3-4 октября в России уже стало традицией вспоминать расстрел Белого дома из танков в 1993 году. Вновь произносятся заслуженные проклятия в адрес кровавого диктатора Ельцина, его расправа с парламентом характеризуется как решающая точка, с момента которой страна свернула на путь клептократической сырьевой периферии

Ярко и выразительно звучит горечь обманутой надежды, скорбь по погибшим защитникам Конституции в стихах Светланы Макеевой:

Я убит в Белом доме,

Помяните меня.

Бэтээры и танки

Не жалели огня.

Вертолеты кружили,

И горел Белый дом.

Стал он многим могилой

Из укрывшихся в нем.

Я убит в Белом доме,

Не жалейте меня.

Мертвый сраму не имет,

Свою долю кляня.

Стыд, позор, униженье —

Это участь живых,

Тех, кто милости просит

У сатрапов чужих…

Поддерживая в целом жесткую критику в адрес Ельцина и его соратников, всё же хотелось бы попытаться рационально определить, почему очередная попытка установления демократии европейского типа в России провалилась. Почему “прогрессивная общественность”, 22 года назад призывавшая диктатора “раздавить красно-коричневую гадину”, сегодня вновь скулит о возрождающемся тоталитаризме, причины которого заложены, безусловно, в антиконституционном перевороте 1993 года. Рациональная оценка важна для того, чтобы в будущем российская оппозиция (меня лично интересует судьба левопатриотических сил), если вдруг возникнет шанс для взятия власти, не повторила прежних ошибок и заблуждений.

Как правило, в качестве причин поражения Верховного Совета РФ называются некомпетентность и управленческая слабость его вождей, прежде всего и.о. Президента РФ Руцкого и председателя ВС РФ Хасбулатова. Но ни Ельцина, ни его “мальчиков в розовых штанишках” язык не поворачивается назвать сильными и компетентными управленцами, судя по тому, что они сотворили с Россией. Если ознакомиться с выступлениями Руцкого и Хасбулатова на протяжении 1992-93 годов, то можно убедиться, что речь шла не просто о борьбе за место у кормушки (в таком случае, кто мешал депутатам ВС просто штамповать решения президента и выбивать для себя имущественные блага и привилегии, вроде тех, что имеют нынешние депутаты Госдумы), а о непреодолимых разногласиях идеологического характера. Сторона ВС отстаивала демократические преобразования, ставшие возможными в результате перестройки, и вхождение в рыночные отношения на щадящих, социал-демократических основах. А Ельцин и его команда уверенно шли к неолиберальной диктатуре по образцу Пиночета, которая в РФ продолжается до сих пор.

Руслан Хасбулатов в своей книге “Правда о 1993 годе” среди главных выгодополучателей от расправы над парламентом называет сторонников “твердой руки”: “Они получили подтверждение, что “в России без кнута нельзя”, что “разделение властей” – ошибочно в специфических “русских условиях” и т. п. Отныне они направят свои силы на увековечение временного режима диктатуры Ельцина и конституирование, объявляя “ельцинскую конституцию” “основным Законом на все времена”. В то же время председатель ВС и его соратники полагали, что для России наиболее приемлемым и адекватным государственным устройством явилась бы парламентская республика.

Трудно не согласиться с Русланом Имрановичем в том, что ельцинский авторитаризм был выгоден прежде всего правящим слоям и классам, что утвердился политический и экономический порядок, высасывающий всё общество и существующий в интересах воров-миллиардеров. Но в чем клептократы-ельцинисты не ошиблись, так это в отрицании возможности разделения властей в РФ, ставке на “сильную руку”. При этом получив одобрение самой вроде бы свободомыслящей части общества, столичной интеллигенции! Используя демократическую демагогию, победители не только уничтожили нелояльный противовес во власти, но и ввели новый основной закон, в котором закреплены суперполномочия для главы государства. И по этой конституции мы живем уже 22 года! Объективное стремление к европейскому парламентаризму, долгому и утомительному достижению компромисса между разными фракциями стало роковой ошибкой Верховного Совета РФ.

Хасбулатов в своих приоритетах и оценках произошедшего в октябре 1993-го буквально повторяет суждения ключевой фигуры другой русской революции. Виктор Чернов, главный идеолог популярнейшей в 1917 году Партии социалистов-революционеров, министр земледелия Временного правительства, первый и последний председатель просуществовавшего лишь одни сутки Всероссийского учредительного собрания охарактеризовал как своего рода торжество самодержавия победу большевиков, которые не стали “предлагать стране, которая веками жила при абсолютизме, превратиться в свою демократическую противоположность с помощью перерождения и образования. Вместо этого она предложила ей новый, благосклонный, просвещенный абсолютизм, дружески относящийся к рабочим и способный завершить “революцию сверху”.

Будучи, как и Хасбулатов, безусловным сторонником политических свобод, федерализма и парламентаризма, Чернов не скрывая уныния в строках писал, что “российская демократия” в лице Временного правительства в своей работе фатально медлила и запаздывала. Потому, увы, реальной альтернативой диктатору Ленину был лишь реванш правых и восстановление самодержавия. Пока честные демократические социалисты в час “Ч” играли в парламентаризм, оттачивая юридическую тонкость в буквах закона, авторитарные силы (не только большевики, но и наиболее сильные лидеры Белого движения, такие, как “верховный правитель” Колчак, ненавидевший демократических социалистов больше, чем большевиков) брали власть в свои руки. Как в 1917-м, так и в 1993 году российская демократия в целом не получила достаточной поддержки народных масс.

