25 лет трагическим событиям осени 1993 года, изменившим судьбу России. Их участником был тогдашний народный депутат РФ, многолетний редактор областной газеты «Тверская жизнь», а ныне писатель и публицист Валерий Кириллов. Он прислал нам отрывок из своих воспоминаний, который мы и публикуем сегодня.

Из одиннадцати тверских депутатов в десятом съезде к 24 сентября принимали участие девять. В рабочем кабинете батюшки Алексея на шестом этаже Дома Советов обитали в спартанских условиях Л.Г. Остренков, Н.И. Попов, Г.Л. Смольский, А.Л Кушнарёв и я. Недавно назначенный руководителем ГТРК «Останкино» В.И. Брагин и представитель президента Ельцина в Тверской области В.И. Белов съезд проигнорировали.

Утром мы уходили на заседания, которые с небольшими перерывами продолжались до позднего вечера… Не помню точно, 26 или 27 сентября в Доме Советов отключили электрический свет, частично воду и подачу тепла. Спать ночью стало холодно. Из верхней одежды у меня был только лёгкий плащ, им и укрывался. Сон не шёл. Мучила тревога, во что всё выльется? К тому же с улицы постоянно доносился голос из громкоговорителя, призывающий депутатов прекратить работу съезда.

В столовой Дома Советов стало почти нечего есть. И тут «отличился» Георгий Леонидович Смольский. Открыв «дипломат», он будто невзначай сказал:

— Я ребята, вот что с собой прихватил. Может, сгодится?

Дипломат был заполнен баночками с куриным паштетом…

По Дому Советов гуляли противоречивые слухи. Например, о том, что Ельцину предъявил ультиматум Северный флот, на стороне депутатов псковские десантники, а руководство Министерства обороны заняло нейтральную позицию. Уже накануне штурма над Домом Советов пролетят несколько вертолётов. Позже мне сказали, что они были из Торжка, однако боекомплект на них отсутствовал. Кто и для чего их послал?

Потеряв связь с внешним миром, некоторые депутаты стали вести такие разговоры:

— Чего мы здесь высиживаем, толчём воду в ступе? Наши избиратели ничего о съезде не знают! Телевидение и газеты врут! Надо побывать в регионах, рассказать о ситуации и вернуться…

Многие депутаты из близких к Москве областей решили съездить на родину и провести пресс-конференции. Часть тверских депутатов тоже приняла такое решение. В пресс-конференции, она состоялась в Доме печати на улице Вагжанова, участвовали Ю.М. Краснов, Н.И. Попов, Л.Г. Остренков, А.Л. Кушнарёв, я и, кажется, Г.Л. Смольский.

По завершении встречи, разгоряченные разговором, мы собрались в моём кабинете, где Юрий Краснов вдруг сказал:

— Мы должны быть готовы ко всему. Давайте поклянёмся: если, не дай Бог, с кем-то из нас случится худшее, оставшиеся в живых будут помогать жене и детям погибшего.

Без лишних слов скрепили клятву крепкими мужскими рукопожатиями.

За время нашего отсутствия дорога в Дом Советов была перекрыта цепями ОМОНа и запрещённой международной конвенцией проволокой Бруно. В опустевших холлах гостиницы «Россия» появились строгие люди в штатских костюмах. Косясь на них, горничные (одна из них оказалась родственницей известного тверского гребца, серебряного призера олимпийских игр Виктора Денисова) сочувственно нашептывали депутатам:

— Немедленно уезжайте. Скоро вас начнут арестовывать.

Следует заметить, не только тверские, но и многие депутаты из других регионов, постоянно проживавшие в гостинице «Россия» и решившие, как и мы, «встретиться с общественностью и разъяснить правду», не смогли вернуться к началу октября в Дом Советов.

Поскольку находиться в гостинице «Россия» к 2 октября не имело смысла, кто-то на время переехал к знакомым, кто-то в здание московской мэрии на Краснопресненской набережной, кто-то вечером на машине уезжал в Тверь, а затем возвращался в Москву.

