2006 год для многих почитателей поэзии — год 70-тилетия со дня рождения поэта Николая Михайловича Рубцова.

Много новых материалов, точек зрения на жизнь и творчество знаменитого поэта появилось в этот период. Много юбилейных сборников посвящений увидело свет. Авторами двигало искреннее восхищение, ставшими уже классическими стихами Рубцова, желание понять и выявить истоки его творчества. Немало написано уже воспоминаний и литературоведческих работ о раннем периоде творчества поэта.

У автора данной статьи скромная задача. Как полтора года учебы Н. Рубцова (август 1953-го- январь 1955 гг.) в Хибинском горно-химическом техникуме способствовали раскрытию его таланта, как поэта.

Рубцов учился в Кировске недолго. Горняцкая дорога (маркшейдерская специальность, группы 1 МС и 2 МС) не стала торной и оборвалась как и множество других сценариев его жизни. Поиск себя, своего предназначения занимал, тогда еще молодого, человека. Но чем бы не занимался Рубцов, в какие бы жизненные ситуации не попадал красная линия его жизни — это поэзия. Так какие же условия для творчества были у поэта в Хибинах? Как его друзья и преподаватели KГXT влияли на становление его таланта? Или он был одинок и непонимаем? В конце концов, что он написал в этот период. Автор использовал архивные документы филиала «ГЛМО» в г. Кировске, материалы местных газет тех лет, воспоминания друзей и учителей поэта.

В июле 1953 г. Н. Рубцов пишет заявление капитану тральщика РТ-20 «Архангельск» тралфлота на выдачу ему расчета «ввиду поступления на учебу».

Учебным заведением, которое приняло матроса Рубцова и стал Горно-химический техникум.

Из газеты «Кировский рабочий» от 5 июля 1953 года. Заметка А. Глущенко — директора техникума «Новый отряд горных техников». «К нам ежедневно поступает много заявлений от желающих приобрести горную специальность. Особенно много заявлений подают кировчане». Среди иногородних подавших заявление был матрос Рубцов.

«Видимо в 1954-1955 п. Николай Рубцов уже сочинил немало стихотворений, до нас почти не дошедших» из статьи В. С. Белкова. совсем недавно ушедшего из жизни, «Жизнеописание Н. Рубцова». Пусть это будет эпиграфом данной статьи.

Вадим Кожинов замечал в предисловии к сборнику стихов Н. Рубцова: «В поэтическом наследии Николая Рубцова вполне отчетливо различаются ранние (до 1962 года) и зрелые стихи, но — и это характерно — самые ранние стихи поэта ближе к его зрелой лирике, чем к стихам 1957-1962 гг».

Александр Миланов пишет в своей статье «Море Николая Рубцова»: «что поэт по свидетельствам очевидцев на лекциях писал стихи…, но необходимого общения с пишущей братией у него здесь не было». Попробуем в чем-то согласиться, а в чём-то поспорить с этими авторитетными мнениями. Попробуем расширить и дополнить сведения о Хибинском периоде поэзии Рубцова (О жизни Н. М. Рубцова в Кировске 1953-1955 гг. вышла статья Л. И. Вересова в «Хибинском вестнике» от 6.01.2005 «Хибиниада Николая Рубцова»).

Итак, то что Рубцов писал стихи учась в Кировске, это бесспорно.

О тетради его стихов вспоминают Николай Шантаренков и Евгений Ивановский.

Из письма Н. Шантаренкова автору: «Черная тетрадь». Да, конечно, ее помню. Не единожды о ней рассказывал. Но не читал се. Он, наверное, показал бы, если попросить, но никто не решался. Все видели, что он серьезно к этому относится. День сидит в библиотеке полуголодный, вечером с запекшимися губами приходит, салится за стол, достает свою черную тетрадь и начиняет в ней сосредоточенно записывать.

Однажды, помню, мы, несколько человек сидели готовили при лампе в новой общаге домашнее задание. Кто писал, кто чертил, а он уже не учащийся техникума, работал со своей черной тетрадью. И что-то у него не ладилось. Он дал нам задание вроде «буримэ»: две-три рифмы, надо было придумать продолжения, никто ничего толкового не предложил. И он разочарованно углубился снова в свою работу».

