Реальная демократизация страны без преодоления диктаторского «послеоктябрьского» политического режима несостоятельна
«Нам, представителям рабочих, нужно, чтобы народ был не только голосующим, но и правящим. Властвуют не те, кто выбирают и голосуют, а те, кто правят». К сожалению, от этой своей универсальной формулы, очень удачно отразившей классовую природу советской системы власти, равно как и всякого политического режима вообще, сам Иосиф Виссарионович на известном этапе вынужден был отступить.
Конституционная реформа 1935-1936 гг. и учрежденная ею система «советского парламентаризма» в лице избираемого «традиционным» образом (по территориальному принципу и «всеобщим прямым тайным» голосованием) Верховного Совета, существенно осложнили реализацию базового принципа непосредственной «прямой демократии», заложенной в само основание системы Советов, открытой российским революционным движением 1905-1917 гг.
До 1936 г. советская избирательная система была максимально приближена к своему первоисточнику. Свои истоки она брала в среде трудовых, производственных коллективов. Это позволяло массам не просто выдвигать своего кандидата, но, по сути, делегировать ему на определенный, и что крайне важно, строго регламентированный самим трудовым коллективом период (вплоть до немедленного отзыва) функцию выражать и осуществлять его (этого коллектива) непосредственную волю.
Более того, эта система еще и охватывала все трудящееся население страны (кроме исключенных из избирательного, а, следовательно, политического процесса лиц) не по формальному, «традиционному» принципу принадлежности к обезличенному избирательному округу, но непосредственно. От «низших», первичных ступеней – «региональных» Советов и их Съездов, и вплоть до всесоюзного, общенационального советского форума, объединявшего под своими сводами делегатов Съездов всех уровней.
Сам избиратель, таким образом, становился субъектом непосредственной демократии. А вся политическая система страны – конгломератом десятков тысяч трудовых коллективов, являвшихся первоосновой и первоисточником демократии.
Конечно, Гражданская война и военная интервенция, форсированная индустриализация и вызванная ею нехватка рабочих рук, требовавшие массового пополнения рядов промышленного пролетариата из числа спешно оторванных от привычного уклада жизни крестьян (к тому же естественных носителей все еще не изжитой частнособственнической мелкобуржуазной психологии), – все эти объективные условия, продиктованные конкретно-исторической ситуацией, не могли не сказаться на зародившейся в стране системе советского народоправства. Системе правления народа, переставшего быть только «выбирающим и голосующим». Ставшего непосредственно властвующим на всех этажах стройной многоступенчатой системы советской формы правления.
Как и всякий отход назад – модель советского народоправства была по сравнению с буржуазной системой парламентарного представительства бесспорным продвижением вперед, откат к пусть еще «советскому», но все же парламентаризму, а затем и полная капитуляция Советов перед фетишем «западноевропейских ценностей» и теорией «возврата в лоно цивилизованных демократий», обрекли страну на деградацию всех ее политических институтов.
Каждый шаг назад сопровождался нарастанием процесса отчужденности масс от политики и, как следствие, от участия или даже только от влияния (на худой конец от контроля) над высшей властью. Не случайно поэтому, что в глазах народа даже у последнего российского Съезда народных депутатов, этого детища «горбачевской» конституционной реформы 1988-89 гг., знаменовавшего собой окончательное размывание фундамента советской государственности в стране, легитимности было в разы больше, чем у нынешней Думы.
Вспомним, что именно разгон Съезда в роковом 1993-м стал мощнейшим катализатором общественного возмущения, непосредственным результатом которого стало стихийное народное восстание в Москве. Если Съезд по вполне объективным причинам своего «родового» характера (все-таки его корни произрастали из системы ленинских Съездов Советов), способствовал политизации масс, то Госдума, рожденная на пепелище остатков Советов в России, стала жалкой пародией на декоративный «недопарламент» эпохи заката российского царизма. Органа, созданного для канализации стихии Первой Русской революции и отвлечения от нее широчайших народных масс.
«Дума на крови» также должна была по мысли кураторов из ельцинской президентской администрации погасить народное возмущение бандитскими реформами капитализации страны 1992-93 гг., и по возможности предотвратить второе издание массовых выступлений структур непримиримой («неконструктивной») оппозиции. Особенно в преддверии нового этапа «либерального штурма» экономики России и напрямую связанного с ним судьбоносного для правящей клики «президентского марафона» 1996 г.
Выполнив свою главную миссию – уничтожив даже видимость политического процесса в России, наштамповав драконовских законов, буквально сведших к минимуму даже видимость формальной демократии, которая активно практиковалась в 90-е, ныне Дума сама превратилась в малоэффективный рудимент эпохи «первоначального накопления» или еще точнее – бандитских 90-х. Причем, не только в малоэффективный, но и весьма затратный для кармана налогоплательщиков. О чем можно говорить, если само слово «депутат» в сегодняшней России давно уже стало синонимом чего-то негативного и менее всего ассоциируется с позабытым термином «народный избранник». Термином –из благостно-далеких, словно уже доисторических, советских времен.
Повторяясь в своем развитии строго по спирали то ли в виде трагедии, то ли в виде фарса (для сегодняшней России эти два явления давно уже слабо различимы), история возвращает нас к неотразимой характеристике, сделанной некогда уже упомянутым выше классиком.
