Жизнеспособность авторитарной пирамиды царской России крылась в низовой демократии земских, церковных, казачьих общин. Земское самоуправление ежегодно приносило в государственную казну не менее 30% дохода, не получая из казны ни копейки за счет права земской общины распоряжаться землей, которая находилась в общинах или в общей собственности или в пользовании. На существование нынешних муниципальных образований Россия выделяет не менее 30% всего бюджета, а в ответ не получает ни копейки, так как эти, полугосударственные органы псевдосамоуправления полностью лишены права собственности на землю, а граждане отстранены от участия в принятии решений этих органов местной власти.

– Как Вы считаете, не в том ли кроется причина тотальной бюрократизации и коррумпированности госаппарата России, что госчиновничество заинтересовано создавать законодательные условия к тому, чтобы в России не возродились:
-конституционно обязательное, полновластное местное самоуправление на основе общей долевой (без права выдела) собственности жителей поселений на их землю;
– материально обеспеченная властная Сила Гражданского общества через систему органов не чиновного самоуправления, способная не только контролировать, но и эффективно ограничивать неограниченные властные и коррупционные аппетиты местного госаппарата?

– Вопрос риторический. Вроде, все правильно, остается только «поддакнуть». Но, с другой стороны, покажите мне страну, в которой чиновничество не стремилось бы расширить свои полномочия и прибрать к рукам все, что плохо лежит? Такую страну Вы вряд ли найдете. А значит, истинная причина не в том, что чиновникам так удобнее, теплее и слаще, а в том, что общество через всю государственно-политическую систему не ставит этих самых чиновников под жесткий контроль и не ограничивает их полномочия.

И слабость общества вовсе не в том, что оно не способно отобрать у бюрократии свое. Слабость в том, что оно на самом деле вовсе и не хочет, не собирается ничего ни у кого отнимать и, тем более, кого-то там контролировать. Можно тешить себя иллюзиями, что людьми манипулируют, что людей обманывают, но на самом деле ситуация хуже: людей обманывают не в частностях, а по самому крупному – растлением, разложением, привнесением в массы не гражданской, а лакейской системы ценностей.

Сами посудите: на все радиостанции, где обсуждаются куршавельские похождения наших «трудоголиков», звонят «продвинутые» слушатели, даже не пережевав проглотившие то, что в них вбивали последние полтора десятилетия, и заявляют, что наши олигархи так «палят» деньги потому, что им не обеспечена стабильность прав собственности. То есть, мало нам согласиться с такой даже не приватизацией, а прямым ограблением («Норильский никель» был не приватизирован, а практически просто украден у нас с вами – через заведомо незаконную и притворную сделку), мы теперь еще и должны охранять и защищать собственность олигархов. И тогда они, может быть, перестанут растлевать наших детей…

Напомню: «Норильский никель» стоит на костях тех, кто своим подневольным трудом в лагерях ковал нашу победу в войне. Но если германские концерны, независимо от смены собственников, до сих пор выплачивают компенсации невольникам, работавшим на них во время войны, то у нас вопрос о каких-либо обременениях краденной бывшей общенародной собственности даже не возникает.
И понятно, ведь в рамках тех же обсуждений социолог сообщает о результатах репрезентативных исследований: на вопрос, можно ли ради успеха пожертвовать моралью, более шестидесяти процентов молодых без запинки отвечают утвердительно.

Чем этим людям помочь, и нужна ли им наша помощь?

– Тем не менее, с чего-то надо начинать, может быть, с местного самоуправления? Как Вы относитесь к проектам Русского Союза Правозаступников, направленным к становлению в Москве системы органов гражданского местного самоуправления на основе общей собственности москвичей на земли этих органов?

– Как можно относиться к идеям того естественного и разумного, что является основой практически всего мирового устройства? Проблема не в формальной стороне. Органы власти любого субъекта Федерации, включая Санкт-Петербург и Москву, а также органы местного самоуправления у нас до недавнего времени избирались гражданами. И затем, вроде как, от нашего имени, эти органы распоряжаются нашей общей собственностью. А вот почему они распоряжаются нашей собственностью, как правило, не к нашему общему благу, а к своему личному – вопрос не только правил и процедур, но и нравов, обычаев, системы ценностей общества.

