Русского философа, социолога и публициста Александра Зиновьева (1922—2006) называют двойным диссидентом. В советское время он критиковал социалистический строй, в перестройку — выступал против либеральной демократии. После написания и издания им на Западе книги «Зияющие высоты» был выслан из Советского Союза. О личности выдающегося философа мы беседуем с его вдовой — музой и соратницей О.М. Зиновьевой. Более десятилетия она является руководителем фонда, клуба и нескольких институтов имени Александра Зиновьева.

– Ольга Мироновна, мы много сегодня обсуждаем плюсы и минусы советского времени, однако мало кому до сих пор удалось серьёзно, глубоко, объективно осмыслить этот период русской истории. В какой мере смог это сделать Александр Зиновьев?

– Для Александра Александровича всё, что происходило в советской истории, не было тайной за семью печатями. Не было абстрактным понятием. Это была данность его времени, данность эпохи, в которой он родился. Если мальчишка в 15 лет осознавал специфику советской власти и видел главного врага осуществления социалистического проекта и 17-летним мальчишкой готовил покушение на Сталина – это не увлечение какой-то игрой… Зиновьев рождён был советской эпохой, и он, как никто другой, оказался самым чувствительным социальным и аналитическим нервом нашей эпохи, которая для кого-то остаётся проклятьем, кому-то рисуется в радужных красках. По сути она и такая, и такая. Я категорически против разделения красного и белого, несмотря на то, что белый и красный проекты пытаются сблизить и примирить. Исключено братание в окопах, это не окопы, а гигантское историческое поле огромной страны.

Произошла эффективная переформатизация, когда внешне всё выглядит так: мы перевернули страницу, да не было Советского Союза, была какая-то ошибка, был чёрный провал. Какие только «добрые» слова ни говорили в адрес сотен миллионов людей, которые кровь проливали, жизнь положили, с достоинством отстаивали честь своей советской страны. Александру Александровичу всё это было понятно, почему он и был страшен для своих современников как в Советском Союзе, так и на Западе.

Страшен тот, кто знает специфику, инструментарий и векторы развития или распада страны. Недоучкам и недоумкам можно навязать любую концепцию, они её проглотят, не задумываясь, как люди, которые смотрят телевизор, что-то жуют. Когда навязывается однобокая точка зрения, причем очень настырно, это неверно. Был не только Солженицын, была огромная советская литература – был Михаил Шолохов, Леонид Леонов, А.Н. Толстой, Николай Островский, были созданы потрясающие романы, где описано становление новой жизни в нашей стране – пробуждение интеллекта, знаний, чести, совести и так далее. И вдруг это одним махом сбрасывается и подменяется «красным (чёртовым) колесом». Вообще оценка эпох одним цветом никогда не проходит. Исторический процесс многогранный и многоцветный, многосоставной.

– Как объяснить резкий переход А. Зиновьева от антисталинизма (практически жизнь положил на это) к сталинизму?

– Эта его многогранность – специфика аналитического мозга мыслителя. Главная профессия, главное его призвание было – думать. Для него неважно было, о ком идёт речь в его исследованиях, ему безразличны были звания, титулы. Для него важно было личностное начало. Ему одинаково жаль было и сербского крестьянина, и русского помещика, но его заключения выходили на очень принципиальный уровень, когда выставлялся счёт: кто за что и как заплатил.

– Александр Зиновьев писал: «Западнизация – особая форма колонизации, нацеленная на разгром и распад России в интересах Запада». То есть, он в самое, казалось бы, благоприятное советское время понял, кто и как разрушает государство Советский Союз, и пытался донести это до власть предержащих?

– Александр Зиновьев пытался достучаться до Кремля, он разговаривал с разными послами на эту тему. Он говорил: «Вы разрушаете страну. Это не свобода приходит на нашу территорию, а разгром и хаос».

Да, наша страна была в известном вакууме, это известно. А Россия – Советский Союз – представляли неслыханно богатую территорию для захвата и развития рыночной экономики. И эта вакуумная изоляция Советского Союза предоставила западному рынку неслыханные возможности. За рынок надо бороться. И когда идёт борьба за передел мира, все средства хороши.

