Наследие.

30 декабря 1848 года в Енисейской Губернии, во граде Красноярске, родился гениальный Русский художник Василий Иванович Суриков.

О, Святая Великая и Необозримая Мати Сибирь! Под твоим Северным Сиянием рождались, совершали подвиги, дарили миру небывалые открытия, творили Великую культуру Михайло Васильевич Ломоносов, Пётр Павлович Ершов, Шергин, Писахов, незабвенные наши Астафьев, Белов, Распутин! Слава Богу, Живые Личутин и Безценный наш Батюшка Леонид Сафронов, видевший чудо Северного Сияния под Вяткой, в посёлке Рудничный в день смерти Валентина Григорьевича Распутина.

А тому, кто открыл Матушку Сибирь, благодаря Государю нашему — Иоанну Васильевичу Грозному, Суриков посвятил одно из своих величайших полотен «Покорение Ермаком Сибири». Но Суриков оставил в наследство своей Родине не только живопись мирового значения, но, великую харизму огромного рода Суриковых — Кончаловских — Михалковых. В истории остался лишь один пример равный этому — Род Тарковских.

Из исследований кандидата филологических наук, главного редактора журнала «Покров» Татьяны Павловны Егоровой:

У Владимира Ивановича Даля в томе 4 Толкового словаря Живаго Великорусскаго языка на стр. 391 читаем: ТАРХАНЪ — обельный вотченникъ, свободный отъ всехъ податей, встарь ИНЫМЪ ТАРХАНАМЪ давались и несудимыми граматы: ныне остались только почётно, безъ правъ.

Известно, что тарханство было личное и потомственное. В наши дни звание это сохранилось в известных нам именах — Тархи, Тарханы, Тхаржевские, Тарковские. И становится понятнее из какого далёка сила воли и подвиги их потомков — литературный гений Михаил Юрьевич Лермонтов, труды Ивана Ивановича Тхоржевского, его «Петербургская серия», исследование «Пугачёвщина в помещичьей России» Сергея Ивановича Тхоржевского, безценный вклад славного рода Тарковских в отечественную культуру — поэзия Арсения Тарковского, фильмы Андрея Арсеньевича Тарковского, стихи и проза нашего современника лауреата литературных премий — Михаила Александровича Тарковского — Его Тайги великолепный монастырь.

Михаил Александрович стал подлинным хранителем и продолжателем великих предков своих. Выдающийся Русский прозаик, поэт и режиссёр. В лоне всё той же Енисейской Губернии, творящий чудо Правды и Красоты, неотделимых друг от друга. Родоначальник поэтического кинематографа Александр Петрович Довженко писал в дневнике: «Если выбирать между красотой и правдой, я выбираю красоту, если мы не постигаем красоту, мы никогда не поймем правды. В красоте больше глубокой истины, чем в одной голой правде и красота нас всему учит. Во всём, человеческом я хочу искать красоту, то есть — истину.»

Только в России культура, которая впервые за тысячелетнюю историю представляет собою лунный ландшафт, рождается такоё явление, как Михаил Тарковский. Культуры нет, а явление Культуры — есть. Ещё одно явление: многие Русские люди узнали о Святом Старце Феодоре Кузьмиче (императоре Александре I Благословенном) благодаря подвигу Валентины Андреевны Майстренко и её единомышленникам со всей Матушки Сибири. Валентина Андреевна замечательный писатель, адиограф, издатель, главный редактор Красноярского издательства «Енисейский Благовест» и главный редактор лучшего литературно-художественного альманаха «Затесь». И такое культурное явление, как Тобольское книжное издательство, к которому мы ещё с радостью вернёмся.

Солнцецентричная личность всех Тарковских — жена и Муза Арсения Александровича, мать Андрея и Марины — Мария Ивановна Вишнякова (воспитавшая будущего Гения — Михаила), которую мы видим в фильме Андрея Тарковского «Зеркало». Она является главным героем фильма Михаила Тарковского «Замороженное время» и главным героем его Великой книги «42-й до востребования», изданным лучшим в стране, Тобольским книжным издательством в 2023 году. Эта книга — «фильм», воплощение той Красоты, Правды и Поэзии, носителями, которых были и остаются все Тарковские.

Судьба, а значит и творчество Арсения Александровича через сердце, которого по слову Гейне прошла трещина мира, как в зеркале отражает главные события Русской Истории XX века. В своей поэзии он предвидел все тектонические сдвиги, все роковые даты, в том числе и личной судьбы. В 1939 году он предвидел начало Великой Отечественной Войны. Одиннадцать заявлений поступило от Тарковского в Военную Комиссию Союза Писателей СССР с просьбой отправить добровольцем на фронт. Можете ли вы представить себе, любезные читатели наши, чтобы в прошения этих значилось: «хочу быть волонтёром, или контрактником за 200 тысяч рублей»…?

О своих предчувствиях, о своих предвиденьях, уже на фронте в 42-м году написал пророческое:

«Немецкий автоматчик

Подстрелит на дороге

Осколком ли фугаски

Перешибут мне ноги…»

И вот 13 ноября 1943 года это дословно сбылось, он пережил и газовую гангрену, и скитание по госпиталям, в каждом из которых отпиливали ещё кусок ноги, и в итоге ампутацию левой ноги.

Стол повернули к свету. Я лежал

Вниз головой, как мясо на весах,

Душа моя на нитке колотилась,

И видел я себя со стороны:

Я без довесков был уравновешен

Базарной жирной гирей.

           Это было

Посередине снежного щита,

Щербатого по западному краю,

В кругу незамерзающих болот,

Деревьев с перебитыми ногами

И железнодорожных полустанков

С расколотыми черепами чёрных

От снежных шапок,

то двойных, а то

Тройных.

