условиях сохранялись учёные, честно и творчески относящиеся к предмету своего изучения.
Перестройка и гласность, казалось, должны были развить творческий потенциал учений о социализме. Но, как мы говорили, нацеленные на его свержение правящие круги и связанные с ними СМИ начали травить экономистов, оставшихся преданными левой идеологии.
Эту историю важно пересказать и помнить потому, что выход книги Меньшикова был не только одной из последних попыток в СССР защитить социализм, но и пересмотреть основы марксизма, отказывающего в праве при социализме сохранять частную собственность на средства производства.
Меньшиков пишет, что существование различных форм этой собственности при социализме не является ни анахронизмом, ни временным периодом, каким считалась Новая экономическая политика (НЭП), введённая при В. Ленине. Более того, это сосуществование органично присуще развитию производительных сил общества. Современная технологическая база просто требует такого многообразия.
Там, где надо создать новую отрасль, требующую сложения всех сил государства, там государственная собственность наиболее эффективна. Капитализм справляется с этой задачей с помощью создания трестов и сложения капиталов на фондовом рынке. Причём, как пишет С. Меньшиков, и капиталистические монополии представляли собой производство в «нетоварном виде».
Все страны социализма и развивающиеся страны, шедшие по социалистическому пути, не без успеха использовали методы создания новых отраслей путём сосредоточения в государственных руках больших средств. Распоряжение этими средствами стало возможным только благодаря системе государственного планирования. Именно с помощью планирования и государственного управления справился социализм с проблемой кризисов, которые до сих пор потрясают мир капитализма. Однако социализм в теории должен был справляться с этим без забвения своей главной функции — служить справедливому перераспределению продукта в интересах всего населения. На практике индустриализация в СССР происходила за счёт населения, а планирование всего и вся приводило к громадным дефицитам простых продуктов.
Сейчас в Китае более 30 лет приветствуются все формы собственности, т.е. социалистический Китай живёт и развивается по принципам «пусть расцветают все цветы» и «не важно, какого цвета кошка, лишь бы она ловила мышей». Успехи Китая показали, что быстрое и бескризисное развитие на благо всего населения возможно только при социализме.
При этом в каждом секторе развиваются наиболее адекватные уровню производительных сил формы собственности. Государство составляет план, контролирует финансовый сектор, создаёт государственно-частные предприятия там, где это стратегически важно для страны. Остальное делает частный сектор, участвуя даже в создании передовых технологий. Симбиоз государственного и частного особенно успешно показал себя в развитии передовых производств.
В сфере обслуживания очень эффективной показала себя мелкая частная собственность. Мелкая частная собственность оказалась очень успешной и при капитализме в 60—80-е годы прошлого столетия, обслуживая крупное производство. Сейчас, когда средством производства становится компьютер, а местом работы не офис, а дом, доля частного мелкого производства растёт. Иногда эти частники становятся и миллиардерами, и форма собственности меняется на акционерную.
Есть свои ниши и у кооперативной, и коллективной, и самоуправленческих видов собственности. Югославская модель социализма в какие-то моменты была тоже эффективной.
Таким образом, пишет Меньшиков: «… возникло очень важное явление, которое, вероятно, в истории встречалось и раньше, но марксистами по большей части игнорировалось: одновременно может существовать не одна, а две (или больше) общественных форм организации экономики, соответствующих данному уровню техники, технологии, производительных сил».
Конечно, марксисты говорили о разных путях развития капитализма (азиатский, латифундистский, фермерский, помещичий), но это было применительно к одной капиталистической формации на начальном этапе её формирования. Меньшиков впервые сделал предположение о возможности сосуществования при социализме двух формаций — капиталистической и социалистической плановой, адекватных потребностям технического прогресса.
Когда была необходимость и надо было удовлетворить минимальные потребности, социализм мог справляться и с помощью нетоварного обмена. Когда капитализм в результате жесточайшего кризиса 1929–1938 годов убедился в необходимости своей трансформации, он создал общество массового потребления и в течение почти полувека применял методы государственного регулирования.