Страха не было, истерии тоже, а было какое-то мрачное отупение. Сегодня это воспроизводится в памяти как стремительный круговорот событий. Но о кровавом исходе мысли не возникало.

Вот разрозненные записи из моего блокнота:

«Холодрыга, сумрачно. Отключены свет и тепло. Многолюдно. Кроме депутатов и обслуживающего персонала, появились люди с оружием. Скованно переговариваются между собой.

Пятеро тверских депутатов обосновались в кабинете отца Алексея. Спим на полу, на стульях. Скорее не спим, а мучаемся. Какой уж сон? Ночью собирают в зале совместного заседания палат. Говорят, для безопасности, хотя ощущения опасности нет. Горят свечи. Воронин вяло открывает заседание, но тут появляется в окружении корреспондентов Хасбулатов. Улыбается, объясняет им что-то. Депутаты недовольно кричат:

— Хватит! Давайте работать!

Работали официально полчаса, затем до утра читали стихи, пели. Установившуюся идиллию нарушил депутат Павлов. Стал кричать, что охрана не даёт ходить по Белому дому. Едва урезонили мужика. Нервы…

— Баранников, говорят, продался, — приносит известие Александр Кушнарёв. – По телевидению передавали.

— Да брось ты, — машет руками Домнина.

Вдвоём они идут к генералу Баранникову. Вскоре возвращаются.

— А, ерунда, — говорит Александр. — Лгут.

Почти все тверские депутаты в Доме Советов: Остренков, Смольский, Попов, Краснов, другие. Нет Белова и Брагина. Когда-то мы были почти единомышленниками. Жизнь развела…

Телефоны молчат: ВЧ, городские и даже внутренние.

— Неужели никакой связи? — интересуюсь у отца Алексея.

— Вырубили. Но хочешь позвонить, пойдём, — предлагает он.

Ходят слухи: кто-то подарил парламенту аппарат космической связи. Впрочем, звонить мы не пошли.

— Будет перелом. Сегодня или завтра. Пора примиряться.

— Не будет. Мы в тупике.

Такие полярные мнения в нашей депутации. Если это тупик, то всё-таки с незапертой дверью. Идут же переговоры… Должны договориться, должны. Иначе… Чёрт знает, что иначе. Почему они делают из нас красно-коричневых?

В столовой есть нечего, одни бутерброды, но нам повезло. Матушка Люба снарядила отцу Алексею суму с салом, огурцами и прочей снедью. К тому же включили холодную воду. Это благо.

«Сегодня будет штурм!», — гуляет по коридорам молва.

Неужели осмелятся? Какое сегодня число? Не верится, что Дом Советов будут штурмовать. Народ не позволит.

У окон на нашем третьем этаже сидят и лежат на полу здоровые ребята с короткоствольными автоматами. Курят, негромко переговариваются, наблюдают за обстановкой. Кто они? Откуда?

— Будете стрелять?

— Первыми нет.

Перед Домом Советов шумное скопище народа. Выступают с балкона депутаты, и не только… Толпа внизу пёстрая, много всяческих флагов. Особенно шумная реакция на зачтение телеграммы с Северного флота. Якобы флотские офицеры нас поддерживают…

Возле двадцатого подъезда выстроилась шеренга безоружных мужиков. Одеты кто во что горазд, возраст разный, преимущественно заросшие и неухоженные. Перед ними важно прохаживается человек средних лет с усами, отдаёт распоряжения. Ощущение бутафории прямо-таки. Неподалеку спорят москвичи…

В десятке метров баррикады или нечто, напоминающее их. За ними люди в милицейской форме, со щитами и дубинками.

Разговор в кабинете напротив — двери-то открыты:

— Володя, на сколько секунд хватит «рожка»

— На сорок две секунды.

— Как думаешь, пойдут или нет?

— Леший их знает.

Вместе с Леонидом Георгиевичем Остренковым беседовали с омоновцами, оцепившими Дом Советов. Два офицера, наши собеседники, настроены, кажется, миролюбиво. Чувствуется, им надоело стоять под дождём в оцеплении. Они пропустили нас в магазин (он рядышком), чтобы купить продуктов, и разрешили вернуться обратно.

