Россия подходит к столетию Октябрьской революции. В контексте этого приближения усиливаются тенденции организации новой информационной кампании по дезавуированию советского прошлого. Этот информационный подход может быть определен как «необелогвардейщина». Развертывается шумиха об установлении памятников и мемориальных досок лидерам белого движения. Белые представляются последними защитниками империи, а красные ее разрушителями. Попытаемся во всем этом разобраться
В современном массовом сознании утвердился стереотип о большевиках как демонической силе низвергателей русской монархии. Но надо напомнить, что царя свергла либерально-капиталистическая кадетско-октябристская революция, в которой большевики не играли сколько бы то ни было заметной роли. Инициированная Временным правительством Чрезвычайная следственная комиссия подготавливала судебный процесс о государственной измене Николая II. Волна репрессий против лидеров право-монархического движения прокатилась по стране еще в дооктябрьский период. <…> На волне Февральской революции были убиты 4 тысячи служащих Охранного отделения.
Октябрьская революция воспринималась в качестве возмездия узурпаторам царского престола.
Несмотря на декларируемую приверженность большевиков марксистской идеологии, ее основополагающие принципы были выхолощены в ходе строительства реального социализма. Народническая версия построения общества будущего посредством обращения к традиционным институтам докапиталистической России при усилении тенденций апелляции к прошлому делала вероятным перспективу «консервативной революции» под социалистическими знаменами.
Коллективизация была жестокой и неумело проведенной, но исторически неизбежной хирургической операцией по восстановлению национальных форм бытия общины. Система Советов также оказалась ближе народной ментальности, чем западноевропейский принцип организации власти на основе многопартийной выборности.
Практика строительства социализма в одной стране приводила к смене ориентиров от космополитического мессианства мировой революции к имперскому конструированию. <…> Н.А. Бердяев писал о коммунизме в качестве русской идеи: «Вместо Третьего Рима в России удалось осуществить Третий интернационал, и на Третий Интернационал перешли многие черты Третьего Рима. <…> На Западе очень плохо понимают, что Третий Интернационал есть не Интернационал, а русская национальная идея».
Разъясняя эмигрантам консервативную трансформацию революции, С. Чахотин писал: «история заставила русскую „коммунистическую“ республику, вопреки ее официальной догме, взять на себя национальное дело собирания распавшейся было России, а вместе с тем восстановления и увеличения русского международного удельного веса».
Подлинным революционером, если понимать под революцией смену модели жизнеустройства, являлся не В.И. Ленин, а П.А. Столыпин. Социально катастрофические последствия его “реформ” содержались в проектах отказа от государственного регулирования сельского хозяйства в такой стране, как Россия, где изобилие исключено в силу природных условий, и даже для крестьянина всегда актуальной являлась проблема физического выживания. <…> Поэтому для развития промышленной сферы, науки и культуры, а по большому счету для выживания России требовалось заставить крестьянина отдать часть необходимой ему самому продукции. Таким образом, элементы продразверстки «военного коммунизма» являлись действенным на всем протяжении русской истории, цивилизационным механизмом самосохранения.
Не случайно, к программе изъятия излишков у крестьян еще до «красногвардейской атаки на капитал» обратилось царское правительство в 1916 г., ибо порожденный столыпинскими преобразованиями единоличник не был склонен к снабжению продовольствием сражающейся армии.
Не противоречит тезису об имперостроительской сущности большевизма и пресловутая теория о немецком финансировании Октябрьской революции. Симптоматично, что в сотрудничестве с немцами Временное правительство обвиняло равно как Ленина, так и Николая II. Не следует ли понимать, что они в таком случае являлись союзниками?
Российская империя во время Первой мировой войны парадоксальным образом оказалась в союзе с чужеродными ей по идеологии и политической организации государствами. Напротив, в стане противников были режимы, сходные по своей природе с российским самодержавием. <…> Германский континентальный вектор внешнеполитической ориентации большевиков в большей степени отвечал евразийской сущности российского имперостроительства, чем атлантистская линия «Антанты».
Стоит напомнить, что дату рождения Красной армии было принято связывать с боевыми успехами именно на германском фронте. Уступка же территорий по Брестскому миру оказалась, как и предсказывал В.И.Ленин, краткосрочной. <…> Несмотря на космополитическую фразеологию, В.И.Ленин мыслил евразийскими параметрами. Он категорически отвергал сотрудничество с «буржуазными националистами».
Тот факт, что реэмиграция В.И.Ленина и его соратников происходила транзитом через территорию Германии и Швеции, не являлось секретом. <…> Помимо большевистских лидеров из швейцарской эмиграции германским транзитом возвращались в Россию видные представители руководства ПСР, меньшевистского крыла РСДРП, Бунда, анархо-коммунистов, социал-демократов Королевства Польского и Литвы, Польской социалистической партий, Поалей Цион, сионистов-социалистов, социал-демократической партии Литвы и др. Среди реэмигрантов были и принципиальные противники большевизма (например, П.Б. Аксельрод или Ю.О. Мартов). Однако из всего спектра партий только большевиков заподозрили в особом немецком покровительстве.
Регулярную царскую армию уничтожила отнюдь не антивоенная пропаганда большевиков. Ее похоронил абсурдный, если не считать его преднамеренным, приказ №1. Показательно, что по свидетельству военного министра последнего состава Временного правительства А.И. Верховского, приказ был отпечатан фантастическим по масштабам тиражом — в 9 млн экземпляров. До сих пор вопрос о его авторстве и тиражировании окутан мраком.