Более чем полвека назад, рассуждая о трансформации всемирной буржуазии, Сталин напутствовал коммунистическим и демократическим партиям поднять выброшенные ею знамена буржуазно-демократических свобод, национальной независимости и суверенитета (На известном этапе требованиям завоевания демократических свобод неотделимы от борьбы за движение к коммунизму). Этот известный сталинский тезис возможно так и звучал бы сегодня голосом из далекого прошлого (как-никак речь шла о реалиях, сложившихся после второй мировой войны), не будь одного важного обстоятельства.
Правящий ныне необуржуазный политический класс сформировался на основе вынужденного союза представителей высшей силовой и партийной номенклатуры СССР, к концу 1980-х окончательно перешедшей на позиции западной либеральной модели и к середине 1990-х захватившей лидирующие позиции в политике и экономике постсоветской России. Свое движение к «зияющим высотам» неограниченного господства правящий ныне политический класс начинал под трескотню о суверенитете, демократии и свободе личности. Вполне закономерно, что теперь от этих требований не только «не осталось и следа», но теперь они еще и прямо противоречат его кровным интересам удержания власти посредством продажи принципа национального суверенитета, «прав и независимости нации за доллары».
Вот почему поднять эти знамена и «понести их вперед», значит не просто вернуться к позициям буржуазно-демократических свобод, продекларированным в конце 80-начале 90-х и являющимся несомненным шагом вперед по сравнению с сегодняшним днем. Имея за плечами опыт становления системы непосредственной «прямой демократии» в форме советской республики в России, всякое требование демократии вне контекста последовательной советизации страны (требование исключительно буржуазно-демократических свобод), является безусловной полумерой, а в известно смысле даже шагом назад. Более того, такое требование вполне себе устраивает ту часть правящей группировки, которая утратила свои властные позиции в ходе их перераспределения в начале 2000-х, а потому мечтает вернуть утраченное исключительно в рамках существующей социально-политической модели. Возможно, в более «мягком» ее варианте. Правда угнетаемому большинству от этого явно не легче.
Отсюда следует, что реальная демократизация страны (в смысле ликвидации отчуждения масс от участия в управлении делами государства) без преодоления (демонтажа) диктаторского «послеоктябрьского» политического режима несостоятельна. Его демонтаж подразумевает последовательную советизацию российской общественно-политической системы, без которой «любое движение вперед» (по Сталину) неизбежно обернется трагическим по своим последствиям бегом по кругу: от условного «Ельцина» к условному «Путину» и обратно.
Разорвать этот круг означает ликвидировать порочную, управляемую в самой своей основе систему электорального насилия над массами, достигшего ныне невиданных в истории «цивилизованного мира» масштабов. Когда неважно стало не только само «волеизъявление», но уже даже и подсчет его результатов. Надо не бояться признать, что эта система есть прямая противоположность той исторической прямой демократии, что была у большинства народов, но сошла со сцены с появлением государства – исключительно классового в своей природе института, разделившего общество на глубоко враждебные друг другу социальные группы.
Появившись в результате непримиримого раскола общества, государство, вместе с тем, не вечно, и по мере затухания общественных противоречий также должно сойти на нет, уступив место широчайшему общественному самоуправлению – тому самому коммунизму, который, по справедливому определению лидера кубинской революции Фиделя Кастро, есть самое оболганное ныне учение на планете.
Легендарный Фидель прав! Миллионная армия всемирной бюрократии кровно заинтересована объявить злейшим экстремизмом даже саму идею об исторической неизбежности ее отмирания. С ней, с идеей своего собственного затухания, всеми силами борется ныне обросшая пожизненными, по наследству передаваемыми привилегиями, мировая транснациональная бюрократия – самопровозглашенные «государственные элиты» всех стран. Россия не исключение. Эту неизбежную и крайне незавидную для себя перспективу активно забалтывают ныне все без исключения «тузы» от псевдополитики в России, мечтающие по максимуму продлить свою сладкую жизнь в утробе балдеющего от вседозволенности паразитарного политического класса.
Кто-кто, а они наверняка знают, что «править» и «голосовать» – не одно и то же. Что альтернатива им есть. Иначе бы не стали они с такой методичностью дискредитировать, разрушать, а затем начисто вычищать из человеческой памяти все, возможно не безупречные, но действенные примеры антиэлитарных, антибюрократических систем общественного самоуправления прошлого и настоящего – от вечевых республик средневековой Руси до Великой пролетарской культурной революции в маоистском Китае и Социалистической народной арабской Джамахирии в Ливии.
Закономерно, что всякий раз добровольный или навязанный извне отказ от системы общественного самоуправления, питавшейся в тоже время глубинными национальными традициями исторической «прямой демократии» каждого конкретного народа в отдельности, заканчивался для него либо распадом и потерей суверенитета, либо новой диктатурой и новым насилием над массами.
Возвращение России в лоно традиционной, исторической, глубоко национальной по духу и в тоже время универсальной (интернациональной) по существу модели общественно-политических отношений, которой и являлась выстраданная ее тысячелетней историей система вечевых, «митинговых», снизу доверху обнимавших всю страну Съездов Советов – есть непременное условие восстановления национального суверенитета, прав личности и ее свобод.
Это знамя ныне выброшено за борт. Именно его, знамя советского самоуправления – прямого непосредственного участия масс в деле отправления всей полноты власти, должно и нужно поднимать, и нести его вперед, чтобы «собрать вокруг себя большинство народа».
Такова задача подлинно большевистского направления мысли, подлинного русского революционного большевизма – сегодня и всегда.
Станислав Рузанов, публицист, историк, председатель движения “Трудовая Россия”
Источник – Трудовая Россия