У руководителей советского государства была забубённая уверенность (это было идеологической спецификой нашего руководства), что коммунистический строй – бескризисный строй. Это вздор. Любой строй неизбежно проходит череду кризисов. Лучше, выше, больнее или менее больно – но это неизбежно, потому что это живое существо. Александр Александрович и доказывал это в своих письмах ещё до того момента, как он начал писать «Зияющие высоты». Он говорил, что страна вступает в опасную фазу кризисного состояния и что надо делать, чтобы это предотвратить. А его обвинили в клевете на советский строй и даже в паникёрстве. Под давлением этого он и написал свой первый (ведь именно он является создателем социологического романа как нового литературного жанра) роман. Он пытался объяснить верхам, что ещё надо, ещё можно что-то исправить, что нужно работать с обществом, со всеми механизмами, которые управляют нашим обществом, нужно где-то сбавить обороты, где-то, наоборот, закрутить винтики. Он предлагал: как можно изменить нашу систему, которая не дожила даже до своего зрелого возраста, потому что 72 года – это юношеский возраст на фоне других эпох и систем.

– Как Зиновьев воспринял высылку из Союза?

– Он говорил, что был самым свободным человеком в Советском Союзе и Запад никогда не считал царством свободы. Ему говорили: «Вас же преследовали!» Он отвечал: «Меня преследовала не страна, меня преследовали люди – функционеры, люди, которые были у власти». Его знаменитая фраза: «Не я жертва режима. Режим – моя жертва». Зиновьев воспринял развал Союза как свою личную трагедию.

– Природный русский характер влиял на судьбу Зиновьева или судьба выкристаллизовывала его характер?

– Александр Александрович в годы Великой Отечественной войны воевал в лётном штурмовом отряде. Однажды машина оказалась с чудовищным количеством пробоин. Как он довёл её до своего аэродрома, ни лётчики, ни физики, ни инженеры объяснить не могут.

Арест. Шесть покушений – одно в Советском Союзе и пять за границей. Зиновьев мешал всем – и в СССР, и на Западе. Человек, умеющий мыслить и обладающий смелостью мысли, человек бесстрашный и неподкупный, никогда не вуалировавший своё мнение, страшен и неугоден любым властям.

– Александр Зиновьев видел уже тогда, в конце 80-х, угрозу американизации не только для нашей страны, но и для всей Европы. Он писал о капитуляции Европы перед американизацией.

– Он буквально кричал, что его по-настоящему тревожит судьба Европы. Он видел грядущий, буквально асфальтовый каток в виде американизации, американского проекта, который неизбежно катился на Европу. Почему в конце 80-х – начале 90-х этот каток стал так активно выстраивать своё движение в сторону Европы? Потому что исторический, идеологический, политический враг США – Советский Союз – практически уходил с мировой арены. Его убили, его разрушили. И Европа оставалась той самой землёй обетованной или тем противником, которого нужно было поглотить, чтобы мировое сообщество превратилось в монополярное, чтобы у американской денежной и так называемой духовной системы не было никаких противников. Разрушив Россию (СССР) как очень существенный элемент европейской цивилизации, американцы, засучив рукава, перешли к заключительному акту геополитической трагедии остатков европейской цивилизации.

– Как А. Зиновьев отреагировал на войну натовских войск во главе с США против суверенной Югославии?

– Александр Александрович принял решение возвращаться в Россию именно потому, что произошло вероломное нападение войск НАТО во главе с США на суверенную державу Югославию. Он сказал, что это величайшее негодяйство. Это зафиксировано разными СМИ. Высказав такое мнение, он тем самым отказался от Нобелевской премии. Именно тогда, в 1998 г., к нам приехал журналист Нобелевского комитета. Они около трёх часов беседовали с Александром Александровичем на разные темы, и вдруг корреспондент занервничал и аккуратно, будто пытался пройти по сырым яйцам, спросил: «Господин профессор, как бы Вы описали своё отношение к событиям на Балканах?» Александр Александрович резко заявил, что совершается преступление цивилизованного Запада перед маленькой суверенной европейской страной, назвав это преступление «величайшим мировым негодяйством коллективного Запада конца ХХ века». Корреспондент стал умолять Зиновьева, чтобы тот помягче ответил на его вопрос. Обратился ко мне в надежде, что я повлияю на мужа. Я ответила, что целиком и полностью поддерживаю позицию Александра Александровича. И Нобелевскую премию тогда получил Гюнтер Грасс, который выразился очень обтекаемо и политкорректно, но по прошествии времени он тоже-таки прозрел и стал смело говорить о событиях на Балканах.