Например, с точки зрения правил и процедур, понятно, нужны независимые от исполнительной власти парламент и независимые контрольные органы. Это все было, но постепенно граждане с удовольствием стали голосовать в парламенты (хоть страны в целом, хоть субъектов Федерации) за ставленников исполнительной власти. А те, в свою очередь, несколько лет назад даже Счетную палату РФ уже и формально юридически сделали зависимой от Президента и фактически возглавляемой им исполнительной власти. И ни малейшего несогласия общества это все не вызывает.

Это я привел пример в макромасштабе. Но и на низовых уровнях, если проследить эволюцию, мы увидим в основном практически то же самое. Первые местные советы, избранные в 90-е годы, причем, равно, и в отдаленных регионах, и в районах столиц, как правило, сразу же стали стремительно мафиоизироваться, делить аренду, «пасти» ларьки и т.п. Разумеется, это не означает, что все были жулики – в ряде мест наблюдалась ожесточенная борьба между силами созидательной, конструктивной самоорганизации и силами самоорганизации криминальной. Но, в условиях однозначной поддержки сверху самоорганизации именно криминальной (парламент в центре Москвы не зря расстреливали, а затем помните «Коррупция – против коммунизма»?), а также при слабости общества и его нежелании контролировать и карать своих представителей, предающих интересы избирателей, криминальная самоорганизация победила. Это – безусловный факт.

В этих условиях явно непропорциональное и несправедливое перераспределение полномочий и собственности в пользу «центра» (будь то на уровне всей страны, или на уровне субъекта Федерации, или даже на уровне местного самоуправления – там, где оно имеет несколько ступеней) является не столько притеснением чиновниками населения, сколько стягиванием одеяла вышестоящим уровнем бюрократии с бюрократии нижестоящей.

Результаты господства бюрократии вышестоящей закреплены инструментально не только на уровне перераспределения доходов и полномочий в свою пользу, но даже и весьма изощренными, буквально иезуитскими механизмами. Например, у местного самоуправления формально остались собственные источники дохода (от земли, недвижимости физических лиц), но возможности самостоятельно собирать эти средства отняты напрочь. Сбором всех, в том числе, местных налогов, занимается теперь Федеральная налоговая служба, которая в сборе местных налогов не заинтересована никоим образом.

– Так что же, местное самоуправление нам не нужно?

– Даже в описанных мною условиях, борьбу за реальное местное самоуправление ни в коем случае нельзя считать бесполезной и бессмысленной. Даже если бы это могло помочь жителям одного дома не дать властям безнаказанно его снести под предлогом реконструкции, а жителей переселить туда, где Макар телят не гонял, было бы уже хорошо.

Но возможен ли успех сейчас? Успех этой борьбы не в меньшей степени связан и с результатами иной борьбы – за иной характер и иное содержание национальной экономики.

Ведь что есть наша экономика сейчас? Это, прежде всего, экономика паразитирования на невосполняемых природных ресурсах, используемых не для ускоренного технологического развития, а для продажи их за рубеж и паразитирования на этом. Плюс финансовые махинации вокруг не в меру раздутых золотовалютных и резервных фондов и «распил» бюджетных средств – с откатами, обналичкой и последующим демонстративным потреблением предметов роскоши. Конечно, есть исключения – влачащие жалкое существование остатки промышленности, сельское хозяйство, транспорт и даже бурно развивающаяся связь. Но это, производительное – не основной тон нашей экономики. Главное, определяющее лицо и экономики, и общества – торгово-финансовое, посредническое и, в конечном счете, с точки зрения направленности социально-экономического развития – паразитическое. Без изменения лица экономики, какую структуру местного самоуправления не создай (да плюс еще кто и зачем в этих условиях ее будет создавать или позволит создать?), она будет лишь прикрытием того же финансово-спекулятивного и бюрократического содержания, что и сейчас.

Тем не менее, самоорганизация на всех уровнях нужна, но происходит она у нас лишь там, где наших людей окончательно загоняют в угол. И плюс не зря так тщательно бетонируется политическая система – как раз именно для того, чтобы ни в коем случае не допустить какой-либо поддержки низовой самоорганизации сверху, реально поощряющими ее законами. Значит, борьба предстоит очень тяжелая, может быть, опять кровавая. И не потому, что внизу «экстремисты». Но потому, что мы позволили «верхам» так, уж извините, «зажраться» (зримый пример – прохоровы в куршавелях, абрамовичи со все новыми супер-яхтами, чубайсы и их подручные с собачками, переправляемыми чартерными авиарейсами), что они стали не способны ни на какое самоограничение, ни на какой социальный компромисс.

