Андрей Петров: «С молодыми надо разговаривать на равных». Беседа с главным редактором издательства «Молодая гвардия»

  • Post category:Статьи

Старейшее российское издательство «Молодая гвардия» готовится отметить в этом году своё 85-летие. О том, чем живёт сегодня его коллектив, над чем работают авторы, какие новинки готовят «молодогвардейцы» своим читателям наш обозреватель беседует с главным редактором издательства Андреем Витальевичем Петровым.


— Андрей Витальевич, казалось бы, совсем недавно мы отмечали 80-летие старейшего русского издательства «Молодая гвардия», а этой осенью «молодогвардейцы» готовятся отметить очередной солидный юбилей – 85 лет. Сейчас издательство на подъёме. Книг выходит всё больше, и они всё интереснее. Однако вопрос у меня не юбилейный. У всех на памяти время, когда «Молодая гвардия» была близка к состоянию «клинической смерти». Как и когда наступил перелом в деятельности издательства?

— Конкретный год назвать сложно. Тяжёлыми для нас были 93-й и 94-й годы. В те времена даже самая известная наша серия «ЖЗЛ» насчитывала всего один-два выпуска в год. Для сравнения сейчас мы издаём до полусотни новых названий только в серии «ЖЗЛ». Конечно, нынешние тиражи несравнимы с теми, что были до 90-х годов, но по названиям мы обогнали даже самые тиражные 60—80 годы. Так вот, если говорить о каком-то переломе в деятельности издательства, то могу объяснить причины нашего выхода из кризиса просто: мы не шарахались из стороны в сторону. Мы работали, зная, что рано или поздно количество этой работы перейдёт в качество. Как главный редактор я горжусь тем, что «Молодая гвардия» развивается не какими-то судорожными рывками. У нас идёт размеренная, плановая работа, гарантирующая стабильное продвижение вперёд. Когда в эпоху перестройки другие издатели просто «шпарили» коммерческую литературу, что далеко не всегда гарантировало качество, у нас шёл нормальный творческий процесс. Заказывались книги, причём не каким-то там борзописцам, которые в течение двух месяцев представят вам биографию любого персонажа от Гомера до Брежнева. Наши авторы работали над книгой по два, три, четыре года. Что потом и сказалось на конечных результатах.

Когда рухнули многие идеологические барьеры, стали доступны темы, о которых раньше и подумать было боязно. И тогда в серии «Жизнь замечательных людей» мы обратились к таким фигурам, как патриарх Тихон, Василий Розанов, Марина Цветаева. Конечно, был и у нас искус — после того как многое стало дозволенным, издать в течение нескольких месяцев книги обо всех замечательных людях, ранее считавшихся персонами «нон грата». Авторы, как уже говорил, нашлись бы. Но мы считали и по-прежнему считаем, что искать нужно лучшее из лучших.

В год мы выпускаем сто с небольшим наименований книг. Тем не менее о «Молодой гвардии» говорят как об одном из ведущих российских издательств, законодателе книжных вкусов.

Поэтому я особенно рад тому, что мы каждый год прибавляем в качестве, становимся лауреатами престижных отечественных литературных премий. Мы единственное из всех издательств России — лауреат премии Александра Невского. Наши авторы три года подряд были лауреатами премии Александра Исаевича Солженицына и в биографическом жанре, и в прозе. Достаточно назвать имена Алексея Варламова и Игоря Золотусского.

— Серия «ЖЗЛ» и «Молодая гвардия» уже стали синонимами. Да, собственно, иначе и быть не могло. Сегодня у вас две базовые серии «ЖЗЛ» и «Живая история», а также несколько других серий, одни из которых удачны, а вот другие не очень. Я хотел бы остановиться на серии «Литературный пасьянс». Когда её запустили, хотелось верить, что отечественная нежанровая проза найдёт свою почётную нишу в «Молодой гвардии», но, к сожалению, этого не случилось. Чем это можно объяснить?

— В «Молодой гвардии» очень сильна историческая школа, это говорим не только мы, это признают и наши конкуренты по книжному рынку. Я имею в виду и коллектив авторов, который стоит за издательством, и сильнейший редакторский состав. Наши сотрудники подчас выступают не только как редакторы, но и как авторы. Что же касается художественной прозы, то здесь, нужно честно признать, не всё получается. Бывают годы, которые можно называть тяжёлыми, застойными, не самыми лучшими во многих отношениях. Но именно в это время что-то пишется в стол, что-то эзоповым языком, именно тогда создается блестящая проза. Я не назвал бы нынешние времена благотворными для романистов, рассказчиков, драматургов, хотя нет никаких запретов, и писать можно о чём угодно. Мне кажется, сегодня крайне мало по-настоящему сильных прозаических произведений. Я не люблю термин «добротные вещи». Что это ещё за «добротная вещь», или «неплохая проза»? Добротность допускается в историческом жанре, когда автор свои исторические разыскания в силу субъективных причин не может облечь в блестящую стилистическую форму. Далеко не каждый историк способен писать, как Евгений Тарле или Андре Моруа. Что же касается художественной прозы, коль скоро мы заговорили о серии «Литературный пасьянс», то нас не устраивал некий усреднённый стандарт. Мы пытаемся искать таланты, но новых Гоголей и Достоевских найти сегодня крайне сложно. На мой взгляд, сегодня у нас крайне мало сильных прозаиков, чьи произведения ждут. Их можно пересчитать по пальцам, и все они связаны прочными обязательствами с лидерами издательского бизнеса.

