Нынешняя любовь российского населения к Сталину не имеет ни малейшего отношения к реальному персонажу
Речь идёт о своеобразном выражении ненависти большинства к перестройке и последующей ельцинско-путинской клептократии. Ведь перестройка идеологически сопровождалась антисталинской истерией. Миллионными тиражами выпускались книги о репрессиях 30-х годов. Через несколько лет антисталинизм перерос в антикоммунизм, и перестройщики, сокрушив страну, установили либеральный фашизм, не получив согласия у населения. В том числе и у меня.
Нам, простым людям, не нужны были шоковая терапия и приватизация, катком по нам проехавшиеся. Объявленная свобода обернулась массовым распутством, наркотой и алкоголизмом. Свобода экономики – бандитскими войнами. Опустошая наши холодильники и лишая нас жизненных перспектив, шоковые терапильщики не забывали нам засирать мозги. По телевизору шёл круговорот из порнографии и покаяния перед костями царской семьи. В начальной школе стали учить по книжкам секты Муна, в институтах – по изданиям фонда Сороса, где русских объявляли недоразумением истории.
Можно уверенно говорить о том, что либеральная вакханалия, начавшаяся в конце 80-х и продолжающаяся до сих пор, является вторым изданием сталинизма. Теперь вместо рабов коллективизации и ГУЛАГа народ служит хворостом в топке свободного рынка (так прихватизаторы называют своё личное обогащение). Либеральный президент Ельцин в 1993-м обвинил в “коммуно-фашизме” и расстрелял Верховный Совет РФ, который ещё пару лет назад был его опорой в подавлении “хунты” ГКЧП. Ничего нового, Сталин тоже любил расправляться со своими союзниками, в которых видел конкурентов. Нынешний путинский режим продолжает ельцинский курс, разрушая остатки социальных гарантий и закрепляя страну на сырьевой игле. Просто к прежней мути иммунитет у населения выработался, потому понадобилась новая идеологическая обёртка, “духовная”.
Но народ помнит, с чего весь этот бред начинался. С плача по ленинской гвардии, воя по “Архипелагу ГУЛАГу”. И реагирует на десталинизацию как на продолжение катастройки.
И я, правнук репрессированных крестьян, присоединяюсь к ненависти своего народа. По Сталину для нашей семьи поставлена точка уже давно, в пятидесятых. После ХХ съезда советская власть реабилитировала моих прадедов, признав, что сгинули они в лагерях по лживым доносам. А вот моё негодование как человека, пережившего перестройку, шоковую терапию, приватизацию и другие преступления либеральной клептократии, до сих пор открыто и жаждет справедливости. Так готовы ли десталинизаторы, замыливающие преступлениями прошлого преступления нынешние, нести ответственность за либеральный фашизм, ими восхваляемый? Готовы ли за свой счёт выплатить компенсации пострадавшим от него?!
Кирилл Брагин, Новосибирск