– Как Вы оцениваете итоги ушедшего 2006 года в политике, идеологии, экономике?

– В рамках короткого интервью пытаться объять необъятное, наверно, невозможно. Что главное? Наверное, синдром раздвоения. Я имею в виду зримый контраст между набирающим силу национальным самосознанием общества, разворачивающейся вслед или в силу собственных интересов национально ориентированной риторикой власти и зависимых от нее СМИ – с одной стороны, и, с другой стороны – продолжающейся очевидно антинациональной экономической политикой. Противоречие столь разительно, что уже даже близкие к Кремлю политологи-пропагандисты вынуждены публично говорить о проблеме абсурдного изъятия из хозяйства средств в объеме порядка полутора федеральных бюджетов и их использования для поддержки американской экономики…

Напомню, первая половина года проходила под флагом «энергетической сверхдержавы» и подготовки к энергетическому саммиту «восьмерки». Внятно объяснить, что имеется в виду под термином «энергетическая сверхдержава» никто не мог.

Некоторую основу национально ориентированной позиции по этому вопросу попытался заявить Президент В.Путин на весеннем саммите «Россия-ЕС»: энергоресурсы в обмен не на деньги, а на технологии. Но получил резкую отповедь, отказ даже обсуждать этот вопрос. И затем на встрече «восьмерки» ни о чем подобном мы уже не слышали. Более того, Запад и ЕС предприняли затем попытку оказать жесткое давление на нас: требование подписания «Энергетической хартии» (чтобы ЕС получил доступ к нашим ресурсам как к своим) на последнем саммите ЕС и даже постановка вопроса о возможности защиты интересов получателей энергоресурсов при помощи НАТО…

Чем же отвечаем на это мы? Вступлением в ВТО на условиях отсутствия защиты той самой сферы высоких технологий (как своих, так и привлекаемых), о которой наш Президент попытался поставить вопрос на весеннем саммите ЕС. Плюс очевидный, явно спровоцированный именно нашими властями, разрыв со стратегической идеей построения единого государства с Белоруссией…

– Но есть ведь и события, вроде бы, противоположной направленности? Так, контролируемый государством Газпром взял наконец под контроль соглашение о разделе продукции «Сахалин-2», которое Вы сами ранее в своих выступлениях и в своей книге «Похищение Евразии» оценивали как безусловно преступное – это не проявление конструктивных тенденций на деле?

– Соглашусь, это лучше, чем то, что было. Во всяком случае, теперь для решения спорных вопросов можно обойтись и без Стокгольмского суда, и плюс поток наших энергоресурсов вовне теперь, все же, в руках национальной компании, управляемой государством.

Правда, надо признать, ключевые дефекты соглашения, зафиксированные еще в отчете Счетной палаты от 1999 года, остались неизменными. И гарантированные убытки российским бюджетам от этого соглашения, по сравнению с освоением тех же месторождений на основе лицензионного режима, как были более 60 млрд. долларов, так никуда и не делись. Лишь увеличились: и за счет роста цен на это сырье, и в силу роста списываемых на наш счет затрат инвестора и ущерба природе из-за варварского к ней отношения. Не понятны и заявления власти о том, что конфликт с природоохранными органами исчерпан. Как именно он исчерпан, и будут ли переведены в наши бюджеты компенсации и штрафы?

Но есть и другая сторона вопроса, более важная. Суть того соглашения о разделе продукции «Сахалин-2», которое было правительством противозаконно подписано еще в 1994 году, а затем интенсивно лоббировалось (как схема для всей страны) моей бывшей партией «Яблоко» (в ходе конфликта по этому вопросу я и вынужден был покинуть свою партию в сентябре 1995 года), в том, что государство уступало ряд своих важнейших прав, прежде всего, право регулирования потока своих ресурсов на внешние рынки. И плюс к этому – крайне невыгодные для страны экономические условия. Всякая же попытка привести соглашение в соответствие с интересами развития страны и мировой практикой, автоматически пресекались требованием незыблемости соглашения и рассмотрения спорных вопросов в Стокгольмском суде, да еще и по законодательству третьей страны. Интересующихся подробностями того, как Запад попытался через эту схему взять под свой контроль оптом все наши природные ресурсы, могу адресовать к упомянутой Вами моей книге.

Что в этом смысле есть сделка с Газпромом? Возвращение стратегического проекта под российскую юрисдикцию. И контроль за объемом расходов, покрываемых нашим сырьем, и вопрос направления заказов на технологическое оборудование и услуги российским производителям или же зарубежным – все это теперь в российских руках, косвенно – в руках нашего правительства.

