Открытое письмо президенту России

Уважаемый Владимир Владимирович!

В этом году исполняется 80 лет со дня рождения С.В. Ямщикова, искусствоведа, заслуженного деятеля искусств РСФСР, академика РАЕН, лауреата премии Ленинского комсомола, награждённого почетной медалью Академии художеств России за заслуги в области реставрации.

В связи с этой юбилейной датой сообщество деятелей российских культуры и искусства озабочено установлением мемориальной доски на здании по улице Бурденко, 23, где находится мемориальный кабинет-музей выдающегося реставратора и где много лет он руководил отделом пропаганды художественного наследия при Государственном научно-исследовательском институте реставрации (ГОСНИИ Реставрации).

Тем большим шоком для нас было узнать, что Министерство культуры РФ в лице Обрывалина С.Г., заместителя министра культуры, осуществляет попытку рейдерского захвата этого исторического здания, фактически выбрасывая на улицу коллектив реставраторов, уникальных специалистов, коллег и сотрудников Саввы Васильевича.

Этот неправомерный захват прикрывается передачей указанного помещения в руки Фонда содействию развития народно-художественных промыслов религиозного содержания имени Михаила Архангела и является продолжением порочной практики предыдущего заместителя министра культуры РФ Пирумова и его подельников, осуждённых к настоящему моменту судом.

Савву Васильевича Ямщикова, писателя, публициста и телеведущего, можно без преувеличения назвать совестью творческой России. Его заслуги перед нашей страной ничуть не меньше заслуг почитаемого в обществе академика Дмитрия Сергеевича Лихачёва.

Беспрецедентными по цинизму действиями замминистра Обрывалина и привлечённого им фонда предпринимается попытка уничтожить не только память о трудах Саввы Васильевича, но и само дело всей его жизни, которое продолжают его коллеги.

Чудовищным по цинизму представляется намерение предоставить кабинет-музей С.В. Ямщикова на усмотрение будущих арендаторов.

Принимая во внимание всегдашнюю принципиальную патриотическую позицию Саввы Ямщикова, можно утверждать, что намерение уничтожить память о нём отдаёт русофобией.

Дорогой Владимир Владимирович!

Вы — наш Президент. Каждый гражданин России, а тем более гражданин, имеющий заслуги перед Отечеством и отдавший за Вас свой голос на выборах, обязан оказывать Вам постоянную помощь и поддержку в Вашей многотрудной деятельности на благо нашей Родины.

Мы храним светлую память о Савве Ямщикове в наших сердцах.

Просим Вашей поддержки в сохранении памятника культуры — здания на улице Бурденко — и его уникального коллектива.

Общественный совет газеты «Слово»

Лев Анисов, писатель-историк

Николай Бурляев, актёр и кинорежиссёр, народный артист России, президент международного кинофорума «Золотой Витязь»

Владимир Васильев, артист балета, балетмейстер-постановщик, художник, поэт, педагог, народный артист СССР

Валерий Ганичев, писатель, доктор исторических наук, председатель Высшего творческого совета СП России, заместитель председателя Всемирного русского народного собора

Геннадий Гладков, композитор, народный артист России, заслуженный деятель культуры РСФСР, лауреат премии «Тэффи», член президиума Киноакадемии России

Татьяна Доронина, актриса театра и кино, театральный режиссёр, народная артистка СССР, художественный руководитель Московского Художественного академического театра им. М. Горького

Игорь Золотусский, писатель, литературный критик, лауреат премии А. Солженицына

Владимир Крупин, писатель, лауреат Патриаршей литературной премии

Станислав Куняев, поэт, главный редактор журнала «Наш современник»

Валентин Курбатов, писатель, лауреат Патриаршей литературной премии, член Президентского Совета по культуре

Валентин Лазуткин, создатель современного российского телерадиовещания, профессор, доктор политических, кандидат философских наук, заслуженный работник культуры РФ

Василий Ливанов, киноактёр, режиссёр, сценарист, писатель, народный артист РСФСР, член президиума Киноакадемии России