А потом, опять же нужно обращать внимание и на пристрастия читательской аудитории. Всё же практика — это критерий истины. Сегодня художественную прозу, о которой вы говорите, берут не очень здорово. Ведь мы с вами говорим не о дамских романах, не об эротических фантазиях, а о серьёзной художественной прозе. А её с трудом можно наскрести на длинный список нынешних литературных премий. Поэтому и наш «Литературный пасьянс» выходит крайне редко. Мне с самого начала не очень нравилось карточное название этой серии, но мы предполагали, что в неё войдут самые разные произведения, словом, «как карта ляжет». Сегодня создать серию только из самых высоких литературных образцов – вещь недостижимая даже для лидеров издательского бизнеса.

— Мне нравится ваш «гамбургский» подход к критериям, определяющим качественную нежанровую прозу. Тем более что такие мастера, как Валентин Распутин или Василий Белов, к великому сожалению, выступают крайне редко.

— К художественной прозе, и вообще к книгам, я действительно отношусь по «гамбургскому счёту». Раньше усомниться в том, что книга является синонимом культуры, что образованный человек должен иметь домашнюю библиотеку и много читать, было просто невозможно. Сегодня книгу стали теснить на периферию культурной жизни. Появились аудиокниги, которые люди слушают в наушниках. Современное телевидение тоже не способствует культуре чтения. Зачем читать, когда тебе обо всём расскажут и покажут? И не нужно закрывать глаза на то, что компьютерный, интернетовский, телевизионный мир постоянно уменьшает читательскую аудиторию. Спорить с этим нелепо.

Но именно в силу этих причин книга сегодня становится явлением культуры гораздо большим, чем она была раньше. В этом виртуальном пространстве книга с её шелестящими страницами, с её иллюстрациями превращается в нечто более высокое, более духовное даже в своей вещности. Это как наслаждаться полотнами великих мастеров в залах Третьяковки или Эрмитажа. Разве испытаешь такое волнение от телепередач, где о тех же полотнах вам расскажут с экрана?

С одной стороны, мы наблюдаем сегодня кризис книжной культуры, кризис чтения, но с другой стороны, книга обретает новую высоту. Даже за счёт того, что она стала менее тиражна и менее доступна. Если раньше человек говорил: «Я много читаю», то сейчас образованный человек вынужден выбирать из большого количества книг самую умную, и опять-таки это тема «гамбургского счёта». В жизни нельзя успеть прочитать много. Нас окружают огромное количество литературы и громадное количество информации. Выбирать надо самое лучшее. У меня есть лозунг – «Главное не читать плохое!». Нельзя тратить драгоценное время — а оно всё больше ускоряется — на пустяки. В условиях стремительно ускользающего времени просто нельзя себе позволять тратить его на дешёвое чтение. А «Молодая гвардия», как бы это высокопарно ни звучало, пытается возрождать высокие образцы литературы. Это касается и «ЖЗЛ», и «Живой истории», и мемуарной серии «Близкое прошлое», и лучших книг поэтической серии «Золотой жираф», таких, как «Поэты парижской ноты», сборники Николая Гумилёва, Юрия Кузнецова и других поэтов. С прозой дела у нас обстоят сложнее, но, честно говоря, если бы я взял всё лучшее, что есть в других издательствах — а их сегодня тысячи, и решил бы создать собрание лучшей прозы, то количество этих книг было бы гораздо меньше того числа томиков из серии «ЖЗЛ», которые мы ежегодно выпускаем. Потому что пишут сегодня мало! Кто такой настоящий прозаик? Человек, который болеет душой, глядя на окружающий его мир. Ему не интересны сиюминутный успех или солидные гонорары, он пишет то, о чём не может молчать. Потому что его книги — это откровение. Так работали Достоевский и все остальные наши писатели, которых называли совестью России. А сегодня настоящее писательство — это невыгодное занятие.

— В издательстве «Эксмо» есть серия «Красная книга». Название достаточно символичное, потому что все наши по-настоящему большие писатели давным-давно занесены в Красную книгу как исчезающий вид.

— Вы совершенно правы. Там и Астафьев, там и другие. Они уходят. Слава Богу, жив и здравствует Валентин Григорьевич Распутин. Астафьева уже нет. Недавно умер Михаил Алексеев. Уходят лучшие писатели. Сказать, что из молодых и юных у нас много имён, я не могу. Их на самом деле мало. Может быть, эта ситуация изменится. Но не сейчас.