Передо мной сборник «Душа хранит» — третья книга стихов Н. Рубцова. В ней сам автор размещает и датируег некоторые стихотворения:

стр. 26 «Деревенские ночи» 1953 год. «Ветер под окошками, тихий, как мечтание. А за огородами в сумерках полей, Крики перепелок, ранних звёзд мерцание, Ржание стреноженных молодых коней..».

стр. 65 «Первый снег» 1955 г. «А кто не любит первый снег, В замёрзших руслах тихих рек..».

Это уже вполне Рубцовские стихи но поэтике и настрою. Здесь в темы присущие Рубцову и что, немаловажно, стихи видимо понравились крайне взыскательному к себе поэту. Давайте не будем забывать, что в Хибинах Рубцов еще просто восемнадцатилетний юноша, а не талантливейший, амбициозный поэт. И если некоторые его стихи хибинского периода уже вошли в прижизненные книги стихов это говорит о его огромном даровании и поэтическом потенциале.

Сохранились и датированное автором (что Рубцов делал очень редко) стихотворение 1954 года: «Да, умру я! И что ж такого», навеянное неурядицами в личной жизни и учебе поэта. Есть датированное 1955 г. стихотворение «Березы», которое вызвало множество подражаний, опубликованное во время службы Николая в Североморске и есть самые главные для Хибинской поэзии «Прощальные стихи», посвященные Николаю Шантаренкову. В этих длинных (8 страниц) тематически и стилистически разных стихах объясняется всё о 1,5 годах учебы Рубцова в КГХТ, о его отношении к Хибинам (которые не стали полными для поэта).

Н. Н. Шантаренков писал автору этой статьи о том, что будучи уже известным поэтом Рубцов видел эти стихи при их встречах в Москве В середине 60-х годов. Отозвавшись о них, как «неплохие юношеские», хотел их отредактировать, но быстро скопировать их в середине 60-х было невозможно. Да и другие горизонты были перед глазами поэта. Наверное жизнь уже преподнесла ему большие неприятности, чем пребывание в Кировске и учеба там воспринималась, как не худшая страница в биографии.

Были другие проблемы, другие творческие планы и исправленными эти строчки не оказались. Н. Н. Шантаренков выслал ксерокопии посвяшенных ему Рубцовым стихов.

А ведь в этих строчках, поэт, мягко говоря, не льстит, а режет правду-матку. Но какая это находка для всей литературы кировско-апатитского района — стихи Рубцова о нашем крае.

Далее перед вами выдержка из факсимиле стихов Рубцова датированных январем 1955 года, прощальный подарок другу. Дорогой читатель, я бы в этом месте несколько разволновался, ибо полностью эти строки почти не известны широкому читателю.

Выдержки из письма Смирновой Е. И бывшей сокурсницы Рубцова приоткрывают тайны творческого процесса будущего поэта: «Рубцов больше делился с ребятами. Девушки слушали его рассказы (о море, о книгах, которые Николай прочитал, когда ходил в море. — Прим. автора) он мог сидя у девчат в комнате надоедать нам. пока все спали лежали и слушали. Спрашивал: «Вы слушаете, не спите?» Her, отвечали некоторые из нас». Но стихи нам не читал. Наверное, стеснялся нас, а мы его тоже сторонились.

Очень молодые были, мы с Катей Пузачевой часто болтали на лекциях. Он (Рубцов) и газете нашей стенной пропечатал «Две подружки -две болтушки», так начинался стих. Но не злой был, а добротой пронизан. Мы не рассердились на него (Отыскать это стихотворение не удалось. Его в общих чертах помнит и Н. Н. Шантаренков. — Прим. автора). А удивил он всех нас, а особенно М. И. Лагунову, нашу классную руководительницу, когда написал сочинение о Печорине, целую тетрадь. Как можно было столько философии разводить? А он это отлично умел».