Распад России на национальные государства также не был инициирован большевиками. Еще в марте 1917 г. Временное правительство восстановило автономию Финляндии. В июле финский сейм принятием «Закона о власти» фактически провозглашал независимость. <…> Несмотря на оккупацию территории Царства Польского германскими и австро-венгерскими войсками, Временное правительство сочло необходимым заявить о своем согласии на создание в будущем независимой Польши. <…> Самочинно созванная на Украине Центральная рада стала ее фактическим правительством. Вопреки слабому сопротивлению российских властей, она в июне 1917 г. объявила универсал об автономии Украины и созданию исполнительного органа — Генерального секретариата. По украинскому примеру в июле 1917 г. была создана Белорусская рада. Претендуя на роль национального правительства, она добивалась признания политической автономии Белоруссии. С сентября вслед за Украиной начал отделяться Северный Кавказ.
В Екатеринодаре было учреждено «Объединенное правительство Юго-восточного союза казачьих войск, горцев Кавказа и вольных народов степей». По февральской инерции к концу 1917 года от России отделились Закавказье, Литва, Бессарабия и т.д.
Многие представители генералитета оказались замешаны в антимонархическом заговоре. <…> В пресловутом корниловском мятеже не содержалось ничего монархического и контрреволюционного. Спасать монархию отнюдь не входило в намерения Л.Г. Корнилова. Напротив, именно Лавр Георгиевич объявил царской семье постановление Временного правительства об аресте.
Обласканы Временным правительством были и Деникин, и Колчак. После Февраля, на фоне отставки «реакционных» генералов, происходил их стремительный карьерный рост. А.В. Колчак пользовался в думских кругах репутацией либерала и оппозиционера.
Ни тени реставрационных вожделений не испытывал и А.И. Деникин. Его биограф Д. Лехович определял политическую платформу генерала как «либерализм». <…> Парадокс белого движения заключался в том, что оно не было достаточно белым, т.е. монархическим. Белое дело было не более чем реакцией Февраля на Октябрь. <…> Выступая под лозунгом «единой и неделимой России», руководители белых правительств на практике вели с Антантой торг о российских территориях в обмен на военную помощь.
Индикатором евразийской сущности новой власти стала советско-польская война. Большевики воевали с поляками не как с классовыми антагонистами, а национальными историческими врагами России. Белые генералы оказывались в одном лагере с польскими сепаратистами. Ни «нэповский термидор», а именно война большевиков с Польшей породила, по всей видимости, сменовеховство. «Их армия, — писал В.В. Шульгин, — била поляков как поляков. И именно за то, что они отхватили чисто русские области».
Наиболее ценны признания исторической правоты большевизма, исходящие от его противников. Выводы монархиста В.В. Шульгина по осмыслению опыта Октябрьской революции, гласили о том, что именно «большевики: 1) восстанавливают военное могущество России; 2) восстанавливают границы российской державы до ее естественных пределов; 3) подготавливают пришествие самодержца всероссийского». Суверенитет и целостность России, вне зависимости от исходных представлений периода подполья, защищали в условиях Гражданской войны именно большевики.
Всего в походе против России приняли участие 14 иностранных государств: Великобритания (включая Австралию, Канаду, Индию), Франция, США, Германия, Австро-Венгрия, Турция, Италия, Греция, Румыния, Польша, Финляндия, Япония, Китай, Сербия. Это была самая широкая за всю историю военная коалиция, направленная против России. Совокупно интервенционный контингент насчитывал к февралю 1919 г. армию в размере 202,4 тыс. чел. <…> Это было меньше, чем численность войск у Колчака, но больше, чем у Деникина, Врангеля и Юденича.
Воспитанные в традициях революционного подполья большевики в своей риторике были первоначально ближе к русофобии, чем к русофильству. Однако логика избранной идеологии объективно заставляла большевиков все в большей степени переходить на государственнические позиции. <…> Большевики выстраивали новую государственность в соответствии с принципами федерализма, а не унитаризма. В свете того что СССР распадется впоследствии по границам национальных республик, это может быть, на первый взгляд, поставлено большевикам в вину. Но не в федерализме самом по себе состояло дело, а в доминировании на различных этапах центробежных или центростремительных сил.
Федерализм позволяет выстроить модель государства как мира миров, где уровень национальный гармонизирует с уровнем цивилизационным. Сторонником федерализма был, к примеру, Н.Я. Данилевский — основоположник теории культурно-исторических типов, заподозрить которого в подрыве российской государственности было бы весьма трудно. Автор «России и Европы» был убежден, что только через федерацию Россия сможет консолидировать вокруг себя другие народы, входящие в ее цивилизационный ареал.
Советский Союз создавался не как региональный, а как планетарный проект. Ситуации 1922 года — времени создания СССР и 1991 года — времени его распада принципиально отличалась. В 1922 году большевизм был наступающей и побеждающей силой. Советский федерализм был приглашением странам и народам мира вступить добровольно в создаваемую общность. В 1991 году КПСС сдавала позиции, отступала и удержать идеологически единство страны оказалась не в состоянии. Причина распада государства состояла не в детонировавших минах, заложенных Лениным, а в идеологической инверсии, предательстве руководством КПСС советского проекта.
Печатается в сокращении
Вардан Багдасарян, д.и.н., профессор
Источник – Слово