Биограф Русского Мира.

Имя Сергея Николаевича Семанова (14 января 1934 г. — 29 октября 2011 г.) уже давно ушло из фокуса общественного внимания (“довлеет дневи злоба его”), да оно там и не находилось никогда — ни в пору его заведования редакцией книжной серии “Жизнь замечательных людей” в издательстве “Молодая гвардия” (1969—1975), ни во время работы главным редактором журнала “Человек и закон” (1976—1981). Семанов не стремился к личной известности. Все воспоминания рисуют его как очень сдержанного, осторожного, даже замкнутого “аппаратчика”, умевшего чётко организовать любое порученное ему или интересное для него самого дело. В частности, и книжную серию, и журнал он вывел на вершины популярности. Главным же интересом Семанова был русский патриотизм — в любых его идеологических ипостасях — как проявление непрерывного единства русской истории, при всех её противоречиях и конфликтах. Не случайно в семановском кабинете портрет Сталина соседствовал с портретом Николая II. В своей статье “Империя или держава” (“Завтра”, 2006, № 41) он писал: “Сталин придал советской империи блеск и величие, невиданное со времён римских Цезарей… Великие свершения и великая слава, с какой уж стороны тут ни посмотри!.. Подвиги сталинского времени не могут не потрясать воображение, и это останется навсегда… Мы все тут русские — “и тунгус, и друг степей калмык”, и все прочие, кто вырос под нашими небесами. И в этом, именно в этом, смысле Россия предназначена для русских, а не для построения мирового коммунизма или глобализма”.

Пожалуй, самой яркой легендой, связанной с этим человеком и плохо коррелирующей со свидетельствами о его взвешенности и осторожности, является момент, зафиксированный мемуарами главного редактора журнала “Наш современник” Станислава Куняева в следующем виде: “Как однажды созорничал Серёжа Семанов, ныне солидный историк и член редколлегии “Нашего современника”. Когда литературно-комсомольская делегация летела в конце шестидесятых годов после посещения Шолохова из Ростова в Москву, он вдруг вытянулся в салоне самолёта по стойке смирно и скомандовал: “Господа! Мы пролетаем над местом гибели генерала Корнилова! Приказываю всем встать!” Автор не уточняет, был ли выполнен присутствующими данный “приказ”, но поясняет: “Это было именно озорством, но не диссидентством”. Хотя в устах более чем авторитетного на тот момент номенклатурного функционера, кандидата исторических наук (диссертацию на тему “Численность, состав и положение петербургских рабочих накануне Первой русской революции” он защитил в Ленинградском отделении Института истории АН СССР в 1964 году), уже несколько лет ведшего заседания Московского отделения Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры (ВООПИиК), и в кругу единомышленников по неформальной “русской партии” такая фраза вполне могла прозвучать — во всяком случае, никаких опровержений на этот счёт не поступало и, что не менее важно, никаких видимых последствий такое “озорство” за собой не повлекло. Это во многом можно объяснить весьма широким кругом связей Сергея Николаевича, включавшим в себя людей из ближайшего окружения высшего руководства КПСС — СССР: М.А. Суслова, Ю.В. Андропова, который как раз в мае 1967 года возглавил Комитет государственной безопасности при Совете министров СССР (описанный С.Ю. Куняевым эпизод, скорее всего, относится как раз ко времени уже после этого назначения), Н.А. Щёлокова и других.

Касаемо отношений с Ю.В. Андроповым: на заседании Политбюро ЦК КПСС 28 марта 1981 года главный советский чекист зачитал докладную записку “Об антисоветской деятельности Семанова С.Н.”, которая поставила крест на дальнейшей политической карьере “номенклатурного диссидента”, за которым уже закрепился ярлык “антисемита” и “русского шовиниста”. Впрочем, рассматривать Семанова как жертву идейно-политической борьбы между “патриотами” и “демократами” в верхах позднесоветского общества — наверное, понятное, но вряд ли оправданное упрощение: его роль явно была сложнее и глубже. Тем более, что после оглашения записки Андропова, снятия с поста главного редактора журнала “Человек и закон” и фактического исключения из политической жизни страны преподавательская и литературная деятельность Сергея Николаевича продолжались: так, в 1982 году в издательстве “Современник” увидела свет его книга “”Тихий Дон” — литература и история”, а после прихода к власти М.С. Горбачёва все ограничения в этих сферах с Семанова вообще были сняты.

Написанные им биографии Андропова, Брежнева, генерала Брусилова, адмирала Макарова, Нестора Махно, Сталина, многие годы разрабатываемая им шолоховская тема, выращенная при его участии плеяда авторов русской патриотики — словно отрывки из единого эпоса русской истории и культуры, в создание которого Сергей Николаевич Семанов на протяжении почти полувека вносил свой неоспоримый и неоценимый вклад.

Владимир Винников

Источник: Завтра