С 2000 г. обосновываю необходимость коренной смены социально-экономического либерального курса, курса рыночного фундаментализма. Этот курс, реализуемый в России вот уже тридцать лет, привел к тому, что начался обвал во всех сферах экономики страны и особенно показал свою ущербность в условиях пандемии коронавируса. Россия за этот период недалеко ушла от показателей 1990 г., провалив путинскую программу удвоения ВВП, скатилась во второй десяток стран мира, а по качеству жизни – на 70-е место.

Особо подчеркну, что либерализм я оцениваю прежде всего как политико-экономическую систему. Эта идеология и связанная с ней экономическая модель развития общества, реализуемые Западом, а для России вот уже более двадцати пяти лет являющаяся ее прямым зеркальным отражением, привела экономику к величайшей российской депрессии, превратившую ее в третьеразрядную страну.

Обратиться к этой сложной теме меня заставила дискуссия по проблеме углубления мирового экономического кризиса в связи с пандемией коронавируса. Особенно негативно кризис отразился на российской экономике, реализации майского указа президента страны 2018 г. и подготовленных на его основе национальных проектах до 2024 г., которые бывший премьер-министр Д. Медведев охарактеризовал «чертежом будущей России».

Исполнение указа-2018 и нацпроектов уже с первого года выявили сбои в системе госуправления, их финансирования, выполнялись, как подчеркнул секретарь Совета безопасности Н. Патрушев, с многочисленными нарушениями, связанными с коррупцией, несоблюдением порядка госзакупок, оплатой некачественных или невыполненных работ, фальсификацией отчетных показателей.

Счетная палата РФ, проанализировав национальные проекты и их исполнение, правомерно отметила, что реализация нацпроектов не приведет к прорывному развитию экономики и качественному преобразованию в сферах, которые они регулируют. Палата выявила, что масштабы коррупции в России измеряются триллионами рублей.

Чтобы найти средства, правительство пошло на антисоциальные, антинародные меры – повышение пенсионного возраста, повышение НДС с 18 до 20%, что, естественно, ударило по потребительскому спросу и затормозило рост ВВП.

По данным Росстата, рост ВВП в 2019 году составил лишь 1,3% после увеличения на 2,5% в 2018 г. В этом году ВВП упадет минимум на 6,5 %, или 7 трлн рублей вместо запланированного роста в 2%, рост экономики страны за последнее десятилетие будет на уровне статистической погрешности – в среднем около 1%. Россия в рейтинге стран по объему ВВП опустится на 15-е место. Другими словами, экономика страны еще до пандемии коронавируса находилась в состоянии глубокой стагнации, а COVID-19 лишь выявил все ее язвы.

Согласно данным Росстата, в первом полугодии 2020 г. промышленное производство снизилось на 3,5%, провалились автопром, авиационная и легкая промышленность, цены поднялись на 2,6%, число безработных достигло 4,5 млн человек, или повысилось до 6,1% экономически активного населения, что стало максимальным значением с 2012 г.

Недавно Росстат сообщил данные о росте бедности в стране, правда, добавив, что это явление обусловлено «ростом бедности в период карантина». Так ли это?

Согласно данным Росстата, число россиян с доходом ниже прожиточного минимума во втором квартале 2020 г. достигло 19,9 млн человек, что составляет 13,5% населения страны, число малоимущего населения выросло на 1,3 млн человек. Одновременно увеличилась и доля крайне бедного населения, живущего на доход менее 5 тыс. руб. Вместо планируемого роста реальных доходов населения на 1,5% страну ждет их сокращение на 3,8%. Последний период, когда реальные доходы так резко падали, был 1999 год. Все эти крупнейшие негативные социальные всплески списываются либерал-экономистами на пандемию коронавируса, умышленно почему-то забывая, что падение доходов населения началось задолго до эпидемии – граждане страны нищают вот уже 7 лет подряд.

Признавая нерешаемыми «цели» майского указа-2018 и, что более важно, – «задачи» в рамках нацпроектов до 2024 г., президент РФ В. Путин 21 июля подписал новый указ «О национальных целях развития РФ на период до 2030 года», якобы «углубляющий» указ 2018 г. Фактически В. Путин определил новые цели, задачи, показатели России на 10 лет, вновь обещая повышение уровня жизни, улучшение условий для бизнеса, снижение бедности и даже улучшение жилищных условий для пяти миллионов человек, правда, сдвигая «цели», «задачи», «показатели» с 2024 г. в туманное будущее – до 2030 г., а некоторые изъяв совсем.

Указ-2020 определяет пять национальных целей развития страны вместо девяти из предыдущего майского указа 2018 г. Вместе с тем, сформулированная новая программа становится менее амбициозной, менее конкретной, а общие тезисы, которые там ставятся, не вызывают доверия.