Правда, насколько мы доверяем своему правительству, продолжающему проведение той антинациональной экономической политики, о которой мы говорили выше? Нельзя также не признать, что перспектива вновь потерять сахалинские месторождения, но только теперь, например, через взыскание долгов с Газпрома, совершенно реальна. Но, тем не менее, теперь здесь все зависит от нас и только от нас, и это уже хорошо.

С точки же зрения еще более фундаментальных интересов общества – публичного восстановления элементарной справедливости и воздания всем по заслугам – упущен еще один очень важный шанс.

– О каком именно шансе Вы говорите – о возможности полной ренационализации этих месторождений?

– Нет, даже о еще более важном.

Сами посудите. Проект «Сахалин-2» чрезвычайно выгоден для инвесторов и не выгоден России, что, как нам об этом сообщили по первому телеканалу, признали и недропользователи. Таким сладким куском просто так не делятся. Что же, кроме экологических претензий, могло быть основанием для такой подозрительной сговорчивости?

Да понимание того, что если российская сторона возьмется расследовать детали заключения соглашения, а также лоббирования принятия закона о СРП, доказать коррупционный характер и кабальность сделки проблемы не составит. А, значит, сделка может быть расторгнута, инвесторы останутся ни с чем, плюс имиджевые потери.

Если мое предположение верно, можно их поздравить: легко отделались. Поздравлять ли нам себя, вопрос. Ведь, как и в случае с ЮКОСом, вместо публичного судебного процесса по существу дела (там – с признанием притворности исходных кредитно-залоговых аукционов, здесь – с признанием коррупционности и кабальности исходного СРП), опять странноватая сделка с существенными деталями, остающимися пока не вполне ясными.

И главное, те, кто явно предавал наши интересы, не только не наказаны, но даже и не называются…

Вдумайтесь. Недавно сообщили, что в Ираке весной будет принят закон, по которому основные месторождения нефти будут переданы на тридцать лет в разработку на режим соглашений о разделе продукции. И даже основные претенденты называются те же, что и у нас: Шелл и Эксон-Мобил (фактические совладельцы наших «Сахалина-2» и «Сахалина-1»). Это значит, что в результате двух войн и последующей оккупации Ирака США получили то, чего у нас им удалось уже почти добиться (если бы поперек тогда буквально костьми не лег первый, выборный состав Совета Федерации) без единого солдата на нашей территории. И это – можно так вот запросто простить? Как будто никто страну не продавал и не предавал?

Но о каком национальном возрождении можно говорить без привлечения к ответственности или хотя бы внятного публичного осуждения предателей?

– Ушедший год был омрачен и рядом убийств публичных фигур. Можете ли Вы их как-то прокомментировать?

– Идут расследования. А общий вывод прост: война, и жизнь человека в ней – не более чем разменная карта. Это очередной ответ на старый вопрос о том, кто нам милее, воры или душегубы. Ответ известен: воры, при определенном масштабе дела, не могут не стать душегубами. Кто же именно был заказчиком убийств – дело следствия

Тем же, кто озадачивается вопросом, имеют ли к этому отношения наша власть и ее спецслужбы, даже не оценивая, обоснованно этот вопрос ставится или нет, могу сказать одно. Есть вопросы, где контролировать власть чрезвычайно сложно, и к числу таковых относятся, в том числе, операции спецслужб. А есть вопросы, где исчерпывающе контролировать власть, при желании, можно и реально. К числу последних относятся вопросы финансово-экономические. Так если мы, общество, отказались от независимого финансово-экономического контроля за властью (ранее независимый орган теперь даже и юридически зависим от Президента), что попусту делать вид, будто бы в существенно более сложных вопросах мы что-то можем?

– Обвиненный в убийстве высокопоставленного сотрудника Центробанка Алексей Френкель опубликовал открытое письмо, в котором предъявляет свои обвинения Центробанку. Обоснованы ли эти обвинения – ведь Вы много занимались нашей финансовой системой и, в частности, Центробанком?

– Еще в 1995 году, в бытность членом Совета Федерации, мне с группой коллег пришлось бороться против принятия ныне действующего (с некоторыми последующими изменениями) закона о Центральном банке. Практически весь тогдашний Совет Федерации (первый, выборный) был против этого закона, и тому были веские основания, причем, не частного порядка, а продиктованные интересами страны и развития национальной экономики.