Советский социализм упустил свой шанс приспособиться к обществу массового потребления и трансформироваться и потому исчез. Внутреннее предательство элиты тоже закономерно, поскольку вытекает из этой неспособности системы к адаптации.
Советский социализм исчез. Его гибель сильно повлияла и на капитализм. Уже почти тридцать лет он не испытывает конкуренции. Все эти годы капитализм пытается скинуть с себя те социалистические уступки своему населению, на которые он пошёл из-за страха перед советским социализмом. Почти тридцать лет не растут доходы населения. Например, у 99% населения США за эти тридцать лет доходы выросли лишь на 25%, а у 1% сверхбогатых они выросли больше, чем на 60%. Аналогичное положение и в Европе. Зарплаты давно и сильно отстают от роста производительности труда.
Наступление на трудящихся происходит по всем фронтам: сокращаются социальные гарантии, законодательство меняется в пользу работодателей, повсеместно уничтожаются профсоюзные организации. В среде трудящихся господствует апатия.
Капиталистическая система пережила один из самых сильных в послевоенное время кризисов. Начавшийся в 2008 году финансовый кризис перерос в глубокий и продолжительный спад, который в Европе закончился лишь пару лет назад.
Вместе с уничтожением марксизма прекратились и какие-либо теоретические исследования закономерностей современного общества. Догма социализма о неизбежном крушении капитализма сменилась в современном капитализме столь же бравой догмой о достижении человечеством высшей формы существования – нынешнего капитализма.
Марксистские же исследования капитализма, которые всегда были на высоком уровне в СССР, прекратились в силу полного отсутствия интереса к марксистским методам анализа.
Опять же в отсутствии политической конкуренции США решили, но прямо по теоретикам марксизма, присвоить себе роль глобального жандарма и распространить свою гегемонию по миру. В результате хаос и политическая напряжённость возросла до уровней, не виданных с конца Второй мировой войны.
Неизвестно, предвидел ли это Меньшиков, когда сделал последнюю попытку отстоять социализм. Однако он твёрдо был уверен, что социализм спасти можно, если перейти к смешанному и интегрированному обществу. Обществу, в котором сочетались бы все формы собственности, существовало планирование и сохранялась бы идеология справедливости: справедливого распределения доходов, учёта интересов всех слоёв общества, учёта интересов стран в их самобытном развитии.
Идея, которая зародилась в лучших умах западного мира в разгар холодной войны (П. Сорокин, Дж. К. Гэлбрейт, Я. Тинберген, У.У. Ростоу) о неизбежности возникновения смешанного общества, только сейчас в России начинает поднимать голову. Может быть, переиздание книги С. Меньшикова, появившейся двадцать восемь лет назад в далеком 1990 году, сможет ещё раз оживить начавшиеся в России дискуссии по этому вопросу и определить вектор её развития. Большой вклад в эту дискуссию сделали в последнее десятилетие Г.Н. Цаголов и другие российские экономисты.
Пару недель назад в Китае отмечалась 200-летняя годовщина со дня рождения великого учёного и основателя теории марксизма и социализма К. Маркса. На ней присутствовали более 1000 гостей и выступали более сотни ученых. Г. Цаголов, будучи одним из гостей и докладчиков, опубликовал в предыдущем номере «Слово» репортаж об этом событии, взял несколько интервью. Меня поразило, что даже среди китайских экономистов существуют те, которые считают социализм лишь временным явлением перехода к более высокой стадии – капитализму. Те закономерности, которые Маркс открыл у капитализма и социализма, казалось тогда, приведут к уничтожению капитализма. Но из законов диалектики, составляющей одну из основ марксизма, следует, что обе формации не обязательно должны исчезнуть. Как показал опыт более чем столетнего развития, они могут сближаться и преобразовываться, создавая более прогрессивное и развитое «интегральное или смешанное общество».
Лариса Меньшикова
Источник – Слово