Кризис.

Я замечаю, что в обществе стремительно исчезают определенные регистры понимания. Как будто спектр волн, на которых люди общаются — ссылки, цитаты, примеры, самоочевидный минимальный набор референций, в том числе риторические фигуры, отсылки к, казалось бы, очевидным каскадам знаний (в истории, культуре, искусстве, науке, философии, политике) — непрерывно и необратимо сужается. Общими остаются слабооформленные пятна каких-то отдельных сообществ — жителей Рублевки, олигархов, чиновников (причем конкретного министерства, или даже отдела), офисных работников, но также и журналистов, экспертов, волонтеров, военкоров, добровольцев, патриотов, участников школьных чатов. И эти семантические пятна —как медленно меняющийся в тумане архипелаг — совершенно не предсказуемы. Куда попадает наше высказывание, как будет интерпретировано, воспринято — вообще не возможно понять заранее.

Часть смысла будет обрезана или просто сотрется. Остатки приобретут искаженные пропорции. Причем неопределенность и размытость у всех культурного бэкграунда (то есть собственно пайдеумы) не позволяет общению состояться. Ведь сегодня просто не осталось минимального набора книг, авторов, учений, произведений искусств, исторических событий, который обязан знать каждый. Всё произвольно, а значит, можно, строго говоря, не знать вообще ничего. И так сойдет.

Порой складывается впечатление, что какие-то силы, могущества специально демонтируют структуры коллективного сознания, разделяя его на вырезанные из целого фрагменты и далее направляя каждый поток в еще более узкое (и модерируемое!) русло. Сети, в том числе и нейросети, а также все более жестко цензурируемые СМИ и иные средства коммуникации, делают каждое из сообществ чем-то механическим и сливающимся с конкретным секторальным кластером, сегментом. И в этой клетке уже ни о какой личности, ни о какой свободе, ни о каком собственном мнении и речи быть не может. Отсюда рост значения ботов. Боты вытесняют людей, и люди становятся ботами.

Вот так у народа похищают идентичность, рассеивают общество на атомарные мерцающие единицы, а в конце концов, и обрушивают государство.

Остается вопрос: что это — процессы естественной ментальной деградации или стратегия ведения сетевой войны? В любом случае ситуация усугубляется. Это тревожно. Не трудно продлить эту тенденцию немного в будущее и увидеть, что мы приближаемся к точке, после которой мы просто вообще перестанем друг друга понимать. Это глубокий кризис языка, распад культуры.

Одна из стратегий, которая остается в такой ситуации, сделать выбор в пользу «партизана культуры». Надо продолжать полноценный философский, политологический, исторический, культурологический, религиоведческий, искусствоведческий, научный дискурс несмотря ни на что. Причем не для того, чтобы создать еще один кластер, а для того, чтобы спасти целое, спасти народ, ведь народ есть тогда, когда у него есть общее ядро, а это и есть идентичность. Идентичность совпадает с культурой, то есть с пайдеумой. Для того, чтобы быть «партизаном культуры» вообще не надо занимать никакого поста. Надо просто оставаться (становиться!) полноценным русским человеком — отцом, матерью, мужем, женой, сестрой, братом, другом, тружеником, наблюдателем, деятелем, ценителем. Полноценный человек сам цельный, и цельность ценит и поддерживает. Народ и есть целое — континент, а не архипелаг. Вот этот «континент Россия» мы обязаны сохранить, спасти. А значит, мы должны понимать друг друга — в самом широком смысле: слушать, отвечать, возражать, проверять, следовать, опровергать. «Партизаны культуры» закладывают новые оси минимального культурного ценза для русских людей — в семье, на работе, на войне, в СМИ или сетях. Только так изменится и само государство. Пока власть это остров или гряда отгородившихся от народа, да и от конкурирующих группировок фрагментов, наше государство в опасности. «Партизаны культуры» призваны его спасти.

Александр Дугин

Источник: Katehon