Всемирно известный сербский режиссер рассуждает о судьбах России и Сербии, братской любви наших народов и культурном коде славянских стран.

— Какими вы видите отношения между Сербией и Россией? Что может помочь нам стать еще ближе?

— У нас часто ошибочно считают, что Россия далеко и что Сербия, согласно британо-германской идее, является частью Центральной Европы, т.е. сферой английского влияния, а российское влияние подлежит пресечению. Таким образом, на пути сближения России и Сербии существует целый ряд геостратегических проблем. Если посмотреть на карту, столица Узбекистана точно так же далеко от Москвы, как и Белград. Но сейчас нам блок НАТО перерезал путь к России, включив в альянс Венгрию, Румынию и Болгарию. Эта стратегическая кампания проведена очень аккуратно. Болгария и Румыния стали частью Евросоюза, хотя они не лучше нас ни по одному критерию. Но времена меняются, и мы в итоге можем стать частью Евразии. В ближайшие 20 лет всё коренным образом изменится. И тот факт, что в Сербию придут российские энергоресурсы, говорит о том, что у нас общее экономическое будущее.

Момент, когда с помощью газо- и нефтепровода мы становимся всё ближе, наступает как раз сейчас. Но проблема в том, что торговый обмен между Сербией и Россией очень мал по сравнению с торговлей с Западом. И это несмотря на однопроцентный налог на экспорт и импорт. К сожалению, надо признать, что экономического сотрудничества почти и не существует.

— Российско-балканский газопровод уже почти построен. Но состоится ли подобный культурный поток, который свяжет наши страны? Или мы слишком далеко?

— Россия — капиталистическая страна, где всё крутится вокруг денег, но, к счастью, есть церковь и духовность как наследие. Я один из тех немногих, кто поддерживает культурные связи между нашими государствами на высоком уровне. В сотрудничестве с «Газпромом» пытаюсь открыть двери для русской культуры – от классической музыки до театра и кино. Культура всегда занимала менее важное место, чем экономика. А сейчас она приобретает большее значение и становится одним из главных факторов. Для славян культура всегда много значила. Особенно для нас, сербов. Надеюсь, что в будущем Россия будет финансировать не только футбол и «Црвену звезду», но больше вкладываться в культурную будущность.

— В чем секрет любви между русскими и сербами? У нас разная история, даже социализм у каждого был свой. Православные традиции в некоторых деталях различаются: в России не празднуют Семейной славы, а в Сербии нет Дня Петра и Февронии. Может, так сильно любим, потому что не знаем друг друга?

— Нет. Эта братская любовь начинается ещё со времен Первого сербского восстания против турок 1804 года и первой сербско-турецкой войны 1876 года. Когда царская Россия освобождала Болгарию, погибли более двух тысяч русских воинов, и после этого значительное число добровольцев пришло на помощь Сербскому княжеству в его освобождении от Оттоманской империи. С тех пор нас и связывает любовь.

Мы братские народы, мы братья и сестры. Всё очень просто, тут не о чем говорить. Наши языки и наша вера идентичны. Судьбы наших народов очень похожи. Сербы в 90-х пережили то, что готовилось для русских. К счастью, к власти пришел Владимир Путин, который изменил судьбу России.

— Раз речь зашла о Владимире Путине, будете ли снимать фильм о нем, когда он уже не будет президентом? Вы ведь сняли документальный фильм о бывшем легендарном президенте Уругвая Хосе Мухике.

— Если говорим о Владимире Путине, о нем определенно не буду снимать художественный фильм. Это будет документальный фильм.

— Что думаете о таком явлении, когда работники искусства начинают заниматься политикой? Такие примеры известны: актер Сергей Трифунович возглавляет оппозиционное движение, режиссер Никита Михалков ведет политическую телепрограмму, писатель Захар Прилепин активно занимается российско-украинскими проблемами.

— Я никогда не стал бы политиком. Я политический наблюдатель. Люблю участвовать в акциях, которые выполняют конкретную интеллектуальную и эмоциональную миссию. Политика – это помойка, где человек всегда остается несчастным и недовольным. Стараюсь не вмешиваться в это.

— И еще один политический вопрос. Считаете ли, что сербские земли могут объединиться в одно государство?

— При моей жизни этого не случится. Но Сербия, Республика Сербская и Косово всегда хотели быть в одной стране.

— Что еще хотели бы сделать в этой жизни? Каковы ваши планы? О чем мечтаете?

— Мечтаю снять фильм по произведению Чингиза Айтматова «Белое облако Чингисхана». Это будет нетипичный взгляд на жизнь этого завоевателя, на его моральные дилеммы. Когда Чингисхан захотел завоевать весь мир, то в своих лагерях установил запрет на рождение детей. И драма начинается тогда, когда этот запрет нарушил его друг и лучший полководец. Пророк сказал Чингисхану, что боги будут оберегать его белым облаком над головой. И пока есть облако, все будет хорошо. Конец фильма трагичен: из-за того, что Чингисхан сделал своему другу, белое облако исчезает.

Кроме того, в конце следующего года планирую начать снимать фильм «Преступление без наказания».

— Как изменилась роль культуры и кино с начала XX века?

— Если сравнивать современный фильм с тем, каким он был в начале XX века, то можем определенно сказать, что он сильно потерял в качестве. Снимается много фильмов, но они глупые. Нет в них сколь-нибудь глубокой духовной идеи. Кинематографический популизм базируется на тех же принципах, что и потребительский рынок: продать больше пусть даже некачественного товара.

— Что значит возраст для художника? Творит ли он по-разному в 33 года и в 55?

— Результаты всегда лучше, когда художник молод и не знает многих вещей, живет чувствами. Со временем чувства расходуются, а знания увеличиваются. Счастливы те, кто до конца жизни могут совмещать эти два противоположных полюса. Постоянная заинтересованность в создании великих произведений действует омолаживающе.

Беседовала Катарина Лане

Перевод с сербского Владимира Наумова

Источник: Слово