— Внимание, внимание!!! Вскоре будет передано важное сообщение! — вещают с балкона.

Сообщают: Союзом офицеров захвачен штаб СНГ. Скорее всего, это провокация или глупость. По поручению Хасбулатова передают собравшемуся народу, что это провокация. Верховный Совет не имеет к ней отношения.

Две женщины у окна нервно курят. Прошу прикурить, так как спички кончились.

— Там снайперы, — одна из них показывает на гостиницу «Мир». — Видите, в окнах тёмные пятна? Это они.

Выйдя из двадцатого подъезда, услышал знакомый голос:

— Привет, старик.

— Ты чего здесь?

— Защищаем вас… Хочешь бункер Ачалова посмотреть?

Спускаемся в бункер, расположенный в здании рядом с Домом Советов. Пахнет крепким мужицким потом, новыми сапогами. Многие офицеры и солдаты спят. Оружия почти не видно.

— Чем же будете воевать?

— А хрен его знает…

Не понятно, для чего всё-таки назначили новых «силовых» министров? Кажется, это ошибка Хасбулатова и Руцкого. Армию раскалывать нельзя. Армия — не игрушка.

Снова идём к омоновцам в надежде, что пропустят в магазин — еда-то кончилась. Тех, знакомых, уже нет, стоят другие.

— Руки!!! Выше!!! — кричит высокий милиционер, нахально улыбаясь, и больно торкает меня стволом автомата в спину.

Нас с Остренковым обыскивают.

— Выпустишь вас, а вы нам в спину засадите, — говорит высокий.

Откуда в нём это остервенение?

Возвращаемся. В скверике молоденькие милиционеры раскатывают по опавшим пожухлым листьям странную плоскую проволоку. Тут же размашисто ходит худощавый генерал-лейтенант милиции со свитой. Видимо, проверяет…

— Серёж! Серёже-е-нька!!! — тоскливо кричит из-за решётки справа женщина. — Я тебе поесть принесла. Подойди сюда, сыночек!

Никто к ней не подходит.

В Доме Советов появились морские офицеры и мичманы с оружием. Кажется, с Северного флота. Беседуем.

— Это вы, депутаты, привели его к власти и сделали таким! — укоряет меня один из них.

— Кого привели?

— Президента.

Прикатил «жёлтый Геббельс» с громкоговорителем. По многу раз передают указ Ельцина о социальных гарантиях народным депутатам, призывают покинуть Дом Советов, потом до одурения крутят песенку: «Путана, путана, путана, ночная бабочка, но кто же виноват?». Иногда кто-то вопит:

— Рус, сдавайс!!

Депутат, главный хирург Курской области Вячеслав Федотов, пошёл к омоновцам с обращением. Наблюдаем в окно, как это произойдёт. Лишь Слава перелез через баррикаду, как ему заломили руки, потом отпустили. Обращение он, однако, передал. Вернулся возмущённый:

— Злющие, как овчарки!

— Ничего удивительного, — говорит Александр Кушнарев. — Я вчера с омоновцем беседовал — тверяк оказался. Говорю: «Я тоже тверяк, председатель колхоза». Обрадовался он, руку жмёт. А как узнал, что я депутат, автомат на меня наставил, зверем смотрит…».

Теперь уже можно сказать, что тем человеком, который проводил меня в «бункер Ачалова», был ветеран студенческих строительных отрядов Тверской области добродушный Толя Хашкин. Он входил в состав добровольческого полка народного ополчения и, к счастью, остался тогда, в 93-м, жив.

Бывший руководитель обороны Дома Советов, председатель Всероссийского союза общественных объединений ветеранов десантных войск, генерал-полковник В.А. Ачалов, неоднократно приезжавший в село Городня в гости к Алексею Злобину, где я его и встречал, скончался 23 июня 2011 года на 66-м году жизни. Владислав Алексеевич был кавалером двух орденов «Красная звезда» и полным кавалером орденов «За службу Родине в Вооружённых силах СССР».

