Вопрос межнациональных отношений, а тем более вопрос восприятия одной нации глазами представителей другой – очень деликатный вопрос. В первую очередь потому, что часто это восприятие носит стереотипный характер.

Статья моего коллеги Багаудина Узунаева ”Нестареющая истина …в вине” грешит, к сожалению, именно этим. Его взгляд на современные проблемы русского народа является не только субъективным, но и вполне себе стереотипным, содержащим стандартный набор обвинений: мол, бухают, сиволапые мужики в косоворотках и всегда бухали, несчастную Польшу аж восемь раз обидели, ислам при князе Владимире отвергли, предпочтя ему православное христианство, ну и т.д. Оставлю при этом без комментариев такой сомнительный речевой оборот как “природные русские”. Тем более, что об искусственных, тепличных или полученных методом генной инженерии вроде пока никто не слышал. Стереотипы же эти в отношении русского народа, увы, расхожие. Собственно, при желании для их тиражирования не требуется детально изучать вопрос – достаточно лишь ухватить несколько действительно лежащих на поверхности деталей, чтобы сделать обобщающие выводы.

Я являюсь сторонником открытого обсуждения любых проблем. Особенно проблем общественных, социальных. И отвечать в такой ситуации по принципу ”сам дурак”, стараясь сказать что-нибудь обидное в адрес того народа, к которому принадлежит оппонент (а в Дагестане такой подход весьма распространён), является показателем отсутствия элементарной культуры ведения дискуссии. Проблема алкоголизма в современной России действительно является актуальной, и в этом я с господином Узунаевым согласен. Замалчивать её нельзя, игнорировать тоже. О ней, безусловно, надо говорить и искать пути решения. Только вот лежат они отнюдь не в религиозной, духовной или какой-либо ещё плоскости, а, в первую очередь, в социальной.

Однако мой коллега начал обсуждение темы пьянства в России издалека, выразив в начале статьи скрытую досаду по поводу прошедшего в Москве Всемирного русского народного собора. Почему досаду? Да потому что автор статьи помнит, “в какую истерику впадала всякий раз наша верхушка, стоило только неформальным лидерам кумыкского народа завести речь о необходимости проведения съезда Кумыкского народа”.

Я могу со стопроцентной уверенностью сказать, что этот самый Всемирный собор на самом деле имеет к русскому народу такое же отношение, как открытые Колумбом в Новом свете индейцы к Индии, в которую тот искал путь через океан. Утрирую немного, не без этого. Но мнение моё однозначно: никакие помпезные соборы, проводимые на деньги Московского патриархата и Администрации президента РФ решению реальных проблем русского народа не помогут. Главным образом, потому что эти проблемы, и пьянство в том числе, проистекают из сложившегося в России социального строя, насаждаемого усилиями Администрации президента и благословляемого Московским патриархатом.

Лично я человек абсолютно нерелигиозный, и Патриарх Кирилл для меня не является ни неформальным лидером, ни религиозным авторитетом. В оценке его личности я с господином Узунаевым, кстати, тоже согласен. Скажем, в Петербурге некоторые очень уважаемые среди прихожан священники могут рассказать о прошлом главы РПЦ немало нелицеприятных вещей, неизвестных широкой публике. Я даже считаю, что избрание митрополита Кирилла Патриархом Московским и всея Руси – это свидетельство того, что никакого подлинного ренессанса православия в России на самом деле не происходит. Происходит его имитация. Впрочем, мы вообще во многом живём в эпоху имитаций, причём не только в сфере религии.

На самом деле христианизация Руси отнюдь не была продиктована необходимостью спасать народ от повального пьянства. Уж чего не было среди русских в языческие времена, так это массового алкоголизма. Напротив, высокая нравственность восточных славян вызывала удивление и уважение у многих путешественников, посещавших языческую Русь – у византийцев, персов, арабов. Да и как мог народ пьянчуг приколотить щит к воротом Константинополя-Царьграда, столицы Византийской империи?

Принятие христианской религии было вызвано причинами совсем иного рода. К концу X века Киевская Русь сложилась в мощное единое государство, по территории едва ли не самое крупное в Европе. И с развитием городов, с усложнением социальных отношений и укреплением институтов государственной власти языческая религия, основанная на обожествлении сил природы, переставала быть адекватной. Религия, помимо прочего, явление социальное. И эту роль она играла, играет и будет играть всегда. Древнеславянские боги Ярило и Сварог объясняли крохотную частичку мира, доступную взору русича, живущего при родо-племенном строе: его село, окрестные леса, поля, реки. Но они были бессильны дать объяснение усложняющимся с каждым днём социальным отношениям внутри выкристаллизовывающегося государства, нарождающемуся феодализму. Это, кстати, одна из важнейших причин, почему языческие верования среди развитых народов, создавших в своей истории государства, были повсеместно вытеснены мировыми религиями, за исключением изолированной на островах Японии. Язычество объясняет лишь две стихии: человек и природа. В мировых же религиях, будь-то христианство, ислам или буддизм, к ним добавляется третья – государство.