Среди целей указа-2018, например, было обеспечение устойчивого роста реальных доходов граждан. Но о каком росте может идти речь, если последние десять лет доходы населения устойчиво падали и продолжают падать. Выход для либерал-экономистов оказался весьма простой: перенести эту проблему на 2030 г., может быть, через 10 лет в России устойчивый рост реальных денежных доходов наконец-то состоится и «уровень бедности снизится в два раза по сравнению с показателем 2017 г.», как зафиксировано в указе-2020. Правда, недавно этот уровень планировалось обеспечить к 2024 г., а теперь – только к 2030-му.

***

Анализ показывает, что показатели указа-2020 предельно мало подчиняются контролю, расчету, весьма аморфны. Если в указе-2018 ставилась цель увеличения продолжительности жизни к 2024 г. до 80 лет, то в указе-2020 этот показатель сдвинут к 2030 г., да еще и снижен до 78 лет. Либо клерки что-то перепутали, либо В. Путин решил сократить продолжительность жизни россиян.

Пункт 1-й указа-2020 фиксирует достижение «цифровой трансформации». Что это? Если это цифровизация, то на нее можно списать сколько угодно денег, она просто не поддается никакому контролю.

Или возьмем «абсолютно решаемую» цель, как емко охарактеризовал ее в свое время В. Путин, зафиксировав в указе 2018 г., – войти в пятерку наиболее развитых экономик мира. Она стала просто утопией и уже ни президентом, ни правительством не упоминается нигде.

Зато в новом указе заложена «новая» цель – к 2030 г. ключевые отрасли экономики и социальной сферы, в том числе здравоохранения, образования, госуправление должны достичь «цифровой зрелости».

Невольно вспоминается российский классик Н. Некрасов:

Жаль только – жить в эту пору прекрасную

Уж не придется – ни мне, ни тебе.

Реагируя на ситуацию и приняв к исполнению указ-2020, новое правительство Михаила Мишустина разрабатывает национальный план восстановления экономики. Ставится задача к концу 2021 г. вернуться к показателям начала коронавирусного кризиса и обеспечить в дальнейшем экономический рост.

По новому плану правительства рост российской экономики в 2021 г. составит 2–2,5%, правда, после падения на 4% в 2020 г., что в сравнении с ростом мировой экономики приравнивается к отсутствию роста или рукотворно закладывается стагнация. Европа планирует выйти из кризиса уже в конце 2020 г., а Россия вновь строит грандиозные планы и растягивает стагнационный процесс на 3 года.

Самое социально опасное заключается в том, что при подобном подходе Россия так и не вернется к уровню доходов населения последнего года «тучного» периода – 2013 г. Фактически в 2023 г., даже при безусловно четком выполнении национального плана, что весьма сомнительно, доходы населения будут ниже уровня показателей десятилетней давности на 3–5%.

Вынужден сделать следующий жесткий вывод: для российских чиновников и политиков пандемия коронавируса стала прекрасным форс-мажором, на который списываются управленческие ляпы и политико-экономическая некомпетентность.

В интервью телевидению 10 сентября президент В. Путин сообщил, что пик экономических проблем из-за пандемии коронавируса в стране уже пройден и мы начинаем восстанавливаться. «В следующем году, – подчеркнул глава государства, – я думаю, это восстановление будет обеспечено».

Думается, в обобщении президента РФ заложена теоретико-методологическая ошибка, которую повторяет и правительство в своих действиях и фиксирует в национальном плане. Ориентация лишь на восстановление экономики (?) – это ущербный либеральный подход теоретиков рыночного фундаментализма. Выход из системного кризиса, в котором вот уже несколько лет находится экономика России, предполагает не ее восстановление, а кардинальную смену институтов, смену систем управления, смену экономических моделей.

Вынужден вновь вернуться к вопросу: что нужно сделать в нынешних сложных условиях, чтобы перезапустить экономический рост в России, обеспечить стратегию социально-экономического роста, какую альтернативную модель развития может предложить миру Россия, каков может быть выбор ее исторического пути развития.

Нами неоднократно обосновывалось, что для спасения экономики России темпы роста ВВП должны быть не ниже 4,5–5%, даже 6%, и этого реально можно добиться, если опираться на научную экономическую теорию и использование положительной мировой практики.

Подобная программа в свое время нами разрабатывалась для правительства Примакова–Маслюкова–Геращенко. Ее реализация совершила настоящее «экономическое чудо», отказавшись делать то, что сегодня активно применяет экономический блок, обеспечив рост промышленности с темпом более 2% в месяц и снижение инфляции в три раза, установив государственное регулирование курса рубля и валютный контроль, остановив валютные спекуляции.