Драматизм противостояния передают взаимоисключающие постановления, принимавшиеся с одной и с другой стороны. Распространялось много листовок — как в Доме Советов, так и за его пределами. Вот содержание одной из них:

«Нет, это не столкновение между Б.Н. Ельциным и Р.И. Хасбулатовым, не столкновение между исполнительной властью и депутатами. Идёт борьба за то, какой быть России: независимой, экономически развитой и самостоятельной или сырьевым придатком мощных капиталистических государств Запада, рынком дешёвой рабочей силы. Вопрос стоит однозначно: быть России или не быть».

А 28–29 сентября на столе в холле шестого этажа я увидел «документ», который включал в себя список высоких должностей, предлагаемых на выбор народным депутатам России. Нужно было написать заявление о сложении депутатских полномочий, и ты — «в шоколаде». К должности «прилагались» квартира (на выбор в одном из районов Москвы) и крупная сумма на обустройство. Говорят, подобным «бартером» искусились около 450 человек.

Хочу подчеркнуть, что из тверских депутатов под танковым обстрелом в Доме Советов находился лишь батюшка Алексей. Спасли его, как он потом сам рассказывал, бойцы группы «Альфа». Много позже, беседуя в Москве с генералом одной из силовых структур, я услышал его осторожное предположение: распространение слухов о необходимости «срочно выехать в регионы для выступления перед избирателями» было, видимо, предназначено для удаления большинства депутатов (под благовидным предлогом) из Дома Советов.

5 октября во всех лояльных к Ельцину газетах было напечатано обращение президента к гражданам России: «В столице России гремят выстрелы, льётся кровь. Свезённые со всех концов страны боевики, подстрекаемые руководством Белого дома, сеют смерть и разрушения… Они надеялись, что граждане России поверят в их ложь… Они надеялись на скорую победу. Они просчитались, и народ проклянёт преступников… Вооружённый фашистско-коммунистический мятеж в Москве будет подавлен в самые кратчайшие сроки».

От обращения веяло оголтелостью, предвзятостью, лживостью и грядущей опасностью для депутатов, не поддержавших Ельцина. «Враг» повержен. Ату его, ату!

В тот день Н.И. Попов, Л.Г. Остренков, Ю.М. Краснов, А.Л. Кушнарёв и я, предварительно созвонившись, отправились на станцию Радченко, что в Конаковском районе, встречать батюшку Алексея — он позвонил матушке, что должен приехать электричкой. Настроение у всех было подавленное. В Москве пролилась большая кровь, депутаты предаются анафеме, идут разговоры об арестах. Думалось: может, видимся в последний раз. Тогда у многих, кто остался верен конституции, возникали такие мысли.

Электричка прибыла, но батюшку на перроне мы так и не увидели. Настроение ещё больше испортилось. В Городне мы сообщили матушке, что батюшка не приехал. Я вышел на крыльцо дома покурить, и вдруг вижу: останавливается на обочине дороги автомашина-бензовоз, из кабины выскакивает, в запыленной рясе, батюшка Алексей. Заметив меня, кричит:

— Валер, убегай скорей, а то и тебя «возьмут»!

— Кто «возьмёт»?

— На перроне — амбалы в кожаных куртках, — быстро рассказывает батюшка. – Я их издали заметил. Дождался попутки и — сюда, с матушкой прощаться.

— Погоди, батюшка, — озаряет меня. — Это же мы были! Мы!!

Лишь увидев в своём доме остальных тверских коллег, до конца поверил мне батюшка Алексей. Оказалось, он сел в первый вагон, а мы встречали его у последнего вагона. Посидели «амбалы» за столом в гостеприимном доме Злобиных, выпили по рюмке, помянув погибших при обороне Дома Советов, и разъехались, каждый на своё рабочее место.

Я по-прежнему работал редактором «Тверской жизни». Проводил планерки, летучки, читал оригиналы и газетные полосы. Не всех, однако, это устраивало. Обстановка в редакции складывалась напряжённая. Мне рассказали, как один из моих недавних сторонников отзывался о депутатах:

— Лучше бы эти сволочи задохнулись там в дерьме!