Русское государство сложилось и отстояло своё право на историческое существование в неблагоприятных условиях, среди бескрайних русских равнин, в суровом климате. Оно не было защищено ни горами, как, скажем, многие народы Дагестана, ни морями, как Англия или теперь США, ни пустынями. Да, собственно, не защищено ничем, кроме своего народа, который был обязан быть пахарем и воином. Иначе бы он, теснимый немцами, шведами, датчанами и поляками с северо-запада, и бесконечными хищными ордами кочевников с юго-востока, просто не устоял в беспощадной борьбе за существование. А, тем более, если бы он был ещё и подвержен массовому пьянству на длительные исторические периоды, то уж точно, по выражению господина Узунаева, давно сошёл бы со скрижалей истории.

Мой коллега, кстати, проводя исторические экскурсы, сожалеет о судьбе Польши, разделённой восемь раз. Замечу, правда, что в мировую историю вошли не восемь, а три официальных раздела Польши между Россией, Пруссией и Австрией. Но дело даже не в этом. Мой коллега умалчивает об “обратной стороне медали”, вольно или невольно создавая ложный исторический образ: свирепый русский медведь раздирает в клочья невинного польского агнца. Например, мой коллега умалчивает о зверствах поляков в России в Смутное время начала XVII века. Тогда, стремясь возвести на московский трон своего королевича Владислава, они выжигали русские города, палили из пистолетов по православным иконам в Кремле и замучили в темнице Патриарха Гермогена, отказавшегося благословлять на царство католика. Или о свирепствах поляков в советско-польской войне 1919-1920 годов, о том, как Юзеф Пилсудский истребил в начале 20-х в польских лагерях смерти до сорока тысяч пленных красноармейцев. Сорок тысяч – это вам не Катынь, спекуляциями по поводу которой на рубеже 90-х либеральные СМИ пытались навязать нашему народу комплекс вины перед Польшей. В концлагерях у ”пилсудчиков” людей погибло в десять раз больше.

Если же от исторических изысков возвращаться к основному тезису статьи Узунаева, то я его вполне разделяю: пьянство, тем более, массовое – безусловное зло. Только вот этот тезис выглядит несколько оторванным от остального текста статьи. Тема-то поднята серьёзная. Отчего пили? Сколько и что именно? Когда это началось? В чём причина? И, главное, как всё это преодолеть?

Записки иностранных путешественников по России не могут рассматриваться как серьёзные научные исследования. Главным образом, в силу действия пресловутого человеческого фактора – слишком много субъективизма. Путешественникам прошлых эпох вообще было свойственно всё преувеличивать – при тех-то средствах коммуникаций хрен бы кто из соотечественников их проверил. Я бы мог, например, процитировать свидетельства европейцев о Дагестане и нравах его жителей прошлых веков. Скажем, заметки голландского путешественника Яна Стрейса, посетившего горный край в первой половине XVII века. Да только воздержусь от этого, ибо они настолько “неполиткорректны”, что, боюсь, современные дагестанцы сильно обидятся.

Вывод автора статьи о необходимости научиться искусству употребления спиртных напитков у западных европейцев при всём этом выглядит довольно тенденциозным. Во-первых, на Западе пить умеют не хуже, чем в современной России, и алкоголизм для их стран – проблема весьма актуальная. Достаточно обратиться к статистике. Во-вторых, современный Запад, свихнувшийся на толерантности, холокосте и однополых браках, в плане разложения норм общественной морали, к счастью, далеко опередил нашу страну. И навёрстывать это отставание нам как раз не следует.

В аграрной, крестьянской России прошлого национального бедствия в виде народного алкоголизма вообще быть не могло. В суровом русском климате, особенно в условиях нечерноземья алкоголику на селе делать было нечего. Это сейчас деревни и сёла обезлюдели – все, кто мог, перебрались в города, превратившись в огромные массы люмпенов. А тогда, в XIX и начале XX века, в по сути ещё феодальной стране со строгой сословной системой на селе работали на износ, беспробудно пить было некогда. Сначала в составе крестьянской общины. Потом в колхозах. Которые, кстати, были мощнейшим сдерживающим фактором на пути размывания и деструктуризации социума. Теперь колхозов нет. Но нет и сдерживающих факторов. Кто мог, давно в городах, немногие оставшиеся, вернувшись к натуральному хозяйству, опустились на социальное дно.

Главная причина пьянства, распространившегося среди современных русских – подчёркиваю, именно современных – заключена в том кардинальном сломе страны, эпохи, народа, системы ценностей, представлений о добре и зле, который начался в перестройку и завершается в наши дни. Во многом оно проистекает из острого морального кризиса нашего народа. Установившийся в России социальный строй толкает миллионы людей на социальное дно. Становой хребет России – русский народ – хоть и не сломлен целиком, но дал серьёзную трещину. В том числе и потому что в результате развала СССР он оказался едва ли не главным пострадавшим. Подчеркну, не государство РФ с паразитирующей на недрах ”элитой”, а именно весь народ в целом. Мало того, что оказался разделённым, так ещё и социальная структура его сломана. Деревни опустели, сельское хозяйство захирело, от промышленного производства одни руины. Саморазгром 80-90-х был не только разгромом государства, но и разгромом народа. Народ утрачивает на глазах почти всё: традиции, культуру, искусство, свой собственный путь развития. Это, кстати, относится не только к русским, но и к немалому количеству дагестанских народов. А там, где умирает национальная культура – расцветают пороки. Причём, алкоголизм ещё не самый страшный из них.

«Свободная республика» 31(180) от 31.07.2009

Игорь Бойков