Если зрительный зал стоя аплодирует увиденному и услышанному со сцены, можно ли скорбеть по этому поводу?!

В день 25-летия театра «Содружество актеров Таганки» давали спектакль «ВВС (Высоцкий Владимир Семенович)».

А перед ним был показан двадцатиминутный коллаж из старенькой ВГИКовской кинохроники про выходки непредсказуемого студента Губенко и поэмы про то, как полтора десятилетия актеры выживали (и ведь выжили!), не имея никакой государственной поддержки.

«Как это – не имели? – наверняка возмутится строгий читатель. – А самое новенькое театральное здание в Москве – это не поддержка? Да Губенко со своим «детским садом» его просто взял на абордаж! И самый справедливый на свете московский суд признал абордаж справедливым!»

Приветствие театру главы Союза театральных деятелей Александра Калягина (Какая глыба! Какой матерый Человечище!), когда-то юным и стройным поступившего в Театр на Таганке, не слишком сложно истолковать как неистребимое всесилие личных связей худрука-коммуниста, последнего министра культуры СССР.

Но вот театр поздравляет худрук Малого Юрий Соломин. Восхищается тем, что Губенко ничто не может вышибить из седла, что ему ещё хватает сил для профессии, которой он занимается всю жизнь.

Такое уважение не получишь «по знакомству».

Коммунист Губенко может не нравиться кому-то из коллег (им надоела «старинная игра в слова» и они без отрыва от кормилицы-сцены с куда большим удовольствием занимаются торговым и гостиничным бизнесом!), но мужик он замечательный.

«В мужчине нет ничего по-настоящему безобразного!» – восклицала героиня романа «Иметь и не иметь» Эрнеста Хемингуэя.

И эта мужиковатость в соединении с кипучим жизнелюбием собирает полные залы.

Вопреки всем репликам, что де «Губенко выпал из времени и кончился».

Да ничего подобного!

Когда театр поздравлял московский министр культуры Александр Кибовский, главной эмоциональной нотой у него стало признание, что за четверть века «Содружество актеров Таганки» вырастило своего зрителя, всё понимающего и хранящего трогательную верность.

И очередное подтверждение правоты мудрейшего из министров – спектакль «ВВС» (“Высоцкий Владимир Семенович”), играемый уже двадцать лет. В него постоянно что-то новое вставляют, что-то убирают. Подобно тому, как меняют живые цветы в гигантской корзине перед портретом Высоцкого.

Никто не пытается изображать самого Поэта, рассказывать о нем какие-то прибаутки. Он присутствует в зале разве что короткими фрагментами аудиозаписей. Стихов и песен вполне достаточно, чтобы показать историю уличного мальчишки, сумевшего прорвать оцепление «охотников», уйти от погони и стать «Нашим Всем».

Единственный упрек, какой можно адресовать автору спектакля (а Николай Николаевич Губенко – и автор сценической композиции, и режиссер), что не все песни и стихи Высоцкого получились «равнозримыми».

«Зримая песня» – так назывался нашумевший полвека назад спектакль студентов Ленинградского института театра, музыки и кино, составленный из курсовых работ учеников Георгия Товстоногова.

В отличие от студентов Щукинского училища, ставших Театром на Таганке и певших песни преимущественно собственного сочинения, ленинградцам повезло куда меньше. После нескольких сенсационных работ они разбежались по разным театральным углам, доказав вечную правоту афоризма, что «Театр, это – как водка».

…А спектакль Николая Губенко можно было бы назвать «Наш Высоцкий».
Потому что у каждого человека он свой.

И московские девицы, горделиво подставляющие робким весенним лучам татуировки с изображением Мужчины Своей Мечты, не кощунствуют, а поклоняются Божеству.

Михаил Казаков