Внешне благообразный человек, а как перевернулся! Кто бы мог подумать, что в нём столько ненависти?

Косо стали посматривать на меня и некоторые тверские писатели (в ту пору я уже был членом Союза писателей СССР). Среди них тоже обозначилось расслоение. Вспоминается, как поэт, ретиво взявшийся за печатание водочных этикеток, истерично кричал на одном из писательских собраний:

— Вы нас никогда не победите!

Словно бы у кого-то из почвенников было желание «побеждать» его на поприще печатания этикеток.

Подобные расслоения происходили повсеместно – на предприятиях, в организациях, силовых структурах. Собственно, они начались уже с 1990—1991 годов. Помнится, ветеран КГБ в звании полковника рассказывал мне, как в Тверское управление КГБ приехал в сопровождении двух генералов генерал армии начальник 5-го управления КГБ СССР Ф.Д. Бобков. Собрав коллектив, он заявил, что руководство страны приняло решение о смене политико-экономического курса, и попросил сотрудников определиться: работать дальше или уйти.

— Можете представить, какая образовалась неразбериха. Вместе с коллегой я сжигал за городом материалы оперативных разработок. Некоторые из тех, кого они касались, становились «новой элитой». А когда грянул 1991-й, а затем 1993-й, мы безвылазно сидели в управлении, потому что опасались за сохранность оружия. Ведь в это время уже полным ходом шла дискредитация, а точнее травля КГБ, в которой участвовали такие предатели, как Калугин. О Бакатине, сдавшем систему «прослушки» американского посольства американцам, я и говорить не желаю. Мразь – одно слово. Жалко, что в такой обстановке немало опытных, преданных профессии оперативных работников, прекрасных товарищей расстались с любимой работой.

По-новому открылись после трагических событий осени 1993-го и некоторые другие фигуры. Например, представитель Президента РФ в Тверской области В.И. Белов прислал мне «Открытое письмо бывшему народному депутату РФ, редактору газеты «Тверская жизнь»:

«Сама жизнь больно высекла вас. И поделом. Но почему вы отмалчиваетесь сейчас? Разве вы не считаете своим нравственным долгом покаяться в допущенных политических ошибках, отмежеваться от действий фашистско-коммунистических мятежников, которые вскормлены в Белом доме, прикрывались вашей депутатской неприкосновенностью и вашими речами о конституционной законности? Полагаю, что вы лично, Валерий Яковлевич, как и ваши коллеги — бывшие депутаты от Тверской области, выступившие против Указа Президента РФ №1400 от 21.09.93 г., принявшие участие в незаконном так называемом съезде народных депутатов РФ, обязаны публично высказаться сегодня, после подавления мятежа.

Если вы осуждаете действия мятежников, отмежёвываетесь от них, скажите об этом честно и ясно. Если же вы идейно с ними, имейте мужество заявить об этом, чтобы избиратели к грядущим выборам в Государственную думу точно знали, кто есть кто. Молчать сегодня вы не имеете права. Прошу опубликовать полный текст моего открытого письма в вашей газете».

Когда я читал и перечитывал это письмо, то думал, какими же хрупкими могут оказываться порой отношения людей, как легко и быстро, в силу тех или иных обстоятельств, образуется между ними неодолимая пропасть. Мне с трудом верилось, что письмо написал человек, с которым мы ещё вчера обнимались при встрече, сидели рядом в зале заседаний Большого Кремлевского дворца, пили чай в номере гостиницы «Россия», свободно перезванивались по телефону. Я не стал ни каяться, ни отмежёвываться, но через две недели пришло ещё одно письмо:

«Уважаемый Валерий Яковлевич! 9 октября 1993 года за исх. № 471 мною в ваш адрес было направлено открытое письмо с просьбой опубликовать его в вашей газете, а также дать через прессу ответы на поставленные в нём вопросы. Вы не только не опубликовали моё открытое письмо, но даже не сообщили о причинах неопубликования и ваших намерениях. Прошу через печать дать мне ответ с определением вашей гражданской позиции.