Видимо уже тогда Рубцов хотелось выговориться, поделиться тем, что переполняло его душу. Его близкими друзьями становились ребята, с которыми он мог помимо всего прочего и просто поговорить. Таков Колька Беляков в Приютино, например. Таким однокурсником для Николая Рубцова в Кировске стал, пожалуй, Николай Шантаренков. Выдержки из письма Н.Н. Шантаренкова автору статьи, помогающие раскрыть заявленную тему. У нас, по нашему отделению МС выходило две стенгазеты: «Маркшейдер», серьезного содержания и «Игал», сатирико-юмористическая. Мне приходилось оформлять эти газеты. А Рубцова мы привлекали для литературной части: сделать подписи к рисункам, что-нибудь сочинить. Он, обычно, легко за это брался, Никогда не отказывался, не заставлял себя упрашивать. Просто брал в руки стило, подходил к нашей полуготовой газете, какое-то время се разглядывал, просил уточнить задание. Мало что помню конкретно, но помню отлично, что всегда его экспромты поражали своим изяществом и неожиданным поворотом мысли. А придумывал их с лету, даже с каким-то особенным азартом. Уже готовую строфу он записывал своим каллиграфическим почерком (в последствии он у него испортился, почему-то) на нужное место в стенгазете. Особенно много подобного рода подписей в сатирической газете. Их у нас выхолило не менее двух номеров в полугодие. Было бы крайне интересно их отыскать. Да, вот стихотворение, посвященное Жене Смирновой. Я, видимо, читал его в газете, но забыл конечно. Однако хорошо помню эту ситуацию, в связи с которой оно родилось. Читал ли он нам? Что — не помню. Да, читал. Он любил что-нибудь прочесть в ходе утреннего разговора. Когда у него было хорошее настроение. Например однажды утром в воскресный день встав с постели и заправляя свою койку он рассказывал как читал матросам на сейнере «Я весь в мазуте, весь в тавоте- зато работаю в тралфлоте». Я читаю, а они хохочут, восторженно хлопают. И сам смеется. (А смеялся он по мнению Шантаренкова. потому что лирическое стихотворение упаковал в производственную тематику, а иначе не печатали). Рубцов работал в тралфло-те когда? В 52–53-х годах. Стало быть уже в те годы это стихотворение было написано. Оно, конечно, могло иметь несколько иное содержание. Он любил дорабатывать свои стихи примеряя найденные образы к различным ситуациям. По какой-то вариант стихотворения был уже тогда. Точно так же он искал место образу, который иногда, как бы, невзначай, нам демонстрировал. Дескать, вот смотрите как интересно! «Как где-то дико улыбается (Е. К. Савкина, тоже сокурсница Рубцова, тоже вспоминала откуда родились эти строчки: «Общежитие барачного типа, где проживал Рубцов находилось рядом с общежитием рабочих, где почти каждую ночь шли гулянки. Видимо это и врезалось в восприятие поэта. Появился некий образ»). Потом этот образ он ввел в прощальные стихи, которые он мне написал. Вроде бы экспромтом, но на самом деле все эти восемь страниц стихов были у него в голове уже изрядное количество времени. Да отдельные строфы могли быть сочинены только что. Когда через десять с лишним лет я показал ему эти стихи, он пробежал глазами и сказал: «А что, неплохие юношеские стихи. Оставь их мне, я доработаю. Будь это теперь — я бы снял с них ксерокопию и отдал бы ему дорабатывать. Но тогда, в начале 1966-го гола ксероксов и компьютеров у нас не было. Я не решался расстаться с этим его подарком и он великодушно мне его оставил». Стихи, писавшиеся Рубцовым в стенгазе-гы, стихи из почти легендарной черной тетради. Что это? Проба пера? Разминка мыслей? Или это уже Рубцовские интонации. Рубцовский стиль? Как и чем можно оценить их литературное достоинство? Если и стихов из стенгазет не сохранилось и тетрадь с юношескими опытами Рубцова исчезла.