Александр Зиновьев был знаком с президентом Югославии, выезжал к нему вместе с С.Н. Бабуриным. Зиновьев многие вещи предсказывал не в силу каких-то магических способностей, а в результате анализа, по одному пёрышку он мог восстановить образ целого орла, образно говоря. Он тогда сказал Слободану Милошевичу: «Если что-то произойдёт с Югославией, Вас заключат в застенки. Держитесь и не вступайте ни в какие переговоры».

Когда мы вернулись в Россию, Александр Александрович возглавил комитет по освобождению Слободана Милошевича. Милошевич тогда предложил Зиновьеву стать его особым советником, так же, как Каддафи в сложный период жизни своей страны, так же, как и Пиночет. Они все обращались к Зиновьеву в самые трагические моменты истории их стран. Но он ответил и Милошевичу, и двум другим: «У меня есть моя одна Родина – Россия. Я признателен вам. Но я остаюсь верным своей стране». А страна не востребовала его жёсткую аналитику, увы.

В 1999 г. Александр Александрович принял решение вернуться на Родину, что не было с энтузиазмом воспринято российским истеблишментом.

– Возможно, так сложилось вследствие известного интервью А. Зиновьева и Б. Ельцина?

– История этой передачи очень любопытна. Передачу на «Евровидении», замечу, смотрели 37 млн зрителей. Зиновьев – фигура огромная для мыслящей Европы, а Ельцин… В феврале 1990 г. состоялась авторская передача «Апостроф» Бернара Пиво, главного редактора французского журнала «Лир». Александр Александрович и до этого выступал на этой передаче и был автором журнала. Зиновьев, культовая фигура мыслящей европейской элиты, был в окружении людей, которые его понимали. Ельцин же был не подготовлен, не владел лицом, не владел речью. Очень злые французские журналисты в тот вечер назвали Ельцина Тартареном из Тараскона.

– Александр Зиновьев был интересен мыслящей Европе?

– Нам в течение пяти дней было предложено убраться из страны (до этого нам присылали множество приглашений, в том числе гигантское количество приглашений из Израиля). Мы понимали, что это возможность спастись, но не могли допустить, что русский гений уедет по израильской визе. Мы ехали по приглашению Мюнхенского университета. Но в выписке из домовой книги всё же было написано: выехал с семьёй в Израиль. Вот таков был такой государственный обман и откровенная подтасовка фактов!

Приведу один пример. У Зиновьева было одно очень сильное выступление во Дворце Конгресса в Брюсселе. Это был 1983 или 1984 год. Повальное увлечение Запада коммунизмом. Европа была розовой. Там знали, что Зиновьев приедет со своими установками, противоречащими общей обстановке западного истеблишмента. Нас предупредили, что публика очень агрессивно настроена к выступлению Зиновьева. Когда он вышел на сцену, в зале стоял гул, свист, крики.

Чудовищно агрессивная бурлящая толпа. Он стоит. Руки в карманы. Вижу, как сжимает руки в кулаки. Стоит две минуты, пять, восемь. И начинает говорить. С каждым. Называя вещи своими именами, рассказывая, что такое коммунизм, что такое советское государство, что такое противостояние Востока и Запада, СССР и США, какую роль Европа играет во всём этом, что делают с мозгами человека. Его слушают час, слушают два, три. Лекция заканчивается шквалом аплодисментов, и его на руках выносят из зала. Он умел разговаривать и с толпой ему противостоящей, и с отдельным человеком. Был невероятно человечен в общении. Он понимал слабость и силу «мыслящего тростника» (по определению Блеза Паскаля).

– Как вы – люди с советским менталитетом – были восприняты в западном мире?