Корни приверженности русского сознания абсолютизму авторитетные исследователи находят в многовековой истории нашего народа. Как пишет в известной работе “Россия при старом режиме” американский историк Ричард Пайпс, “Россия принадлежит …к той категории государств, которые политическая и социологическая литература обычно определяет как “вотчинные”… В таких государствах политическая власть мыслится и отправляется как продолжение права собственности, и властитель (властители) является одновременно и сувереном государства, и его собственником. Разграничительная линия между суверенитетом и собственностью либо вообще не существует, либо столь расплывчата, что теряет всякий смысл, и что отсутствие такого разграничения составляет главное отличие правления западного типа от незападного”.(Немного о Пайпсе — в ЦРУ знали, каких экспертов нужно привлекать для победы в Холодной войне. В 1976 году Пайпс был назначен тогдашним директором ЦРУ Джорджем Бушем на должность главы группы экспертов для проведения независимого исследования оценки угроз от СССР. В 1981—1982 годах был экспертом Совета по национальной безопасности, занимался вопросами внешней политики США в рамках доктрины Рейгана). Если самодержавие духа подпитывалось всем ходом русской истории, то о какой “кавалерийской” победе европейских институтов на российской почве можно всерьез вести речь?

“Прогрессивная общественность” с презрением отмечает, что нынешняя неоконсервативная пропаганда в РФ столь эффективна потому, что опирается на ценности русского большинства, состоящего из так называемых “ватников” и “колорадов” (в отличие от российской неолиберальной оппозиции, американец Ричард Пайпс прекрасно разобрался в русских приоритетах еще задолго до развала СССР). И в этом месте возникает вопрос. Представим себе, произошла долгожданная ненасильственная революция. Ну и что вы, господа неолибералы, будете делать с этим “ватническим” большинством? Тот, кто всерьез займется исправлением русской склонности к абсолютизму, вновь довольно быстро окажется на обочине истории. Да, возможно некоторое время межсезонья а-ля “душка Керенский”, но потом общество всё равно вернется к “сильной руке”. Вероятно, авторитарное сознание свойственно и другим восточнославянским народам, не только русским. Забавно читать в “Фейсбуке” слёзные посты лидеров украинских националистов, вождей прошлогодней “Революции достоинства”, теперь именующих президента Порошенко не иначе как “второе издание уголовника Януковича”. Видными активистами объединения “Свобода”, “Правого сектора” и Радикальной партии, героически сражавшимися на “майдане” и затем наивно решившими, что их время пришло, ныне в “новой, свободной Украине” без снисхождения заполняется пространство тюрем.

Казалось, что российские неолибералы после ухода их царя Ельцина маргинализированы навсегда. Более того, свою маргинальность они подкрепляли, избавляясь от функционеров, начинавших говорить действительно что-то дельное. В 2007 году руководителя аппарата московского отделения партии “Яблоко” Алексея Навального исключили из партии за “националистическую деятельность”. Вот что ответил тогда Навальный на свое исключение: “Только отказ от тупиковой, узколобой лево-либеральной идеологии и переход к созданию национально-демократического движения может стать путём возрождения демдвижения… <Как пример> недавний опыт Югославии, где дикий, безумный, тоталитарный национализм Милошевича был сокрушён не жалкой либеральной оппозицией, а национально-демократическим движением Коштуницы, получившим массовую поддержку избирателей”. То есть откровенно признал, что клин клином вышибает, что в России власть, использующая миф “сильной руки”, может быть побеждена только силой, которая тоже оседлает этот миф. С тех пор, в противоположность “Яблоку”, социальный капитал и перспективы борца с “Роспилом” многократно увеличились. Учитывая, что о нём знающие его люди отзываются как о человеке с диктаторскими замашками, можно уверенно сказать, что для неолиберальных сил Навальный, стремительно набирающий популярность в качестве незаменимого лидера оппозиции (старое доброе “если не он, то кто?”), — спасительная находка. У неолибералов, еще сохранивших остатки здравомыслия, вновь после Ельцина появился лидер, которого они могут в случае возникновения благоприятных обстоятельств продвинуть на царский трон и благодаря тому стать бенефициарами новой эпохи.

Конечно, в условиях происходящей на наших глазах информационной революции диктаторские режимы становятся всё более неустойчивыми. И патерналистское мировоззрение наших сограждан в связи с технологическим прогрессом всё равно будет постепенно испаряться, но, видимо, лишь в ходе многолетней эволюции. Если мерить ближайшими десятилетиями, то демократические институты пусть и возможны в России, но лишь с серьезным преобладанием исполнительной власти.

Потому любая оппозиция в РФ может рассчитывать максимум на то, что новый авторитарный режим создаст благоприятные условия существования именно для неё. Альтернативный вариант — тоже авторитаризм, но уже в качестве оппонента. По крайней мере, у неолибералов свой претендент на трон уже есть. Меня же беспокоит будущее левопатриотического спектра. Что у нас? Так и будем вести бесконечные и бесплодные дискуссии о рабочих, которые никак не хотят осознать свою классовую сущность? Или повернёмся лицом к реальности? Есть ли у нас хоть малейшие шансы на русское Завтра?

Кирилл Брагин, председатель отделения СРН в Новосибирской области

Источник фото – 1993.sovnarkom.ru