А теперь немного об обстановке и общем культурном климате в техникуме. Ныли ли хоть элементы творческой жизни в техническом учебном заведении? Способствовали ли они литературным опытам 17-ти летнего Николая Рубцова. В газетных подшивках «Кировского рабочего» — главной газеты нашего региона в те годы, можно найти некоторые сведения по поводу культурно-просветительской работы в техникуме. Это конечно парадный портрет, о недостатках, реальном положении дел газета писала скупо и неохотно. 23 декабря 1954 года «Каждую субботу в Кировском горно-химическом техникуме проводятся вечера отдыха. Несколько раз выступал коллектив художественной самодеятельности учащихся техникума». 3 мая 1954 года «В начале учебного года было открыто два красных уголка в общежитиях техникума. Комсомольцы и молодежь приняли активное участие в их организации и создании различных кружков и секций. 80 студентов состояло в хоровой кружке». 23 мая 1954 года «В Кировском горно-химическом техникуме много различных кабинетов, лабораторий и мастерских. В течении 1953- 1954-х гг. студенты привели их в надлежащий порядок». 19 декабря 1954 г. «Учащиеся группами собираются у репродукторов, установленных на всех этажах учебного корпуса и слушают очередную местную радиопередачу. Радиоузел смонтировали студенты-любители». 19 ноября 1954 г. «Управление Жилгражданстрой закончило строительство 4-х этажного здания общежития студентов. Строители создали удобства для студентов. Имеется даже комната для красных уголков, где можно почитать свежие газеты и журналы».

Кстати, многие заметки в «Кировском рабочем» подписаны Н. Юшкин учащийся техникума. Ныне это академик Н.Н. Юшкин — директор института геологии КОМИ НЦ.

Поскольку статья посвящена Н. Рубцову и тому была ли какая-то литературная среда в Кировски в техникуме, го больший интерес представляют найденные автором в архивах протоколы педсоветов за 1953-1955 гг. Это материалы для внутреннего пользования техникума. Картина в них более реальная и беспристрастная. Все найденные архивные данные связанные с группами IMC и 2МС выходят на имя М. И. Лагуновой (классная руко-подительници Рубцова). Были надежды на воспоминания М. И. Лагуновой, но дальше телефонных разговоров дело не сдвинулось. Роль Маргариты Ивановны в литературной судьбе Рубцова видимо ещё предстоит прояснить. Первую свою самодельную книгу стихов «Волны и скалы» Рубцов посвятил именно Лагуновой и видимо писал ей в Кирове к (проясняя эпизод с пребыванием Сергея Есенина в Мурманске). Маргарита Ивановна

Лагунова без сомнения как-то выделяла Рубцова (по воспоминаниям сокурсников) из общей массы студентов. Но все же лишь ее личные воспоминания смогли бы поставить все точки в кировском зигзаге судьбы Рубцова. И что особенно важно, высветили бы начало его пут и в поэзии.

В выступлениях на педагогическом совете большую часть времени уделялась учёбе и поведению студентов. Но это напрямую касалось и Рубцова.

Выступление Лагуновой на педсовете 24 ноября 1953 года. «Мы требуем, чтобы учащиеся хорошо учились. Но условия работы в общежитии ненормальны. Нет дров, печи не исправны, в полах щели, нет топоров, пил, в помещениях холодно. Необходимо улучшить обстановку».

16 февраля 1954 года М. И. Лагунова «В моей группе много двоек. Их было бы еше больше, если бы я диктовала, как надо. Я диктовала медленнее, чем положено. Нужно исключать таких учащихся, которые имеют 5-6 двоек».

Но и творческая жизнь бурлила. И это отражалось в протоколах педсоветов.

11 января 1955 года (Рубцов еще студент КГХТ) преподаватель Дыбин А. П. «Наша стенная печать не получает помощи от преподавателей. Наши преподаватели несут свои литературные работы в редакцию газеты «Кировский рабочий». Не работает так же литературный кружок».

Лагунова М. И. «Нелегко организовать работу литературного кружка. Мне в этом отношении надо самой где-то поучиться. Много говорили о начинающих писать учащихся, а их много или мало? Кому сдавать свои сочинения на просмотр — их дело».

Глушенко А. Е., директор техникума: «Вам и нам надо работать лучше в свете требований сегодняшнего дня… Не проводились среди учащихся обсуждения литературных произведений, не было литературных вечеров. Литературный кружок организовать надо».

В заключении об итоговом педсовете от 20 апреля 1956 года, который обсудил отчет Лагуновой М. И. за все годы её работы в группе 1МС, 2МС, 3МС. Завуч техникума Бобырев В.Г «Товарищ Лагунова коротко рассказала о своей работе. I la первом курсе ведь это была самая тяжелая группа (1МС). В общежитии вела себя группа плохо. А сейчас группа неплохая. Сама товарищ Лагунова ведет секцию гимнастики, участвует в общественной жизни. Это вызывает уважение учащихся к тов. Лагуновой и они ей подражают».