Представитель Президента РФ в Тверской области В.И. Белов».

И в этот раз Виктор Иванович, имевший прежде имидж демократа, не дождался ответов на «поставленные» им вопросы, произведшие на меня, мягко говоря, весьма странное впечатление. В.И. Белов был опытным юристом и не мог не понимать того, что Указ Ельцина №1400 противоречил Конституции РФ.

Но что последует за грозными письмами? Как и другие тверские депутаты, участвовавшие в X съезде, я все ещё ожидал худшего. Впрочем, вместо увольнения и ареста случилось то, чего и представить себе не мог: батюшка Алексей Злобин предложил мне съездить вместе с ним в составе православной делегации в Израиль, по «святым местам». Я с радостью принял это предложение.

Надо сказать, что благодаря батюшке Алексею и матушке Любови, встречи бывших народных депутатов РСФСР проходят в Городне довольно часто. Как правило, это случается в батюшкин День ангела 30 марта. Как-то на одной из встреч присутствовал немногословный человек, которому депутаты, находившиеся в Доме Советов 4 октября, обязаны жизнью. Это руководитель группы «Альфа» генерал-майор Г.Н. Зайцев. В своей книге «Альфа» — моя судьба» он пишет:

«Ранним утром 4 октября нас провели в зал заседаний… прошло минут десять… на пороге приёмной появился президент… Уставший, серый. Немногословный. Чувствовалось, что насторожен. Ведь решалась не только судьба государства, но и его судьба…

— В стране сложилась сложная, напряжённая ситуация. С этим надо кончать. В Белом доме засела банда, которая намерена осуществить государственный переворот. Надо освободить Белый дом. Надо освободить его от этих людей. Я принял решение очистить Белый дом силовыми методами. Ваши подразделения должны принять в этом участие. Вы будете выполнять приказ президента?

Ответом было молчание, жуткое, необъяснимое молчание элитного президентского воинского формирования. Ельцин сделал паузу и задал вопрос иначе, с нажимом.

— Хорошо, тогда я спрошу вас по-другому: вы отказываетесь выполнять приказ президента?

В ответ опять тишина.

Нам в жизни часто приходилось делать выбор. В конечном счете, жизнь – это и есть постоянный выбор между добром и злом, правда, не всегда явный, выбор между совестью и подлостью. Я не политик и никогда не стремился им быть. Приказ для меня, впрочем, как и для любого военного человека, давшего присягу, имеет силу закона. Его не обсуждают, его выполняют. Но убивать людей, депутатов и простых соотечественников – если отбросить всю словесную шелуху, то именно это и было поручено осуществить, – на это офицеры «Альфы» и «Вымпела» пойти не могли».

По словам Г.Н. Зайцева, переговоры с депутатами от имени группы «Альфа» вёл подполковник Владимир Ильич Колехасов. Они завершились успехом. Таким образом, действия группы «Альфа» помогли избежать массового кровопролития, гибели депутатов.

В завершающий момент переговоров началась интенсивная стрельба по Дому Советов из автоматов, пулемётов и танков. Видимо, кто-то очень не желал благополучного исхода переговоров.

В разговоре со мной батюшка Алексей вспоминал:

— Мы все легли на пол, но вскоре стрельба утихла, и мы, сопровождаемые бойцами «Альфы», сначала прошли сквозь разъярённую толпу мародёров, вооружённых цепями, металлическими прутьями, а затем через цепи ОМОНа.

Четверть века тем событиям. Некоторых из бывших тверских депутатов уже нет в живых. В скорбном списке В.И. Белов, А.И. Ильенков, Л.Г. Остренков, Н.И. Попов.

Александр Кушнарёв ныне – депутат Законодательного собрания области. Батюшка Алексей Злобин, в 2001 году получивший из рук президента В.В. Путина орден Почёта, руководит православной гимназией в Городне, преподаёт на кафедре теологии Тверского госуниверситета, иногда служит в храме. Остальные, как принято говорить, на заслуженном отдыхе. Нам есть что вспомнить.

Валерий Кириллов, Тверская область, Андреаполь

Источник – Слово