Позднее (в 1995-2000 гг.), уже как зампреду Счетной палаты, мне также пришлось заниматься Центробанком: и в части организации контроля за его деятельностью, и в части подготовки и отстаивания в согласительных комиссиях предложений по изменениям в закон.

Прежде всего, письмо Френкеля, буквально, как гром среди ясного неба. Ведь только-только все ахали, какой у нас чистый и непорочный Центробанк, как бескомпромиссно он ведет борьбу с отмыванием в нашей банковской системе преступно нажитых финансовых средств: только и успевает отнимать у недобросовестных банков лицензии…

Но все, кто занят каким-либо реальным делом, знают, как вообще устроена наша экономика. Это – экономика пирамид и захватов, мошеннических конкурсов и откатов, подставных многоступенчатых конструкций и выводов активов в оффшоры – о чем мы с Вами говорили выше. Все, что созвучно основному тону, как, например, нынешний наш фанерный шоу-бизнес и игорный разгул, а также покрывающие и оправдывающие все это вульгарно-либеральные СМИ – может расти, ветвиться и развиваться. Все, что диссонирует, как известно, либо не выживает вообще, либо, если вопреки всему и живет, то тяжело и с неясными перспективами. И откуда в этом царстве посредничества и паразитизма вдруг взяться Центробанку «во всем белом»?

У тех, кто прислушивался к бодрым рапортам борцов с отмыванием, естественно, возникал вопрос: откуда же при контроле буквально за каждой сторублевой платежкой (кто в банках с этим не сталкивался?) брались столь колоссальные суммы «обналички», за которые закрывали банки – в миллиарды и десятки миллиардов рублей? И если регулярно выявляются криминальные операции такого масштаба, то почему за них никого не сажают? Не говоря уж о том, что у любой станции метро можно встретить живую рекламу – человека с хорошо всем известным желтым плакатом: «обналичивание, ликвидация фирм, в том числе с долгами…».

– И этих человечков, в отличие от бабулек с овощами, никто от метро не гонит, никто их не преследует и не расследует, от какой именно «отмывочной» они работают…

– Верно, картинка привычная, всем знакомая и соответствующая скорее той общей характеристике нашей экономики, которую я дал выше, нежели картине самоотверженной борьбы наших правоохранителей и финансовых регулировщиков против «отмывания» и «обналички».

В чем же обвиняет Центробанк Алексей Френкель? Остановлюсь на главном: Центробанк обвиняется в том, что именно он и является организатором масштабных финансовых махинаций, включая обналичивание колоссальных денежных средств через банки, у которых, по исполнении «миссии», лицензии отбираются – вроде как в рамках «борьбы с отмыванием». А если кто в этом свыше организованном криминале участвовать отказывается, вот тогда и наступают действительно незамедлительные и решительные санкции, включая последующее уголовное преследование. Похоже ли это на правду, и почему все это решился предать огласке «Коммерсантъ»?

Здесь нам потребуется небольшое отступление, касающееся системы информирования нашего общества.

Почти десять лет назад, когда не обвиняемый в убийстве, а ни в чем подобном не подозревавшийся официальный конституционный орган внешнего контроля за властью – Счетная палата РФ – фиксировал грубейшие нарушения закона в деятельности Центробанка и, более того, действия этого регулятора финансово-хозяйственной жизни государства, направленные явно вопреки интересам этого самого государства, но в удовлетворение частных интересов сотрудников Центробанка и конкретных приближенных коммерческих банков, «либеральные» СМИ отнюдь не спешили все это предавать огласке. В лучшем случае, сообщалось что-либо не вполне внятное об очередных «претензиях» или «спорах», после чего обязательно следовали подробные сообщения о том, что Центробанк «отверг» очередные «наветы» как ни на чем не основанные. При этом официальные документы Счетной палаты, из которых все и всем было бы ясно, этими «либеральными» СМИ, разумеется, никогда не публиковались.

Более того, если анализировать наши СМИ за прошедший с тех пор период, мы узнаем много о коррупции в парламенте, в правительстве, в правоохранительных органах, в армии, в прокуратуре, в судах, даже, страшно сказать, и на Президента иногда замахиваются. Но один орган у нас вне критики: что ни сделает – все хорошо. Ну, максимум, могут пожурить, что не в той валюте держит золотовалютные резервы и, может быть, занижает курс рубля. И все. Больше и претензий нет.