– Я не пою панегириков советской власти. Но я окончила МГУ им. М. Ломоносова, окончила Курсы стенографии и машинописи при Министерстве иностранных дел, училась в Инязе. Мы вкушали лучшее из лучшего, что нам могла предоставить советская власть. Мы смотрели лучшие фильмы, читали лучшие книги. Какие толпы стояли на улице Вавилова перед магазином «Академкнига» за изданием Ф.М. Достоевского с иллюстрациями Э. Неизвестного! У нас была жадность к образованию. Мы были убеждены, что самое главное от нас утаивается, самую главную часть мощнейшего пласта западно-европейской и мировой культуры мы не получаем. Так вот, что обнаружилось. Когда нас выставили из Советского Союза 6 августа 1978 года, мы попали в западное общество интеллектуалов: академики, мыслители, адвокаты, актёры, режиссёры, к примеру, Фредерико Феллини, Ганс-Магнус Энценцбергер, Фридрих Дюрренматт, Жорж Нива, Викко фон Бюлов, Макс Галло… Все они бывали у нас дома, мы общались, думали, спорили. Оказалось, что мы знали западную литературу, театр, живопись, кино лучше, чем они. Эта специфика советского образования носила не единичный характер, а массовый. И это составляло нашу особую гордость. Зиновьева на Западе воспринимали как чрезвычайного посла советской науки и культуры.

– Как А. Зиновьев воспринял приход к власти нашего нынешнего президента? Какие основания он имел ещё в те годы сказать, что В. Путин не оправдал доверие народа и упустил исторический шанс?

– Голосование за В.В. Путина, как вы помните, было ошеломительно. Народ устал от Ельцина, устал от разрушения. Зиновьев говорил, что Путину придётся перелопатить много, но страна готова к тому, чтобы взять её под уздцы, руководить ею и развиваться вместе с ней.

Ещё до избрания В. Путина президентом России состоялась встреча А. Зиновьева с ним в Литературном институте. Ректор Литинститута тогда перестарался – собрал огромную аудиторию. К Путину было много вопросов, а он ждал вопроса от Зиновьева. Александр Александрович сказал будущему президенту: «Вам предстоит сложный период, предстоит много сделать. Я желаю Вам мужества и последовательности».

Каждый человек проходит определённые этапы роста и развития. В общественном устройстве нельзя ожидать чудес сразу. Чтобы сделать всё сразу, нужна революция. Мы имели революцию. Мы имеем колоссальный опыт создания нового за счёт разрушения старого. Лихоимство, обман, воровство, коррупция присущи всем государствам мира. Где-то с этим борются больше, в Китае рубят головы десятками и сотнями.

Я участвовала в десятках сборников против коррупции. Когда меня в очередной раз попросили выступить, я отказалась, потому что просто устала. За словом должно быть дело, словами дело не решишь.

Есть встречи В. Путина с населением, есть открытые эфиры. Это совершенно замечательная практика. Но этого недостаточно. Есть специальные министерства, есть представители президента на местах, которые конкретно должны помогать конкретным людям. Но это порой не работает. Дело не только в специфике русского характера, русской истории, русской экономики. «Чудище обло, озорно, стозевно и лаяй». Так было и сто, и двести лет назад.

Мой отец, убеждённый коммунист, не член партии, который своё пострадал, своё получил, всегда говорил: «Потерпи, дочка, потом будет хорошо». И действительно, одна моя сестра получила высшее образование, другая. Трудности имеют преходящий характер. Мы преодолеем это зло, если соберёмся все вместе: семьёй, общиной, страной.

– Ольга Мироновна, расскажите, пожалуйста, о Фонде им. Александра Зиновьева.

– Есть фонд, есть Зиновьевский клуб «Россия сегодня», есть Биографический институт Александра Зиновьева, исследовательские научно-образовательные центры, есть Международный центр науки и культуры.

– Для чего создавались эти структуры?

– Биографический институт – это абсолютно моя придумка. Зиновьевский клуб «Россия сегодня» создавался усилиями генерального директора МИА «Россия сегодня» Дмитрия Киселёва и Биографическим институтом Александра Зиновьева. Фонд А. Зиновьева – более поздняя форма. У всех этих организаций одна цель: проведение в народ идей Александра Зиновьева. Со стороны руководства нашей страны, однако, я не встретила серьёзной, системной поддержки. По настоящее время практически всё, что происходит с возвращением фигуры и имени выдающегося русского мыслителя Александра Зиновьева в интеллектуальное пространство нашей Родины, – народная инициатива, потому что время Зиновьева пришло. И эти структуры, как в России, так и за рубежом, я рассматриваю как вспомогательные инструменты, позволяющие прийти к Зиновьеву, открыть имя человека-легенды, чьи произведения издавались по всему миру на 26 языках.

