Русский пантеон

Вероятно, никто не перевёл русские сказки в живописные формы лучше, нежели Иван Яковлевич Билибин (1876–1942): они, преображённые огромным талантом живописца, словно получали новую жизнь — а напоминали перья жар-птицы, благосклонно пролетавшей над художником, раздарившей ему свои перья: неистово-яркие, горящие цветами, которых и у радуги нет…

Каждый терем похож на Китеж. Садко, сняв шапку, приветствует великий город; пока огромные рыбы, испускающие лунные лучи из глаз, плавно разворачиваются в недрах великих вод. Русская бездна раскрывается мощно, порой страшно: трёхглав, глядит в реальность Змей Горыныч. О, сила тёмная…

Илья Муромец пройдёт предложенной ему дорогой, ибо другая невозможно, свершая подвиги свои, за каждым — символическое видение истории…

…а вот – Гриб: именно с большой буквы: роскошный, словно отекающий, сочащийся ядом мухомор, и змеится надпись славянскими буквицами, и «Мир искусства», активным и деятельным членом которого был Билибин, аплодирует. Художник делал прекрасные эскизы театральных костюмов: характер командора (к примеру) из пьесы Лопе де Веги словно подчёркивался и прорисовался дополнительно; но Билибин мог сделать и проект формы милиции…

И горят, сияют великолепные картины: и, глядя на них, верится, что всплывёт, непременно должен великий русский Китеж: всплывёт, что бы там ни было…

Александр Балтин

Источник: Слово

Иллюстрация: портрет И. Я. Билибина (Б. Кустодиев, 1901)