И сегодня, несмотря на социально-экономический спад в связи с пандемией коронавируса, стагнацией в мировой экономике, падением цен на нефть, глобальным финансовым кризисом при проведении научно выверенной экономической политики можно добиться роста не менее 4–5% уже в 2021 г., вкладывая деньги в новые технологии, консолидируя государственные и частные ресурсы на ключевых направлениях развития реального сектора экономики, особенно развития ненефтегазовой отрасли, повышая качество государственного управления, дав больше самостоятельности регионам.

Деньги для решения этих задач в стране есть. Государство должно стимулировать процесс качественного экономического роста: резко снизить налоги там, где привлекаются инвестиции для производства высоких технологий и на других стратегически важных направлениях, существенно повышая налоги там, где инвестиции используются для финансовых спекуляций, продажи ресурсов или организации низкотехнологичного производства. Проведение такой политики, без сомнения, вызовет внутренний социально-экономический рост, даже в противофазе мировой экономике.

К сожалению, этого не делается, и российская экономика, даже если правительство полностью реализует национальный план, не сможет показать темпы выше, чем были до кризиса, а с учетом глобальных негативных факторов эти темпы, конечно, будут заведомо ниже. Об этом свидетельствует политико-экономический анализ и национальных проектов до 2024 г. бывшего премьер-министра Д. Медведева, и национальный план восстановления экономики до 2030 г. нового правительства М. Мишустина. От правительства сегодня требуется уже не план по борьбе с вирусом, не план восстановления, а план качественно нового развития экономики. Российская экономика, продолжая проведение курса либерального рыночного фундаментализма, продолжит рецессионные процессы, и ее показатели еще сильнее смещаются в отрицательную зону.

Между тем ждать до 2030 г. ни люди, ни кризис не будут. Поэтому надо принимать срочные, кардинальные меры. В противном случае стагнационный финансово-экономический кризис перерастет в политический.

***

Главная проблема – болезнь России заключается в том, что вот уже двадцать пять лет общество не знает, куда идет страна, движется как бы в никуда. Не имея национальной идеи, общих национальных интересов, принятых обществом наиболее важных масштабных целей, которые страна может достичь в долговременной перспективе, путей, по которому к этим целям предлагается идти, и средств, с помощью которых это будет делаться, страна потеряла стратегическое управление, как важнейший инструмент социально-экономического и политического развития.

Система управления, особенно стратегического, которая должна комплексно – в содержательном, временном и пространственном аспектах – охватывать социально-экономическое развитие страны на федеральном и региональном уровнях, в стране просто отсутствует и требует своего возрождения. Без стратегического управления, индикативного планирования сегодня не работает ни одно развитое государство, ни одна мощная корпорация. А у нас планируют на три года, и потом этот план пять раз переделывают. Не удивительно, что из коронакризиса развитые страны выходят более опережающими темпами. Попутно замечу, что планирование экономики на год и даже на три – это не стратегия, а тактика. Стратегия начинается с пятилетнего горизонта планирования.

Поэтому вновь вынужден констатировать, что необходимость вывода страны на траекторию экономического роста, выведение занятости и доходов населения на новый качественный уровень после пандемии коронавируса, в условиях стагнации в мировой экономике, объективно требует от президента – отвергнуть принципиально монетаристскую неолиберальную модель «экономического роста», заведшую страну в тупик, отказаться от пагубного для страны «Вашингтонского консенсуса» и тех механизмов, которые были запущены в 1990-е годы. Это первый и главный шаг, требующий политической воли гаранта Конституции РФ. Рыночный фундаментализм не оправдал ожидания. Получилось вопиющее социальное неблагополучие: неслыханное богатство немногих при стагнации доходов средних слоев и широком распространении бедности и нищеты. За время эпидемии олигархическая «элита» разбогатела на 62 миллиарда долларов, или 4,6 триллиона рублей. Более того, 33 миллиарда долларов, или два с лишним триллиона рублей, вывели из страны.

Прежде всего подчеркнем, что исходя из мирового опыта, для консолидации общества при формировании экономики нового типа необходима общенациональная идеология – понятная народу стратегия социально-экономического и политического развития общества.

Мировой опыт свидетельствует, что настоящее «экономическое чудо» возможно при опоре на рыночные отношения только при активном участии государства.

Удивительно наблюдать, как правительственные приверженцы рыночного фундаментализма, неистовые ревнители «свободного рынка» с серьезным видом объясняют провалы экономической политики страны якобы чрезмерным присутствием государства в экономике России, что только освободившись от государственных ограничений, экономика способна осуществить ожидаемый уже почти четверть века модернизационный рывок.

И невдомек этим горе-рыночникам, что количественная оценка участия государства в экономике, принятая в мире через отношение государственных расходов к ВВП, оказывается не в пользу России: в развитом мире оно колеблется в интервале 45–55%, а в нашей стране составляет чуть более 30%. Более того, по данным Росстата, доля частного сектора в нашей экономике составляет 80%, и это полностью совпадает с величиной тех же показателей по западным странам.

