Лишь максимальная практическая сплоченность русских масс, направляемая высшим религиозным напряжением их национальной воли, способна ныне спасти Русский мир от окончательного крушения.

Мы, люди современной эпохи, не должны и не смеем предаваться иллюзиям: кризис, переживаемый нами, не есть только политический или хозяйственный кризис; сущность его имеет духовную природу, корни его заложены в самой глубине нашего бытия; он ставит нас перед последними вопросами и ведет нас в священную область.

Иван Ильин

Социально-историческая реальность открывается сознанию людей как пространство колебательных движений сущего между Жизнью и Смертью, разумом действительного Бытия и парадоксальными возможностями не-Бытия. Убедительным свидетельством такого движения служит реальность войны как состояния социума, нацеленного своим внутренним импульсом на самоуничтожение собственного существа и тем скрывающего от разума людей «тайну жизни». На этом фоне военного противоборства «Жизнь» утверждает себя как «цельность», внутреннее «единство бытия» в отличии от разрозненности, противоречивости содержания «Смерти», где действуют силы Ада. «Жизнь, – по оценке русского мыслителя ХХ века Ивана Ильина, – это легкое, естественное состояние наше … – жизнь в самой сущности своей, в самом качестве своем неразложима ни на какие составные элементы, но и в начале, и в конце, и во всем течении своем остается перед нами реальной тайной» (Ильин И.А. Основное нравственное противоречие войны. Вопросы философии и психологии. – М., 1914).

На протяжении тысячелетий своего исторического существования дух человечества колебался между созидательными целями Жизни и разрушительными задачами Смерти и пытался определить разумные пути в достижении жизненного успеха. Но в ХХ столетии дела людские обрели «глобальный» размах, свидетельством чего стали, с одной стороны, «мировые войны», нацеленные на уничтожение «вражеской» половины рода человеческого, а с другой, «советский проект» построения коммунистического общества «социальной справедливости», основанного на научном разуме и отвергающего законы «военного насилия» как самоубийственные для общества. Без такого разумного самоограничения «свободной воли» людей существование «глобального социума» неизбежно завершится «всемирной катастрофой». Поэтому в историческом пространстве «глобального социума» главная «тайна» мировой реальности о сути ЖИЗНИ должна быть разгадана в своих общих чертах, без знания которых СМЕРТЬ настигнет род человеческий уже в наше время. Конечный смысл этой тайны приоткрывает высшее откровение религиозной мудрости, полагающее в действительности не традиционный ход вещей, но творческое напряжение личной воли в утверждении мировой целостности, в созидательном обновлении бытия. «Нет, религиозность есть жизнь, целостная жизнь, и притом творческая, жизнь, – подчеркивает Иван Ильин. – Она есть новая реальность, состоявшаяся в человеческом мире для того, чтобы творчески вложиться в остальной мир» (Ильин И.А. Религиозный смысл философии. М.: «Издательство АСТ», 2003 — 694 с., с. 520).

Однако в реалиях «глобального социума» Смерть все более открыто заявляет о своих правах на власть над миром. Приближение «смертного часа» человечества явно просматривается в общей динамике социально-исторического процесса, в регулярном «бинарном» сокращении, «сжатии» длительности существования качественно определенных этапов производственного развития мировой цивилизации. Так, кастовый строй «азиатского способа производства» времен «бронзового века» обозначил своими особенностями социальное пространство 3-х тысячелетий (IV-II тыс. до н.э.). Военно-торговый уклад жизни античного общества длился 16 столетий (все I-е тысячелетие древней эпохи и 6 веков новой эры). Средневековая эпоха, намеченная в своих идейных началах религиозной экспансией арабских племен в утверждении исламского монотеизма, продолжалась 8 столетий (VII-XIV вв.). Исторические рамки европейского общества просвещенного абсолютизма охватили 4 столетия, вобрав в себя времена художественного Возрождения (XV-XVI вв.) и философского Просвещения (XVII-XVIII вв.). А индустриально-капиталистический мир уже наших времен продлился всего два столетия (XIX-XX вв.) до утверждения в XXI веке технических основ информационно-кибернетического, научно-управленческого, системно-образовательного стиля жизни. Этот последний уклад общественного производства продлится, согласно выявленной общей логике социального развития, лишь один век, указывая этапом «0-й длительности» на гибель человечества уже к концу текущего столетия и до предела заостряя столь мрачной «перспективой» вопрос мировой истории о жизни и смерти.