– Что же случилось теперь, почему эта традиция нарушена и опубликовано обвиняющее ЦБ письмо, со всеми подробностями и обоснованиями?

– Да элементарное, уж простите, классовое чутье. Когда обвинения предъявляла тогдашняя Счетная палата, для редакций «либеральных» СМИ все было очевидно: «ортодоксальная мрачная прокоммунистическая контора» стояла на пути «прогресса» – концентрации капитала (плодов нашего с вами труда) в руках тех, кто эти СМИ финансировал. Далее в детали можно и не вникать. Ныне же по обе стороны конфликта, вроде как, свои, банкиры…

Дальше же пойдем от противного. Предположим, что наш Центробанк исключительно чист и свят. Тогда, согласитесь, невредно было бы попытаться разобраться в природе такой исключительности. Может, если разберемся и поймем, так по образу и подобию и все остальное в стране подправим, и тогда заживем, тогда и вся остальная экономика, да и вообще наша жизнь, станут такими же светлыми и прекрасными?

– Это как раз то, чему, если не ошибаюсь, была посвящена значительная часть вашей книги «О бочках меда и ложках дегтя»: как устроен наш Центробанк, кто это лоббировал и устанавливал?

– Да, и к каким последствиям для страны это уже привело (особенности дефолта 1998 г., судьба кредита МВФ и т.п.) и ведет в дальнейшем. Краткое резюме: наш Центробанк – это высший орган государственной финансовой власти, произвольно распоряжающийся финансовыми ресурсами практически неограниченных масштабов (сейчас одни только официальные золотовалютные резервы ЦБ уже в полтора раза больше всего федерального бюджета страны), монопольно исполняющий ряд жизненно важных для государства полномочий, включая управление всей банковской системой, но формально органом власти даже и не считающийся и за результаты своей деятельности ни коим образом не отвечающий, получивший право на реальное «самоуправление» в интересах не страны, а своих собственных, в интересах руководителей этой организации, и плюс практически полностью выведенный из под какого-либо независимого контроля за его деятельностью.

– Это приходится констатировать и по отношению к Правительству, и ко всей системе нашей госвласти?

– Но и тогда Центробанк – выдающееся явление. Нет иллюзий в отношении Правительства страны, но три примера для сравнения.

Первый. В 1997 году только официальные, прошедшие по «белой» бухгалтерии доходы руководителей Центробанка (это без льготных кредитов под 2,5-3 процента годовых, предусмотренных внутренними документами Центробанка, дополнительного «социального страхования» и т.п.) в двадцать раз превышали аналогичные доходы руководителей Правительства страны.

Второй пример. В 1999-2000 гг. Счетная палата России (в том числе, в связи с информацией об операциях Центробанка по переводу миллиардов долларов государственных средств через оффшорную компанию «Фимако» с уставным капиталом в несколько тысяч долларов) обратилась к ряду зарубежных стран с просьбой предоставить информацию об активах и операциях так называемых бывших «совзагранбанков», находившихся ранее в собственности СССР, управление которыми было передано затем ЦБ. Были получены разнообразные ответы, совокупный смысл которых сводился к тому, что такая информация может предоставляться только собственнику, каковым является … не Россия, а Центробанк России. Вдумайтесь, ведь по существу собственность безусловно принадлежит России, а по хитрой норме закона – сначала Центробанку. И без его согласия, получается, Россия получить какую-либо информацию о своей собственности не может.

Третий пример. Если деятельность Правительства страны так или иначе подконтрольна Счетной палате, а значит, посредством этого инструмента, Парламенту, и конкретные проверки по вопросам, затрагивающим интересы общества, вправе инициировать меньшинство всего лишь в двадцать процентов депутатов Думы или Совета Федерации, то, в соответствии с изменениями закона от 2002 года, инициировать проверку Центробанка (пусть и с учетом ограничений из-за выше описанных особенностей статуса) вправе уже даже не большинство в Парламенте, а исключительно «Национальный банковский совет», в котором контрольный пакет голосов, разумеется, у самого Центробанка и исполнительной власти. При этом формально Центробанк остался подотчетен Думе, но только отчет в Думу он представляет лишь для сведения. При этом даже язык, на котором отчет следует читать (правила бухгалтерского учета и отчетности) устанавливает для ЦБ не Дума, а тот же «Национальный банковский совет», и никакой регистрации в Министерстве юстиции эти правила не подлежат – меняй хоть каждые пять минут…

И это все для того, чтобы самоотверженнее бороться за чистоту и прозрачность нашей финансово-экономической системы?

