Великого русского скульптора на родине на этот раз чествовали в прифронтовых условиях.
Совсем не просто на сей раз оказалось заставить себя поделиться пережитым, а также и увиденным в день чествования 85-летия верного сына и подвижника своего Отечества Вячеслава Михайловича Клыкова на его родине. Но все равно взяться за это, пусть даже с такой вот немалой отсрочкой, а все же пришлось.
Повторюсь, но каждый приезд наш сюда есть не что иное, как подлинный дар Небес. С непреложной Божественной литургией в его храме Покрова, а также с такой же не менее врачующей душу панихидой под сенью все выше и выше поднимающихся за алтарем берез.
Не могли, конечно, и на сей раз не нахлынуть на прибывших и оказавшихся уже и за праздничным мармыжовским столом те теплые и искренние воспоминания, неизменно возвращавшие всех не только к его клыковской поре, но и зачастую к его же дерзновенным и, на удивление, смелым и решительным деяниям. Что и привносило собой во все особую значимость и серьезность. Причем в тот же, давно ставший традиционным разговор «по кругу» так и не ворвалось ни слова, ни полслова о столь уж явно нависшей над Курской землей беде. А напротив, только еще тверже и увереннее звучали из уст тех же рослых и мощных курян из патриотического объединения «Сорок сороков» намеченные планы и чаяния, среди которых явно главенствовало намерение непременно вернуть в честные и надежные руки в Москве Главный штаб русского сопротивления (Славянский центр письменности и культуры). Но, безусловно, оставшийся как бы в тени и под спудом вопрос о новом очередном западном вторжении на Русь конечно же незримо лежал у каждого на сердце… А потому и не могла само собой не всплыть в памяти та горькая укоризна довольно немолодого курского иеромонаха, как раз и благословлявшего нас на эту поездку, и слишком явно означавшая ту первопричину свалившихся на нас бед, сказавшего нам тогда: «Веру в Бога утратили, а без нее нас кому угодно и голыми руками взять можно…»
Там же, в Кшени, суждено нам было воочию узреть и те явные свидетельства их теперешней жизни, причем тут же, как только мы переступили порог (также уже по давно и прочно укоренившейся традиции) учебно-образовательного учреждения имени В.М. Клыкова. Где тут же бросились в глаза снизу доверху заклеенные полосками окна первого этажа, и тут же рядами уложенные вдоль подоконников мешки с песком. Предстали также пред нашим взором и те основательно переоборудованные под учебные аудитории подвальные помещения… С длинными свежесколоченными скамейками и свисавшими над ними, будто и впрямь как в прифронтовых блиндажах той курско-огневой дуги 43-го года, лампами. В тех же подвалах узнали мы, что спускаться обучающимся здесь приходиться по пять-шесть раз за время занятий, да еще и под тревожные звуки ревущей сирены. И хотя нам в день рождения Вячеслава Михайловича не довелось услышать ее пронзительного голоса, но все равно увиденное пронзило наши души до самых глубин.
Правда, несколько приглушил эту боль за курян в нас музей, давно ставший воистину еще одним подлинным и настоящим клыковским домом на его родной земле, да и расположившийся в какой-то полверсте от его родовой усадьбы. Где мы еще раз удосужились встретиться с теми же воронежцами, разделявшими нами клыковский праздник в Старых Мармыжах, да и тут за так любовно накрытым для гостей столом, и выплеснувшими все недосказанное ими за минувшим застольем.
Непроницаемой и даже, пожалуй, как-то по-своему звенящей тишиной, и не менее непроглядной темью были встречены мы в тот вечер Старыми Мармыжами, да еще и фразой, сразу же вернувшей нас к их нынешнему бытию. Причем оброненной совсем как бы и ненароком отворявшей нам дверь матерью отца Николая: «Свет-то мы теперь зазря не возжигаем, чтобы тем и какой лишней беды на себя не навлечь…»
А вот на Воскресной Божественной литургии после той прощальной ночи с родиной Вячеслава Михайловича на обратном пути домой довелось нам услышать уже и в некогда древней крепости Ливны несколько утешившие нас, опять же, слова, оттого что показались слишком созвучными с судьбой самого Вячеслава Михайловича… Произнесены же они были настоятелем соборного храма преподобного Сергия Радонежского, принявшимся было разъяснять смысл прочитанного на службе Евангелия. И особо заострившим внимание на то, что нам, слишком грешным и не соблюдающим заповеди Божии, ничем не удастся оправдаться пред Творцом, как только одними свершаемыми здесь на земле добрыми делами. А у Вячеслава Михайловича, только что отметившего бы свое 85-летие, и было, как говорится, и невпроворот или, опять же, по-народному, меряно-немеряно!..
Но даже само это наше возвращение в Москву не сумело приостановить сего столь особого клыковского торжества. Поскольку еще в дороге домой мы вдруг решили в ближайшее же воскресение непременно уже и пройти маршрутом экскурсии, некогда проводимой Славянским центром по Замоскворечью и Китай-городу под названием: «Москва Клыкова». Чтобы уже и здесь, в столице, от тех же курян и от себя непременно поклониться его дивному образу великой княгини Елизаветы Федоровны в Марфо-Мариинской обители, предстать также пред образом и Самой Богородицы у врат его дома-мастерской напротив обители милосердия на Большой Ордынке.
А вот завершить разговор, похоже, о так и не имеющем никаких временных границ клыковском торжестве для любящих его людей, лучше было бы, пожалуй, наказом самого Вячеслава Михайловича, неспроста вырвавшимся из его сердца, которым он и собирался упредить столь неминуемо надвигавшуюся на нас беду:
«Дорогие соотечественники!
Наше предназначение здесь и сейчас – это защита Русского мира, который сегодня в опасности!»
Галина Яковенко
Источник: Русский Вестник