Зловещая тень близкой СМЕРТИ явно просматривается также и в гибельных исторических интенциях современных реалий Русского мира. Если в начале ХХ века погибла Российская империя, а в его конце обрушился Советский Союз, то первые десятилетия наступившего столетия принесли с собой ускоренное разложение Русского мира на обособленные потоки государственной жизни украинских малороссов, российских великороссов и суверенных белорусов. Если в 2014 году социальная «анархия» обрушила размеренную жизнь украинского государства, заставив его разорвать братские узы восточнославянских народов и искать покровительства у Европейского Союза, отвергая этим свой политический суверенитет, то ныне деструктивная стихия гражданского бунта ломает государственные устои белорусского общества. Бурное разрастание в Русском мире социального хаоса грозит перекинуться в ближайшее время и на Российскую Федерацию, лишенную в своем постсоветском существовании какого-либо идеологического, концептуально-выверенного оправдания социального курса собственного развития. Тревожным звонком пробуждения «революционных настроений» в российской действительности стали недавние массовые шествия жителей Хабаровска в связи с арестом их губернатора.

Лично я как представитель идеологического сословия сделал все для меня возможное в пропаганде духовного единства восточнославянских народов, в нахождении путей спасения Русского мира от поразившего его «социального безумия». Я надеялся увлечь украинцев проектом возрождения «духовного величия» их родины, сплоченных в общем деле сказанием «Повести Временных лет» о пророчестве Андрея Первозванного про киевские горы как месте грядущего Нового Иерусалима всемирного духовного единения народов. Я пытался предупредить руководство Российской Федерации о гибельности ее «социально-исторического пути» без «идеологического проектирования» достойного будущего и призывал подкрепить политико-правовое единство российских регионов созданием русской автономной республики в облике «Конфедерации Русских Земель», способной связать пространственную ширь страны от Камчатки и Сахалина до Петербурга и Калининграда нравственными ценностями русского народа. Я верил в интеллектуальную культуру белорусского социума, заложенную в XVI веке делами первопечатника Ивана Федорова и способную удержать энергию масс от разрушительных действий, направив ее на научное познание мировой целостности. Но все эти надежды на «духовное пробуждение» русского народа в созидании разумного будущего оказались, как свидетельствуют «революционные потрясения» на Украине и в Республике Беларусь, иллюзорными: политический хаос, социальное безумие все более овладевает жизненным пространством Русского мира. Лишь максимальная практическая сплоченность русских масс, направляемая высшим религиозным напряжением их национальной воли, способна ныне спасти Русский мир от окончательного крушения. «Самое важное, – считает Иван Ильин, – состоит в том, что религиозность не есть нечто частичное, но целостное. Оно имеет удивительную способность — внутренне объединять человека, придавать ему духовную цельность или «тотальность»» (Ильин И.А. Религиозный смысл философии. М.: «Издательство АСТ», 2003 — 694 с., с. 518).

Вполне зримым показателем нарастающей угрозы гибели Русского мира служит историческое «истощение» временных интервалов его социально устойчивого развития. Я уже неоднократно приводил для коллег по научно-исследовательскому цеху эту закономерность «усыхания» социального времени в генезисе современной России. Крайне простая темпоральная регулярность этой закономерности настолько очевидна для сознания, что не будет излишеством вновь напомнить о ней россиянам, показав им еще раз, что страна в своем метании между Западом и Востоком вплотную подошла к самому краю исторической пропасти.

Напоминаю эту очевидность: советский период российской истории, обозначивший «восточный» уклон социальной практики страны, длился 74 года (1991–1917=74). Если исключить из этой величины годы гражданской войны и НЭПа (1921 – 1928), то получим исторический отрезок в 63 года (1991–1928=63) жизни советской державы. Постсоветский разворот российского общества на Запад был связан с гибелью в 1991 году СССР и социально закреплен разгоном в октябре 1993 года Съезда народных депутатов и Верховного Совета РФ, а также принятием в декабре того же года новой Конституции страны. Ознаменованный данными событиями прозападный курс в развитии постсоветской РФ продолжался до киевских революционных потрясений в феврале 2014 года, заставивших Кремль пойти на геополитическое сближение с Китаем как центром восточной цивилизации: в итоге «прозападный цикл» исторической жизни РФ охватил 21 год (2014–1993=21). Если разделить интервал «советской эпохи» на годы «прозападной ориентации» РФ, то увидим трехкратное сокращение длительности последующего геополитического цикла (63:21=3).