– Прикинемся наивными, может для того все это и есть?

– Если у руля ЦБ по какому-то щучьему велению вдруг оказываются необыкновенные, не подверженные никаким искушениям, совершенно небесной чистоты люди. Наверное, такие люди в природе бывают. А вот могут ли они оказаться у руля ЦБ? Да разве для того такие необъятные возможности личного обогащения в закон о ЦБ закладывались? И разве для того, чтобы бороться с криминалом, в ЦБ переходят бывшие руководители нашего Минфина?

И главное: если столько энергии приложено к тому, чтобы, не дай Бог, не допустить каких-либо не санкционированных самим Центробанком и славящейся своей щепетильностью исполнительной властью нашей страны проверок его деятельности, это для чего – чтобы эффективнее бороться против преступной «обналички» и «отмывания» преступно нажитых доходов? Или же, напротив, чтобы со всем этим и дальше можно было спокойно и упорно, без каких-либо внешних помех успешно «бороться» – примерно так, как американцы в Афганистане ведут борьбу против производства наркотиков…

– Сейчас в ходе дискуссий на эту тему высказывался такой аргумент: стоимость «обналички» за несколько лет выросла почти в десять раз – это ли не свидетельство того, что ЦБ действительно решительно борется с «обналичкой»?

– Стоимость обмера земли при регистрации Вашего садового домика тоже стремительно растет. И что же – это свидетельство борьбы государства против обмеров земли? Или же признак явной монополизации этой сферы, поддерживающей запредельные сверхприбыли локальных монополистов?

То же и с «обналичкой»: стоимость растет, но объемы «обналички» не падают – откуда же иначе взяться наличным для откатов? Значит, растут и концентрируются в «нужных» руках прибыли. Создан высокоэффективный и хорошо организованный криминальный бизнес. Пресечь его (во всяком случае, в нынешних масштабах) не за долгие десятилетия, а за пару месяцев – никакой проблемы, все хорошо знают, как это сделать. Но такая задача всерьез не ставилась и не ставится.

При этом нам с вами, на фоне этого моря разливанного обналички миллиардов, приходится, чтобы заплатить за бассейн или музыкальную школу ребенка, выстаивать часовые очереди в Сбербанк, а затем тщательно переписывать все свои паспортные данные на оборот платежки – во исполнение «115-го закона» и соответствующего решения Центробанка о борьбе с отмыванием преступно нажитых доходов…

– Юрий Юрьевич, может быть, неожиданный вопрос, но, с учетом того, что Вы рассказали, а в какой иной России Вы хотели бы жить?

– Конечно, прежде всего, в той, в которой соотношение между гражданами и лакеями было бы более в пользу граждан. Это на моральном или ментальном уровне. Если же говорить о каких-то известных моделях, вернемся к нашему несостоявшемуся пока союзу с Белоруссией.

Налицо две действительно несовместимых социально-экономических модели. Одна плодит миллиардеров и нищету, плюс, мягко скажем, не совсем здоровую психологию. Про другую нам рассказывают, что она «паразитирует» на дешевом газе. Но разве наша экономика держится на газе не по той же цене? А, точнее, даже не очень-то и держится. Белоруссия демонстрирует нам, что при той же цене на газ, что и у нас, машиностроение и другие высокотехнологичные производства могут быть рентабельными, обеспечивающими и развитие, и возможность для врача, учителя и других бюджетников без всяких «национальных проектов» чувствовать себя людьми. Понятно, может ли такое даже просто соседство не раздражать? А тут еще кстати указания «вашингтонского политбюро», которое заранее объявило, что не признает результатов референдума о нашем объединении, если таковой в Белоруссии состоится…

Нам невозможность объединения объясняют слишком разной «скоростью реформ» в двух странах, «отсталостью» Белоруссии. Но парадокс в том, что если посмотреть на европейскую модель социально-экономического развития, например, германскую или, тем более, взять модель скандинавскую, то Белорусская-то оказывается к ним намного ближе, чем наша.

– Что ж, Ваши предпочтения здесь понятны. И тогда еще один вопрос, несколько из другой сферы: поддерживаете ли Вы часто повторяемую идею создания некоего нового народа – россиян? Или Вы считаете, что будущее России неразрывно связано с русским народом?

– Вы спрашиваете так, как будто нужно вынести на голосование то или иное решение. Но такое формальное решение невозможно.

