Путинское пятнадцатилетие растоптало постсоветский партийный маскарад, направив идеологическое развитие общественных сил в русло прагматики.

Глеб Павловский, бывший кремлевский технолог, в своей недавней статье для “Центра Карнеги” метко охарактеризовал Россию эпохи Путина как страну намеренно деполитизируемую – любые борющиеся силы удалены с публично видимой сцены, которая заполняется декорациями и актерами управляемой демократии. В ходе деполитизации утилизирована оппозиция прежняя – веселая, ряженая, красно-коричневая, демшизовая, но тем лучше для оппозиции будущей: пространство политики надежно зачищено от устаревших концепций, стилей, эмоций. Когда есть необходимость, Кремль умело манипулирует ретроградами, создавая для них организационные загончики. Когда необходимость отпадает, загончики с легкостью закрываются, подтверждая ущербность и наивность желающих вернуться в прошлое. Ретрограды в лучшем случае отделываются испугом, нередко судьба обходится с ними довольно жестоко – тюремным заточением, а то и смертью.

Деполитизация кастрировала радикализм, оказавшийся лишь уделом глупцов, используемых в качестве пушечного мяса в играх циничных прагматиков. Нелепо и пораженчески завершились все условно радикальные проекты, которым в последнее пятнадцатилетие позволялось работать, будь то неонацисты, оранжисты или добровольцы Новороссии. Здоровый цинизм и умеренность стали обязательными условиями выживания, как политического, так и физического. Ныне публика хорошо научена, что в наше время нужно бороться за ясные, понятные вещи, что борьба за великие фантастические проекты ни к чему хорошему не приводит. Пусть Вселенную переворачивают с ног на голову клиенты психушек, адекватные же отныне займутся вещами земными – например, бесплатными образованием и здравоохранением, причем только в своей собственной стране.

Еще одно достижение российской управляемой демократии – утратило смысл деление нашего политического спектра на левых и правых. На раннем этапе путинский режим был вынужден подавлять левое движение, КПРФ, красную идеологию, ведь в начале нулевых левая оппозиция представляла собой крупную силу, у нее было немало губернаторов и серьезное парламентское представительство. Для упрочения господства крупного капитала, выразителем интересов которого является нынешняя власть, было важно подавление движения, выступавшего как минимум за прогрессивное налогообложение. Ради борьбы с левыми даже был отменен главный красный праздник – день Октябрьской революции, 7 ноября, для противовеса стали раскручиваться ультраправые движи. Но социалистические корни уничтожить не удалось – вместо красных подросшие в режиме благоприятствования правые стали озвучивать социальные требования, а на последних выборах в Госдуму о национализации стратегических ресурсов и контролигархии заговорили даже вроде бы крайние противники всякой левизны – неолибералы. Более того, сам Путин со времен майских указов 2012 года декларирует масштабную повестку социального государства. И в этом нет ничего исключительного, специфически русского – налицо общемировая тенденция. Современный исследователь политического андеграунда Александр Елисеев подробно рассказывает в своих статьях, что в мире происходит переформатирование политики, возникают и усиливаются новые силы, альтернативные Системе, возникают партии, которые вообще нельзя охарактеризовать как правые или левые – “Альтернатива для Германии” и “Движение пяти звёзд” в Италии. Икона праворадикальной мысли, французский философ Ален де Бенуа в последние годы констатирует, что с приходом постмодерна деление на правых и левых утратило всякий смысл. Сам он уже не определяет себя как правого мыслителя и ищет как в правой, так и в левой идеологии зерна разума. Впрочем, свободная русская политическая мысль еще в первой половине ХХ века предупредила завершение лево-правой градации. Самая известная наша эмигрантская партия “Народно-трудовой союз российских солидаристов” (НТС) еще в 30-х годах заявляла: “Мы не справа, не слева, мы – впереди!” Сильнейший консервативный мыслитель Иван Солоневич связывал основанное им Народно-монархическое движение и с правыми в требованиях мощной царской власти, и с левыми – в отстаивании свобод и интересов народа, массы, а не сословия или слоя. Да и среди нынешних левых организаций в России электорально успешны лишь те, что не чураются консерватизма. Чего стоит одна КПРФ с ее выступлениями против русофобии, в поддержку единства красных и белых патриотов, осуждением богоборчества и государственных гонений на православную церковь в советский период.

Но самый важный результат эпохи Путина, определяющий смыслы любого дальнейшего организационно-политического строительства в России – очередная попытка привития западного либерализма к древу русской жизни потерпела крах. У нас в ХХ веке случились две крупнейшие революции, обе они проходили под демократическими лозунгами, но одинаково вернулись к самодержавию и империализму. И в 1917 году, и в конце ХХ века, и будущие революционные потрясения вряд ли завершатся иначе. Если нынешний режим сменят либералы и будут свои концепции использовать не только в публичной демагогии, а еще и попытаются их реализовать на практике, то, очевидно, продержатся они недолго. Настоящий, искренний либерал в русской истории – это бессильный пораженец, это Саша Керенский и Миша Горби Меченый. Русский политический дух прекрасно выразили славянофилы: “Сила власти – царю, сила мнения – народу”. В продолжение славянофилов уже после Октябрьской революции еще одно наше эмигрантское движение – младороссы – выдвинуло сильнейший лозунг “Царь и Советы”, предполагавший сочетание самодержавной монархии и дебольшевизированных Советов как органов местного самоуправления.

На пепелище КПСС и развалинах ельцинской многопартийности вместо “открытого общества” фатально выросла новая самодержавная вертикаль под флагом “Единой России”, которая потому так прочно и держится, одерживает победы на выборах, что органична русскому духу. Здесь и “Царь и Советы” в современном варианте (сильная президентская власть + гражданский совещательный орган в виде Общероссийского народного фронта), и деидеологизированная политическая повестка. Суверенитет, наукоемкое производство, повышение уровня социальной защищенности, снижение заинтересованности российских граждан и предприятий в использовании иностранной валюты, ответственность чиновников за результаты своей работы и многие другие пункты предвыборной программы “Единой России” на прошедших выборах в Госдуму близки людям любых умеренных политических взглядов – и красным, и белым, и синим, и зеленым.

Другое дело, что на практике российская клептократия не способна осуществить озвучиваемую ею повестку, делая все ровно наоборот. И это решающий момент для русских (или российских, что по существу одно и то же) патриотов. На идеологическом уровне патриотам придумывать уже ничего не нужно, все уже придумано за нас. Наоборот, бесконечные благие фантазии, трескотня догматики, желание изобрести велосипед в ущерб сложившимся традициям и требованиям времени лишь заведут движение в очередной тупик. Не глубокие идейно-программные расхождения, а невозможность реализации нынешним режимом понятной всем, основанной на здравом смысле современной политической программы – вот та точка преткновения, которая делает власть “единороссов” врагом русского патриотизма и является основанием для деятельности и борьбы настоящей, адекватной национальной оппозиции.

Кирилл Брагин