Владимир Личутин, писатель, сопредседатель правления СП России, лауреат государственной премии Правительства РФ

Игорь Найвальт, председатель Совета директоров Балтийской строительной компании, заслуженный строитель России, почётный транспортный строитель и почётный железнодорожник

Пётр Палиевский, критик, литературовед, доктор филологических наук

Валерий Поволяев, писатель, заслуженный деятель культуры РСФСР, заслуженный деятель искусств РФ

Николай Рыжков, советский и российский государственный деятель, член Совета Федерации Федерального собрания РФ, национальный герой Армении, дважды лауреат Государственной премии СССР

Евгений Стеблов, актёр театра и кино, режиссёр, народный артист Российской Федерации, первый заместитель председателя Союза театральных деятелей России, лауреат Государственной премии РСФСР им. Н.К. Крупской

Георгий Цаголов, доктор экономических наук, профессор Международного университета в Москве, академик РАЕН

Игорь Янин, публицист, заслуженный работник культуры РФ, сопредседатель правления СП России, доктор исторических наук, почётный железнодорожник

Виктор Линник, журналист, главный редактор газеты «Слово», секретарь Союза писателей России

Вот министерские «дела» только последних месяцев. Сменили руководителя и название Государственного академического русского концертного оркестра «Боян» под управлением Народного артиста СССР профессора Анатолия Полетаева, сократив коллектив втрое. Забирают здание Международного Фонда славянской письменности и культуры в Черниговском переулке. А 6 июня – в день рождения А.С. Пушкина – отметились фейерверком: в течение 6 часов (!) горело здание магазина «Дом педагогической книги» (угол Камергерского переулка и Большой Дмитровки) с уникальным собранием педагогической литературы.

Народ оставляют без культурных основ, опор и пристаней. Без самого воздуха, которым ещё живёт и дышит русская культура.

Приказом Минкультуры России №743 от 17 мая 2018 года за подписью заместителя министра С.Г. Обрывалина осуществляется смена пользователя объекта культурного наследия федерального значения «Дом начала XIX века» (известного москвичам как Дом Палибина — Москва, ул. Бурденко, 23). Без обсуждения с экспертным сообществом, научной и художественной общественностью здание передаётся в безвозмездное пользование сроком на 25 лет «Фонду по содействию в создании, развитии и поддержке художественных промыслов религиозного назначения во имя Святого Архангела Михаила».

На протяжении 35 лет Дом Палибина арендует Государственный научно-исследовательский институт реставрации (ГОСНИИР). В соответствии с уставом он использует здание для проведения выставок, пропагандирующих достижения российской реставрации.

Дом является уникальным памятником деревянного зодчества «послепожарной» Москвы, сохранившим не только внешний облик, но и убранство интерьеров с росписями, аутентичными обоями и пр. Памятник нуждается в ежедневном контроле со стороны профессиональных реставраторов, каковыми являются сотрудники ГОСНИИР.

Дом Палибина является и мемориальным памятником. В нем долгие годы работал выдающийся деятель российской культуры, защитник и популяризатор отечественного культурного наследия Савва Васильевич Ямщиков. Сотрудники ГОСНИИР сохранили в неприкосновенности его мемориальный кабинет. Осенью 2018 года ГОСНИИР и Всероссийское общество охраны памятников истории и культуры (ВООПИК) планируют провести совместную выставку, посвященную 200-летию Дома Палибина и 80-летнему юбилею С.В. Ямщикова с открытием посвященной ему мемориальной доски. Прекращение деятельности выставочного зала, созданного С.В. Ямщиковым, ликвидация его мемориального кабинета, как и сам факт выселения реставраторов из Дома Палибина, выглядят как действия, напрямую противоречащие государственной политике в области сохранения культурного наследия.

Реставраторов нельзя выселять из дома, о котором они заботились на протяжении 35 лет. Никто лучше реставраторов не сохранит наше материальное наследие!