           В тот день

остановилось время,

Не шли часы, и души поездов

По насыпям не пролетали больше

Без фонарей, на серых ластах пара,

И ни вороньих свадеб, ни метелей,

Ни оттепелей не было в том лимбе,

Где я лежал в позоре, в наготе,

В крови своей, вне поля тяготенья

Грядущего.

Но сдвинулся и на оси пошёл

По кругу щит слепительного снега,

И низко у меня над головой

Семёрка самолётов развернулась,

И марля, как древесная кора,

На теле затвердела, и бежала

Чужая кровь из колбы в жилы мне,

И я дышал, как рыба на песке,

Глотая твёрдый,

слюдяной, земной,

Холодный и благословенный воздух.

Мне губы обметало, и ещё

Меня поили с ложки, и ещё

Не мог я вспомнить,

как меня зовут,

Но ожил у меня на языке

Псалом царя Давида.

           А потом

И снег сошёл, и ранняя весна

На цыпочки привстала и деревья

Окутала своим платком зелёным.

В одном из писем с фронта он писал: «Теперь я не смогу часто ездить на передовые, а я очень любил там жить. На передовых такие славные, такие спокойные люди, с широтой характера, с такой душевной твёрдостью, что с ними и сам становишься таким. Я, конечно, был прав перед совестью, когда так рвался в армию». Из фронтового письма сыну Андрею, будущему гениальному режиссёру: «Поэзия меньше всего литература; это способ жить и умереть»… «Поэзия — вторая реальность. Жизнь — это чудо, чудо и поэзия… «Самое удивительное, что есть в природе, это самопознание — наиярчайшее отличие живого, от неодушевлённого. Искусство живо этим началом».

Размышляя о литературе для детей: «Существует мнение, что книги детства (добавим от себя — фильмы, мультфильмы, спектакли и тому подобное) должны непременно развлекать, чтобы не дай Бог не вызвать печаль — тем самым укорачивая волшебную пору детства. Замечательно другое: если книга пробуждает в душе дар сопереживания и в то же время готовность бороться за справедливость, то она воспитывает нечто, без чего человек обречён на одиночество»… С детства моей первой высокой прозой был Гоголь, а высокой поэзией — Григорий Сковорода. Я полюбил его, когда мне было семь лет. Любовь к Лермонтову, Баратынскому, Пушкину, Тютчеву, остались со мною с детства на всю жизнь… «Я верю, что в идеале, подлинный поэт должен быть одухотворён, в высшей степени, и он должен быть самым живым из всего живого».

Глядя на фронтовую фотографию Арсения Александровича, снятую в марте 1942 года, невозможно вспомнить из всех, кого, когда-либо знал и кого видел, более красивого и одухотворенного лица. Не удивительно, что при такой недосягаемой красоте, в кругу его «коллег» было не мало завистников, сальеристов… Во время войны Госполитиздат задолжал Тарковскому 20 000 рублей, но не посылал ни ему на фронт, ни семье, что бедствовала, об этом свидетельствует письмо Тарковского от 5 марта 42 года из Действующей армии в Президиум Союза Писателей СССР, к письму приложена фотография 10-летнего сына Андрея и обратный адрес: 220 а/я Полевая почта, редакция газеты «Боевая тревога».

Тарковский о Сальери: «Читатель не понял Пушкина, в годы его зрелости, потому что ПОЭТ, будучи сосудом скудельным» вмещает в себя сущность, противопоказанную ему, читателю, как «черни»: и потому его Надо Убить, что Сальери и делает под одобрение читателя.

Как все великие поэты, Тарковский был и выдающимся переводчиком, масштаба Лозинского и Ахматовой; переводчиком огромной творческой амплитуды — от Махтумкули и Галактиона Табидзе до Саят Нова! Мне посчастливилось петь поэзию Махтумкули в гениальном переводе Тарковского, петь вокальные циклы на стихи поэтов, с которыми он дружил, и поэзию которых высоко ценил: Петровых, Цветаевой, Заболоцкого, Ахматовой. Он называл себя «поздним учеником Ахматовой», а она писала о нём: «он сумел сохранить первородство».

Своё последнее стихотворение перед смертью Цветаева посвятила ему — Тарковскому.

Арсений Александрович Тарковский родился в день преподобного Арсенiя Коневского и Великой Русской Святой Преподобной Анны Кашинской.

12/25 июня 1907 года

И отошёл ко Господу В день памяти Анны Кашинской.

27 мая 1989 года

Русь моя, Россия, дом, земля

и матерь!

Ты для новобрачного —

свадебная скатерть,

Для младенца — колыбель,

для юного — хмель,

Для скитальца — посох,

пристань и постель,

Для пахаря — поле,

для рыбаря — море,

Для друга — надежда,

для недруга — горе,

Для кормщика — парус,

для воина — меч,

Для книжника — книга,

для пророка — речь,

Для молотобойца — молот и сила,

Для живых — отцовский кров,

 для мёртвых — могила.

Для сердца сыновьего —

негасимый свет,

Нет тебя прекрасней

и желанней нет.

Разве даром уголь твоего глагола

Рдяным жаром вспыхнул

под пятой монгола?

Разве горький Игорь,

смертью смерть поправ,

Твой не красил кровью

бебряный рукав?

Разве киноварный плащ

с плеча Рублёва

На ветру широком

не полощет снова?

Как — душе дыханье,

руке — рукоять,

Хоть бы в пропасть кинуться —

тебя отстоять.

Лина Мкртчян

Источник: Слово