— Хотел бы вернуться к серии «ЖЗЛ». Там есть некие странности. В принципе, все её персонажи люди достойные, но возникает вопрос, почему в серии нет книг о Лермонтове или о таком писателе, как Лесков?

— Это вопрос, которого я ждал. На него мне проще ответить, чем на предыдущие. Потому что ответ вытекает из принципиальной позиции «Молодой гвардии», во всяком случае, её главного редактора. Я считаю, что сейчас решать попадание в серию должны не её персонажи, а авторы, которые будут о них писать. Определить, какая биография стала бы лучше продаваться в магазинах, не сложно. Книгу о Модильяни раскупят куда быстрее, чем жизнеописание какого-нибудь художника третьего ряда. Это очевидный факт. Книги о Брейгеле, Леонардо да Винчи, Модильяни, Рафаэле будут встречены с ожидаемым интересом, а у книг о других художниках, музыкантах, писателях – очень трудная судьба. Но главный вопрос сегодня в исполнении. Не персонаж, а автор! Поэтому отчасти не соглашусь с утверждением об отсутствии в рядах «ЖЗЛ» книги о Лермонтове. Такая книга в серии была, но, вероятно, не самого лучшего автора, почему она вам и не запомнилась. Хотя есть книги, которые выходили давно, но которые по-прежнему вызывают живейший интерес. Мы много раз переиздавали биографию Достоевского, написанную Юрием Селезнёвым. Хочется переиздать биографическую книгу Леонида Гроссмана о Достоевском. Она издавалась в тридцатые годы прошлого века, но продолжает оставаться одной из изюминок жанра. Целый ряд книг серии, созданных в 60—70-е годы, уже навечно причислены к биографической классике. Если когда-нибудь мы решимся выпустить 100-томник или 200-томник избранного в биографическом жанре, эти книги найдут там своё почётное место.

Что же касается книги о Лермонтове, то полтора десятка лет никто к этой теме даже не прикасался, потому что Ираклий Луарсабович Андроников говорил, — Лермонтов в «ЖЗЛ» — это его книга. Но он не успел её написать. Хотел взяться за Лермонтова Игорь Петрович Золотусский. Думаю, книга у него бы получилась. Но он до сих пор остается автором одной биографии — Гоголя. То же касается и Лескова. Переговоры с Игорем Петровичем мы провели, но дальше дело не сдвинулось… Сейчас договор на книгу о Лескове есть. Не буду раскрывать имени автора. Он молод, но уже с именем и талантлив, так что Лесков у нас скоро будет. Кроме Лермонтова, Лескова, у нас до сих пор нет в «ЖЗЛ» Ахматовой, многих других имён. Булгаков, надеюсь, в начале будущего года будет, причём в изумительном авторском исполнении. Автор у книги о Булгакове такой, о котором можно только мечтать. Побольше бы нам таких авторов! А создать список того, что было бы интересно и чего ждут читатели «ЖЗЛ», я имею в виду персоналии, с этим проблем нет.

— Андрей Витальевич, хотя вашему издательству исполняется 85 лет, оно носит название «Молодая гвардия», и создавали его, чтобы выпускать книги для молодого читателя. А каков возраст вашей сегодняшней читательской аудитории?

— Безусловно, оно зародилось при ЦК РКСМ как молодёжное издательство, но уже изначально называлось универсальным издательством. Т.е. не было издательством, выпускающим сугубо историческую, или техническую, или художественную литературу, а было нацелено именно на издание универсальной литературы. Я бы сказал, что и читатель у нас в хорошем смысле универсальный, потому что мы работаем как для молодёжи, так и для более возрастной читательской аудитории. Мы работаем на читателя, которому дорога русская культуры и не чужда культура вообще. Может быть, кое-кто с этим и не согласится, но я не люблю понятие «молодёжная субкультура». Оно подразумевает, что у молодёжи есть свой круг интересов, и к книгам тоже. Т.е. взрослым — одно, а мы до Достоевского, Толстого ещё дорастём, пока же давайте нам книжки про рок-музыкантов. Самое опасное — начинать с молодёжью заигрывать. С молодыми надо разговаривать только по-взрослому, быть с ними на равных.

Мне кажется, культура едина. Она остаётся культурой и для молодых, и для пожилых. Хорошо, когда в детстве читают «Детство Никиты» Алексея Толстого, Тома Сойера и Гека Финна, а не какую-то галиматью. Давняя и твёрдая позиция «Молодой гвардии» — выпускать одинаковые книги для молодёжи и для взрослых. Почему книги из серии «ЖЗЛ» покупают и студенты, и люди девяностолетние? Они одинаково интересны всем. Поэтому мы как были, так и остались молодёжным издательством. Но мы — издательство для пытливой молодёжи, которая хочет учиться, которая уважает культуру страны, где она живёт.

— От имени читателей газеты «Слово» хотим в преддверии юбилея пожелать вам и коллективу Издательства «Молодая гвардия» дальнейших творческих успехов. Так держать!

Беседовал Виктор Притула.