Этим либерал-рыночникам трудно понять, что модель, при которой государство обеспечивает мобилизационный рывок экономики, так и называется – модель «государства развития»: государство активно компенсирует недостатки свободного рынка, обеспечивая поддержку приоритетных высокотехнологичных отраслей. Пример тому США при выходе из Великой депрессии 30-годов, Япония, Южная Корея, Тайвань, Сингапур, Гонконг. Впечатляющий экономический рост, произошедший в этих странах, стал возможным именно благодаря активной роли государства и его вмешательству в рыночные процессы.

Поэтому приходится неоднократно обосновывать для горе-экономистов правительства, что базовым моментом, действительно характеризующим смену социально-экономического курса России, является формирование государственной идеологии развития общества, определение того, какой социально-экономический облик страны мы хотим иметь. Хочет это кто-то или нет, но в стране формируется и углубляется внятный запрос на реставрацию социализма по китайскому образцу или как минимум на сильнейшее «полевение» социально-экономического курса.

***

Опыт Китая отчетливо свидетельствует, что на сегодняшний день это наиболее прогрессивная модель, которая уже несколько десятилетий обеспечивает самые высокие темпы экономического роста в мире. Государственная идеология в Китае социалистическая, экономика – рыночная, а лидерами экономического развития являются частно-коллективные предприятия.

Даже в условиях пандемии коронавируса, откуда COVID-19 хлынул по всему миру, когда даже в развитых странах ВВП упал на 8–15–20%, единственной страной, которая завершит этот год с плюсом, будет Китай. Эксперты прогнозируют здесь рост ВВП на 1,2% при инфляции 2,9%. В 2021 году китайская экономика планирует вырасти до 9%, что в нынешних условия действительно является экономическим чудом. Значит можно добиться роста!

По стопам Китая сегодня идут Индия и страны Индокитая, именно здесь, на Востоке, сегодня закладываются контуры мира будущего, создается новый мировой порядок.

Исходя из мирового опыта, опыта Советского Союза, Японии, Южной Кореи, Сингапура, Китая, Японии, Швеции, Франции, наиболее приемлемой для Российской Федерации могла бы быть модель социально-экономического развития, опирающаяся на государственный планово-рыночный механизм. Неприятие рыночных механизмов советской властью обосновывалось идеологемой об их несовместимости с сохранением чистоты «социалистических» принципов, что очень дорого обошлось экономике страны, да и самой стране. Поэтому я и обосновываю планово-рыночный механизм на государственной основе!

Хотелось бы коснуться и инструментов управления. Я как бывший председатель Госплана ТАССР не являюсь поборником директивного плана и авторитарного порядка. В целях комплексного развития в республике одними из первых в стране на государственной плановой основе стали формироваться стратегия и государственные целевые программы, такие как программы «Труд», «Качество», «Научные кадры». Основываясь на стратегическом прогнозировании и императивном планировании, на базе проведения политики «мягкого» вхождения в рынок, Республика Татарстан не допустила спада объемов промышленного производства и продолжила реализацию важнейших социальных программ, что позволило не допустить обвального падения жизненного уровня населения, удержать на более низком, чем в среднем по России, уровне показатели безработицы.

Нет смысла возвращаться к советской практике директивного планирования, ее итоги говорят сами за себя. Но без стратегического управления, индикативного планирования сегодня не работает ни одно государство, ни одна корпорация. А у нас планируют на три года, и потом этот план пять раз корректируют.

Китай давно сформировал научное видение своей страны до 2050 г., реализуя общенациональную идею – вывести страну в лидеры планеты, следуя по пути социализма с китайской спецификой.

Во Франции, Японии, Южной Корее, Индии и других странах государственное стратегическое управление реально является стержнем социально-экономического развития.

Наконец, последнее: в нынешних сложных условиях начать процесс построения новой модели социально-экономического и политического развития – процесс формирования мобилизационной экономики – придется вести весьма жестко: прежде всего необходимо убрать «эффективных менеджеров», приверженцев мировых финансовых элит из высших эшелонов российской власти, развернуть экономическую политику от сырьевой ее направленности в сторону восстановления отечественного (!) производства, опираясь на собственные силы и ресурсы, жесткого, ускоренного роста производительности общественного труда на основе стимулирования научно-технического прогресса, выверенного на 6-й технологический уклад, концентрации материальных, финансовых и кадровых ресурсов на ключевых направлениях национальной экономики, активной поддержки этого направления институционально и идеологически.

Ю. Воронин, д.э.н., профессор, заместитель председателя Совета министров Татарской АССР–Председатель Госплана ТАССР (1988–1990); первый заместитель Председателя Верховного Совета РСФСР (1991–1993); депутат Государственной думы (второго созыва); аудитор Счетной палаты РФ

Источник: Советская Россия