Народ живет и одновременно формируется, развивается. Или деградирует. Сейчас мы, с моей точки зрения, ближе ко второму. Во всяком случае, именно русская составляющая деградирует и демографически, и с точки зрения социально-экономической активности. Происходит вытеснение русских из выигрышных социально-экономических ниш даже в далеких северных регионах, не говоря уже о центре.

Кроме всего прочего, против коренного населения работает и отсутствие полноценного местного самоуправления – самого низового, с вопроса о котором Вы начали это интервью. Но в не меньшей степени и разложение общества, чрезвычайная коррумпированность всех уровней власти и самого населения. Простая зарисовка – то, что мы слышим по популярному радио (кстати, принадлежащему полугосударственной компании) ежедневно по несколько раз: «Люди и деньги. А деньги – не пахнут». И дальше про какую-нибудь «Пекинскую утку»…

Именно эта чрезвычайная коррумпированность позволяет пришельцам чувствовать себя даже более желанными для бюрократии, чем местные. Пришельцы – внешние взяткодатели, с которыми бюрократии, лишенной какой-либо морали и национально окрашенного чувства ответственности, проще иметь дело, чем со своими. Обратите внимание, в ряде национальных республик, например, Татарстане или Башкортостане, коррупция есть, все известно, но она, в отличие от коррупции в традиционно русских регионах, не носит характера столь ярко выраженного предательства интересов коренного населения.

Какой из этого вывод? Проблема русских в России есть и чрезвычайно актуальна. Всякое ее замалчивание и попытки представить тех, кто ее ставит, чуть ли ни русскими фашистами, ведет лишь к тому, чтобы не дать ее осознать и решать цивилизованно. Что и порождает, в свою очередь, экстремизм. Вокруг этой проблемы множество спекулянтов и провокаторов, и от этого тоже никуда не деться. Но главное: в условиях нынешнего морального разложения, когда «деньги – не пахнут», эта проблема не может быть решена в принципе.

Первое, что делает наш какой-нибудь русский условный «каданников» на условном «АвтоВАЗе» – это замыкает вход и выход предприятия на подставные структуры нанятого для этого условного еврея «березовского». Вместо еврея здесь можно подставить русского, что порождает проблемы, но не национального характера. А можно подставить и, в зависимости от сферы деятельности: чеченца – с «авизовками», азербайджанца – с торговлей овощами, дагестанца – с асфальтовыми работами, американца – с его беззаветной любовью к нашим природным ресурсам…

Не готов давать конкретных рецептов решения русского национального вопроса. Могу лишь сказать, что и это случай, когда главное – порядок в головах. Такие умные национальные лидеры, как тот же Шаймиев, Аушев и некоторые другие понимали эту проблему и говорили о ней еще десять-пятнадцать лет назад. В том же Совете Федерации (первом, выборном, не путать с нынешним) они говорили, что если большой русский народ не осознает себя и свои интересы, не научится их защищать, то в конце концов плохо будет нам всем, включая и татар, и ингушей.

И здесь вынужден вернуться к своей старой мысли: пока не перестанем быть «добренькими», не осознаем необходимость и не научимся карать своих предателей, пока, не имея возможности дотянуться до Лондона, не привлечем к ответственности за все, что творилось на ВАЗе, нашего русского Каданникова, пока, уже в риторике признавая «кредитно-залоговые аукционы» преступными, тем не менее, позволяем Чубайсу управлять нашей электроэнергетикой, а Черномырдину – представлять страну во взаимоотношениях со стратегически важным соседом, ни один фундаментальный вопрос нашей жизни, включая национальный, решен в принципе быть не может.

– Традиционный вопрос: Ваши планы на будущее?

– Вот всем этим, о чем мы с Вами говорили, приходилось и приходится заниматься. И пока планы не меняются.

– А что вы могли бы пожелать читателям газеты «Слово» в 2007 году?

– Согласитесь, если бы после такого серьезного разговора, по результатам которого вопросов осталось больше, чем ответов, я бы вдруг ограничился дежурными пожеланием всем быть лично здоровенькими и спать крепко, это было бы не совсем адекватно ситуации?

Поэтому резюме и пожелание такое. Всем, кто связывает себя и свое будущее с нашей страной, предстоит за нее сражаться. И для этого нам потребуется и ясность ума, и способность объединяться, и много здоровья. Вот теперь пожелать всем здоровья – самое время. И, конечно, личного счастья, в том числе, радости побед.