Савва Ямщиков о деле своей жизни

Трагедия минувших десятилетий в том, что жителей в больших и малых городах отчуждали от памятников. Они были как бы пугалами, эти памятники, символами прежней жизни, которую хотели разрушить «до основанья». Что нужно было, по мнению новой власти, истребить прежде всего? Церковь и барскую усадьбу. А ещё — спрятать подальше портреты «поработителей»… Русский человек не мог жить без церкви, и без помещичьей усадьбы представить русский пейзаж невозможно. Тут и красота, и тайна. Барский дом стоял на горе и был эпицентром округи. Этот пейзаж нашёл своё отражение в русской живописи. Он вдохновил многих писателей на удивительные страницы — перечитайте Льва Толстого, Тургенева или Бунина. Если эта красота не будет возвращена, то смысла жить на этих местах тоже не будет.

Мне известна закономерность: деревянные памятники русского Севера гибнут одновременно с деревнями. Это процесс взаимосвязанный. Умирает деревня — гибнет памятник, разрушается памятник — исчезает деревня. То, что мы утратили эту красоту, этот лад — одно из самых страшных несчастий. Я не перестаю удивляться бессмысленности произведённых разру­шений. Ладно, говорю я себе, не ведите в церкви службу — но не ломайте её, не сносите, используйте как-нибудь. А ведь разрушения производились не только в центре, а по всей России. Если мы хоть как-то эту память не восстановим — нам конец.

Я всю жизнь проработал в древнерусских городах: Новгороде, Пскове, Ярославле, Костроме, Вологде. Ещё два десятка лет назад, когда всё активно восстанавливалось и реставрировалось и когда не было видеотек и дискотек, общий дух был гораздо выше, чем теперь. И порядок был больший. Вот при­мер. Пятнадцать лет назад во Пскове появился убийца, каждый день узнавали о новой жертве. На третьи сутки в городе было объявлено чрезвычайное положение. По улицам ночью ходили бронетранспортёры и вооруженные патрули. Преступник был обезврежен. Сейчас для Пскова появление подобного нелюдя — лишь очередной случай из оперативной сводки. Процесс взаимосвязан: открылись видеотеки — появилась разнузданность, вседозволенность. Что в них крутят — вы и сами знаете. Я не против свободы — каждый волен смотреть всё, что угодно. Но пока не будет действенного влияния со стороны культуры и церкви, эта свобода до добра не доведёт.

Мы пришли к тому, что порнушка продаётся в переходах, метро, табачных киосках. Я много видел стран и знаю: чем менее цивилизована страна, тем больше в ней подобной дряни. В современной Греции цивилизованности меньше, чем, скажем, в Англии — и в ней порнуха разнузданная. К сожалению, мы ориентируемся на плохие образцы. По английскому и амери­канскому телевидению вы сотой доли той вседозволенности не увидите, как по нашему… А что звучит с эстрады? И это в стране, которая дала миру поэзию Пушкина, Лермонтова и Есенина, в стране, в которой ещё пятнадцать лет назад Рубцов писал!

Я — старообрядец. И моя дочь воспитана моей мамой в этих традициях. Мои самые светлые воспоминания связаны с Преображенской церковью: чудо пасхального утра, праздники, проведённые там… Я даже одно время пел в церковном хоре. Поэтому, когда я реставрирую иконы, я знаю, что это за работа и что за ней стоит. Да, люди сейчас готовы слушать проповеди даже в Олимпийском центре. Но такая вера и такой интерес поверхностны. Я знал глубоко верующих людей. Вот отец Зинон, например, начинал писать иконы в Даниловом монастыре. Он ушёл от этой столичной помпы сначала в Печорский монастырь, а теперь уезжает ещё дальше — на Валаам. Отец Иоанн Крестьянкин, которого я имел счастье знать, ушёл исповедником в Псковско-Печорский монастырь. Я радуюсь, когда слышу, что открываются воскресные школы. Нравственная проповедь должна быть тихой, а вера — негромкой. Верующий для меня — человек, который может пострадать, претерпеть, повести за собой людей, помочь им. Настоящие подвижники говорят: столь­ко работы, что и молиться некогда.