Для уточнения выявленной закономерности обратимся к историческим контурам императорской России. Петр Первый в своем стремлении к освоению достижений западной цивилизации провозгласил Россию империей в 1721 году: таким образом, имперский период длился около 200 лет (1917–1721=196). Историческая динамика российской жизни сохраняет и здесь тенденцию к трехкратному сокращению длительности последующих этапов своих геополитических приоритетов по сравнению с предыдущими (196:63=3,1). Поэтому очередной кризис русской идентичности произойдет через 7 лет после Киевского разлома (21:3=7), то есть состоится уже в следующем году (2014+7=2021).

К великому сожалению, мои коллеги по научному цеху упорно не желают замечать приближения смертельной угрозы для русского будущего, замалчивают ее историческую реальность, надеясь, судя по их упорному умолчанию о выявленных мной закономерностях, на какое-то историческое чудо в спасении Русского мира от гибели. Если у них есть разумные доводы, чтобы возразить по этому поводу, то сообщите их читающей публике. А зачем же играть в молчанку, уподобляя себя «страусам», прячущим от страха голову в песок, чтобы не видеть приближающейся беды. Если же вы согласны с мнением автора, то поддержите его своим публичным словом, бейте вместе с ним в тревожный гражданский набат, предупреждая россиян о близости страшной угрозы, не дожидаясь, когда смерть окончательно добьет Русский мир. Или вы все еще надеетесь, что опасность сама собой рассосется и беда пройдет стороной?

Дополнительным «стимулом» в постижении людьми тайны Жизни и Смерти стала начавшаяся в этом году эпидемия убийственного коронавируса, распространение которого в мировом сообществе служит объективным фактором актуализации исследовательских усилий человечества в познании мировой целостности. Данный «смертельный аргумент» требует от граждан ухода от сугубо потребительской логики животного существования к разумно-познавательной идеологии, направляя их на путь научно-образовательной стратегии жизни. «Как только человек откроет свое духовное око и воспримет окружающую его вселенную, – просвещал своих современников Иван Ильин, – сквозь эту жестокую кору повседневности и примелькавшейся, привычной, омертвевшей пошлости, – так он откроет великое множество даров, окружающих его отовсюду» (Ильин И.А. Религиозный смысл философии. М.: «Издательство АСТ», 2003 — 694 с., с. 512). Этот разумный, созидательный настрой мировой целостности утверждает, что не денежная масса личных средств определяет социальное значение отдельных индивидов, а их социально-познавательные способности в постижении законов объективного мира, когда духовно-творческий потенциал человека оказывается главной мерой его социального достоинства. «Любовь, – по мнению Ильина, – раскрывает людям не то, что все люди должны связаться психически и духовно в живую непрерывную сплошность, но что они уже связаны так, рады они этому или не рады, хотят этого или не хотят; раскрыв это, она указывает им и высшую цель их жизни — в одухотворении и установлении творческой сопринадлежности душ» (Ильин И.А. Основное нравственное противоречие войны. Вопросы философии и психологии. – М., 1914).

Таким образом, ныне в жизни общества реанимируется «духовно-образовательный опыт» ушедшей эпохи средневековья, когда «духовные пастыри» социально возвысились над военно-политическими правителями и хозяйствующими субъектами, когда «духовенство» стало средоточием «нравственной силы» общества. Но современные духовные лидеры общества в отличии от средневековых учителей должны представлять не религиозный, а «научно-исследовательский» потенциал общественного интеллекта. НАУКА и только НАУКА способна спасти мировое сообщество от приближающейся гибели и направить человечество к светлому будущему.

Первым историческим прорывом научной мысли к государственному управлению общественной жизнью стала марксистская «научно-практическая философия», определившая производственно-экономическую логику советского социалистического эксперимента. Отрицательные итоги того первого опыта позволили китайским продолжателям социалистического проекта освободиться от концептуального догматизма в развитии общественного производства и использовать достижения капиталистического мира для укрепления и углубления коллективистских начал общественной жизни. Но главную причину советского провала они пока еще не усвоили: такой причиной стала закрепощенность научной мысли субъективным догматизмом «социальной политики» в ущерб естественнонаучным открытиям в познании законов природного бытия как реализации «объективно-цельного Разума». Другими словами, целостная гармония природного мира, сотворенного Высшим Разумом, должна стать генеральным путеводителем людей в разумном устроении глобального социума.

Л.А.Гореликов, д.ф.н., профессор, академик Ноосферной общественной академии наук