– Что удалось сделать за эти тринадцать лет работы зиновьевских организаций?

– Молодёжь тянется к Зиновьеву. Сейчас мы готовим Х Международную конференцию «Зиновьевские чтения». В прошлых чтениях, кроме международно известных учёных, политиков, дипломатов, журналистов, писателей, участвовали студенты МГИМО, МФТИ, Бауманки, РУДН, МГУ. Теперь присоединяется Высшая школа экономики. Ко мне подходят с вопросами: «Почему от нас утаивали Зиновьева?» У молодёжи появилась фантомная боль, что от них что-то утаили: в школе, в институте, в аспирантуре.

Александра Зиновьева сегодня читают в Интернете, его книги перекупают в разных магазинах. К 20-летию возращения Зиновьева в Россию была сделана выставка его картин на Страстном бульваре. Её продляли трижды. Выставку посетили более 600 тысяч человек. Зиновьев вырвался из-под печати умолчания.

Сейчас мы входим в стадию подготовки столетия Зиновьева. Ведутся переговоры с Администрацией Президента. Они понимают, что Зиновьев – это фигура, которую замалчивать больше нельзя. Я очень благодарна всем, кто принимает участие в работе Зиновьевского клуба. Ещё есть Литературные Зиновьевские чтения, которые проходили в Нижнем Новгороде, будут проходить в Омске, в Иркутске. Наша выставка сейчас переезжает в Сколково. Мы рождаем всё время какие-то новые формы проникновения в душу, в сердце нашего современника.

– Ольга Мироновна, что, на Ваш взгляд, из трудов А. Зиновьева нужно взять в дорогу будущей России?

– Мысль о человеке прежде всего. Этическое восприятие этой темы. Главная тема для государства и для всех нас – это жизнь и проблема человека как такового. Можно разворачивать разные проекты вокруг этого. Можно бороться за человека как за продолжателя жизни на Земле, но Александру Зиновьеву всегда была важна и дорога проблема простого русского человека как части российской истории.

– Есть что-то такое, в чём ошибался Александр Зиновьев?

– Вы первый человек, который мне задаёт такой вопрос. Я не знаю такого случая. Все предсказания мыслителя Зиновьева, увы, сбылись. Он говорил, что Советский Союз находится под пятой Запада. Ему не верили, но это было так.

– Ольга Мироновна, о чём бы ещё Вы хотели рассказать нашему читателю?

– Я хотела бы рассказать о Зиновьеве – художнике.

Уезжая из СССР, мы не могли взять ни библиотеку, ни свои вещи. Взяли только книги и пластинки дочери.

Когда-то, нарушив решение Александра Александровича, я сохранила его рисунки. Перед нашим отъездом, узнав, что они не пропали, он сказал: «Ты безумная, но ты права». Нам помогли немецкое и французское посольства переправить картины по дипломатической почте. Одну картину пришлось разрезать пополам. Это как символ: наша жизнь до изгнания из Советского Союза и после. Было ещё одно совпадение. На надгробии Александра Александровича на Новодевичьем кладбище вдруг, к удивлению скульптора, прошла трещина, как линия разреза на рисунке.

Выставки Зиновьева-художника проходили в Париже, в Брюсселе, в Милане, в Мюнхене, в Женеве и Лозанне. А в 2016 г. при поддержке бывшего губернатора Костромской области Игоря Николаевича Слюняева (Албина) мы издали огромный альбом «Александр Зиновьев – рисующий писатель». Уже после кончины А. Зиновьева выставка, где были представлены и документы, прошла в Государственном Литературном музее, затем в Фундаментальной библиотеке МГУ, в Институте философии РАН, в Российском Государственном архиве социально-политической истории, в Доме науки и культуры в Берлине. Сейчас в Австрии готовится выставка политической карикатуры Александра Зиновьева.

Беседовала Ирина Ушакова

Источник: Слово