Лагунова М. И. «Группу веду с первого курса, то есть третий год. Группа сильная, ровная. Есть коллектив в группе, много активистов. Культурно-массовые мероприятия с начала года:

• — вечер на тему «Моя любимая песня и стихотворение»;
• — вечер о Маяковском;
• — экскурсия на кислородный завод;
• — вечер о жизни и творчестве Островского, была организованна викторина, выпущена газета».

И еще одним свидетельством какой-то литературной активности в техникуме необходимо поделиться с читателем. Это педсовет от 24 мая 1954 года который обсудил поведение и учёбу учащегося 2 курса ГЭМС Маковозова, который считает не горное дело а литературу своим призванием и хочет поступить в литературный институт. Видимо, студент Маковозов показался педсовету более интересным человеком, чем студент Рубцов (поведение и учёбу которого обсуждали на педсовете 30 марта 1954 гола) так как в протоколы вошли не только вопросы к студенту Маковозову, но и его ответы. А в случае с Рубцовым сформулированы только вопросы преподавателей при обсуждении, без ответов на них студента Рубцова.

Вопрос. — Вы так уверены, что из Вас получится писатель? У Вас что-нибудь есть? Имеются ли отзывы? Ответ Маковозова: «Да, есть. Могу прочитать». Вопрос: — Вы уверены, что в этом ваше призвание? Ответ: «Да, это мое призвание. Я должен быть литератором как можно скорее..».

Решение: Учащийся Маковозов зарекомендовал себя с отрицательной стороны. Педсовет ходатайствует об исключении учащегося Маковозова из числа учащихся техникума

Маковозов еще хохмит: «Спасибо за мудрое решение».

Неизвестно, что стало дальше с этим студентом и его занятиями литературой, но его история — это прямая аналогия с Рубцовым, который действительно стал в литературе России значительной фигурой.

Это ли не документальное свидетельство о творческой литературной жизни в техникуме? То есть об изоляции Рубцова от культуры в Кировскс речь не может идти. Творческого вакуума тоже не существовало. Может, не было старшего опытного наставника в стихах, но с другой стороны нажим на молодого поэта мог испортить и едва не испортил (как во время службы на Северном флоте) всю его поэтику, всю сущность его мировоззрения. А это мог быть совсем другой Рубцов, и на Руси одним тонким лириком было бы меньше.

Все вышеизложенное позволяет сделать вывод, что на литературном поприще в годы учебы в Кировске у Рубцова вес было более-менее в порядке. Но не совсем уж в отрыве от литературы чувствовал себя Рубцов. М. И. Лагунова, друзья, такие как Шантаренков, и общая творческая обстановка видимо пошла на пользу становлению Н. М. Рубцова, как поэта. Не верится, что он совершенно бесполезно провёл эти полтора года в Кировске в смысле становления своего таланта. Конечно, если бы Рубцов остановился в росте, оставшись в стихах на уровне Кировска и Североморска. то не имела бы Россия своего национального поэта. Как бы могла сложиться жизнь Рубцова, если бы он закончил учебу в Кировске? Кто знает? История не знает сослагательного наклонения. Что было-то было. Нам остается лишь разыскивать и изучать факты реальной жизни поэта. Но, может иногда, интерпретировать их в духе любви к поэзии Рубцова.

Не привлекли Николая нудные технические дисциплины маркшейдерской специальности. Творчество бурлило в нём, а не любовь к горному делу.

А Кировск — это юность поэта, его первые попытки найти себя в поэзии. Да, он ещё не печатался. Да, не показывал своих стихов почти никому. Так ведь никто и не стеснял его творческих порывов, не мешал учиться мастерству стихосложения за счет огромного дарования и относительного благополучия в быту. Кировск не стал для Рубцова высокой поэзией, не вознесен им на пьедестал. Но благодарные жители Кировска и Апатитов помнят Рубцова, как одного из лучших поэтов России и на рубцовских чтениях ежегодно отдают дань памяти сто высокому таланту.