Один из разделов, которым мне приходится заниматься в фонде, — это осуществление программы «Возвращение». Русское зарубежье — это огромный пласт нашей культурной жизни, который до сих пор остаётся малоизученным. Мы собираемся показать в Москве выставку старейшего русского художника — Михаила Александровича Вербова. Он — любимый ученик Репина, уехавший из России в 20-е годы. Для нас он интересен тем, что написал портреты многих русских людей, оказавшихся в эмиграции. Я также надеюсь на большую выставку коллекционера Георгия Васильевича Рябова, который собрал, будучи вовсе не богатым человеком, коллекцию русского искусства — от икон до наших дней. Я называю это собрание «маленькой Третьяковской галереей». В ней есть всё: Тропинин, Венецианов, Айвазовский, Репин, Суриков, Судейкин, Сапунов, Сомов… Все периоды русского искусства там представлены.

Приглашение бывших владельцев усадеб — это тоже часть нашей работы. Мой друг, замечательный реставратор Виктор Кулаков, много лет восстанавливал усадьбу Хмелита в Вяземском уезде. Поместье принадлежало сначала Грибоедовым, а потом Волковым-Муромцевым. Закончив свою работу, реставратор понял: чтобы она сохранилась, ему надо быть в Хмелите директором музея. Он сменил московскую прописку на местную и уехал туда с женой и четырьмя детьми. Ему удалось разыскать в Швеции и Англии двух братьев Волковых-Муромцевых. Владимир Владимирович, девяностолетний старик, принял его приглашение посетить Хмелиту. Такие контакты помо­гают нам что-то вернуть на круги своя.

К счастью огромному, иконопись сегодня возрождается. То, что я вижу, бывая в Псково-Печорском монастыре — иконописец отец Зинон сейчас в часовне деревянной, в Покровской церкви каменной пишет иконостасы, — это просто фантастика. Такая вера! Такое умение! Да я о Зиноне уж и не говорю. Замечательные появились мастера и среди молодых художников-иконописцев.

Если речь идёт об иконе как истинном символе божества и законченном произведении искусства — такую работу может делать лишь человек, очищенный от скверны и, безусловно, искренне верящий в Бога. Человек, освобождённый от других земных забот.

Наши старые мастера-реставраторы, прошедшие иконописную выучку, — они, как правило, были келейными мастерами. И это не прихоть, не каприз и не ремесленное обособление: нет, они ведь этим жили. Но сегодня, не имея таких возможностей и условий, мастера в большинстве своём выполняют за­казы церквей на периферии, проводят там своё рабочее время. Словом, создают всё-таки свой микромир даже в условиях такого вот городского макрокосма.

У старообрядцев приняты свои иконы. А я ведь как раз из такой семьи. Отец у меня тамбовский, мать — брянская, род её имел глубокие старообрядческие корни. И церковь старообрядческую в Москве, что на Преображенке, мои предки закладывали. Я с детства был её частым прихожанином. А что до иконы — то у меня, конечно, есть своя икона. Её мне написал молодой человек, Алёша Вронский, сын моего друга, известного нашего кинооператора Сергея Вронского. В одном из ростовских сёл при съёмках фильма «Братья Карамазовы» Сергею была подарена чудная икона — мы её отреставрировали: оказалось, XV век. Они её любят в семье, хранят. И Алёша рос рядом с этой иконой. В своё время я ему посоветовал поехать учиться в Холуй, одно из иконописных сёл Владимирской губернии. Он поехал. Жил там три года у бабушки, снимал комнату. Так начиналось его «вживание в образ». Я Алёшу считаю сейчас одним из славных представителей современной школы иконописи. Он мне и написал маленькую икону Богоматери. Она теперь — моя домашняя молельная икона.

Источник – Слово