Кто правит культурой, правит и обществом.

Компрадорами в XIX веке стали называть в Китае тех, кто помогал иностранным торговцам осваивать местный рынок. Но негативную репутацию они заслужили благодаря торговле опиумом, основным поставщиком которого была Британия. Попытки китайских властей пресечь поставки опиума разъярили британцев, и они решили силой заставить Китай покупать наркотик. Так были развязаны первая (1839–1842 гг.) и вторая (1856–1860 гг.) «опиумные войны», победу в которых одержала Британия и торговля опиумом была разрешена законом. Компрадоры и их английские хозяева, таким образом, могли свободно продолжать «торговлю смертью».

Этот чудовищный случай заставил марксистских учёных различать в странах колониальной экспансии два вида буржуазии — национальную и компрадорскую. Первая развивает экономику и защищает национальные политические, экономические и культурные интересы. Она является основной движущей силой в борьбе за независимость и экономическую модернизацию страны. Ей противостоит «компрадорская буржуазия», которая живёт от продажи отечественных ресурсов иностранцам или продажи иностранных товаров. Она не заинтересована не только в развитии отечественной индустрии, но и в ведении какой-либо антиколониальной борьбы.

Эта марксистская трактовка полностью оправдала свою правоту. Лишь немногим странам вне Европы и Северной Америки удалось осуществить модернизацию (Япония, Тайвань, Южная Корея и Сингапур). И это были как раз те государства, в которых национальная буржуазия смогла взять верх над компрадорской элитой.

Возвращение колониализма в конце XX века — теперь уже под лозунгами «транзитологии» (от лат. transitus — переход — политологическая субдисциплина, исследующая проблемы, связанные с переходом тех или иных государств от «авторитаризма» к «демократическим режимам» — Ред.) и «глобализации» — вновь актуализировало концепцию компрадорской элиты. Компрадорская элита сегодня — основной агент глобального капитала и его политических структур в странах, которые относятся к полупериферии или к периферии мировой капиталистической системы. Считается, что в период «перехода к демократии» основная задача компрадорской элиты – убедить соотечественников в том, что лучшим способом модернизации является продажа всех ресурсов (экономических, политических и культурных) в руки иностранцев.

В этом нечестивом деле особенно преуспевают экономисты-теоретики. Их функция в течение всего переходного периода сводится к открытой пропаганде быстрой и полной приватизации и к апологии неолиберальной концепции глобального рынка. В качестве награды за выполнение этой функции компрадорская элита получает «коррупционную ренту» — часть дохода транснационального капитала, полученного отъемом и эксплуатацией отечественной промышленности и других энергетических, транспортных и коммуникационных ресурсов.

Схожую функцию выполняет и компрадорская элита в средствах массовой информации, университетах, неправительственных организациях, учреждениях культуры… Как пишет польский социолог Ремигиуш Окраска (Remigiusz Łukasz Okraska), основная роль компрадорской элиты в этих сферах – обеспечить культурную гегемонию «империи». Культурная гегемония – это выражение Антонио Грамши. Перемены в экономике, по Грамши, возможны лишь через изменения в политике, а изменений в политике не добиться без победы в сфере культуры. Кто правит культурой, правит и обществом.

Ссылаясь на Грамши, Окраска поясняет, что сегодня основной функцией компрадорской элиты является именно управление сферой культуры. Для этого она продвигает неолиберальные ценности глобальной капиталистической системы: атомистический индивидуализм, потребительство, гедонизм, примат права над ответственностью… Компрадорская элита старается также компрометировать все традиционные ценности и обычаи, которые могут быть преградой для экспансии крупного капитала.

В политике, культуре и общественной жизни странам, находящимся в переходном периоде «к демократии», навязываются такие темы, которые отвлекают от действительно важных проблем. Доминирование тем-суррогатов, таких как права сексуальных меньшинств, антирасизм, легализация легких наркотиков и т.п., создает атмосферу, при которой насущные проблемы вообще не поднимаются, а те, кто попытается это сделать, будут скомпрометированы как левые или правые экстремисты.

Основные вопросы, которые обсуждает в СМИ академическая, медийная и культурная элита в стремящихся к «демократии» странах импортированы из-за рубежа и потому не представляют интереса для домашней аудитории. Важны ли для повседневной жизни местных рабочих, спрашивает Окраска, вопросы легализации марихуаны или гей-браков? Нет! Но именно эти вопросы начинают доминировать в СМИ. Феминистки уделяют больше внимания проблемам лесбийских пар, нежели, например, безработице среди женщин.

То же самое происходит и в сфере экологии. Энергия трудящихся направляется на проблему заводской трубы, а не на проблему деиндустриализации страны, а энергия недовольных граждан — на необходимость принятия закона о наказании за плохое отношение к животным, а не на проблему десуверенизации парламента, заявляет Окраска.

Не являются исключением и наши еврореформаторы и компрадоры из «Другой Сербии». Но компрадоры в Сербии особенно наглы и злобны. Сербия — единственная бывшая социалистическая страна, которую подвергли бомбардировке, и у которой отняли часть территории. Потому нужна особая наглость, чтобы именно в Сербии рекламировать блок НАТО и прочие империалистические прелести.

Везде приватизация представляла собой приобретение отечественной индустрии по низким ценам. Но только в Сербии важнейшее промышленное сооружение – завод «Сартид» продано американской фирме по цене в сто раз меньшей, чем было затрачено на его строительство. Везде компрадорская элита плохо говорит о своем народе. Но только в Сербии она открыто и нагло культивирует худшую разновидность расизма – расизм по отношению к собственному населению. Об этом свидетельствует понимание, которое ведущая недавней телепередачи продемонстрировала по отношению к словам Жака Ширака о том, что «сербы — это народ без закона и веры, народ разбойников и террористов» и Питера Устинова о том, что по сравнению с сербами даже «животные умнее». Это — лишь самый свежий пример отвратительного расизма наших компрадоров.

Сила компрадорской элиты лишь свидетельствует о слабости национальной элиты. Нашей национальной буржуазии (воспользуемся марксистской лексикой) как бы и не существует. Почти все наши крупные капиталисты ведут себя как компрадоры, и только некоторые представители среднего и малого бизнеса проявляют заботу о национальных интересах. Потому-то в Сербии настолько полна и глубока оккупация экономики, политики, средств массовой информации и культуры. Только созданием сильной, национально ориентированной элиты мы сможем обеспечить контроль нации (народа, граждан) над фундаментальными условиями собственного материального воспроизводства, то есть над своей культурой, страной и над своей судьбой.

Слободан Антонич

Перевод с сербского Владимира НАУМОВА

Компрадор — местный торговец, предприниматель, посредничающий между иностранным капиталом и национальным рынком развивающейся страны. Компрадорами европейцы, жившие в Восточной Азии, называли местную прислугу, которую посылали на рынок торговать привезёнными товарами.

Источник: Слово