Когда заходит речь о нерусском национализме, головы экспертов непроизвольно поворачиваются в сторону Северного Кавказа. Этот рефлекс выработался в последние 20 лет, в течение которых русскоязычное население региона успело испытать на себе все прелести положения «нетитульной национальности». Но этнизация власти – это не только систематическое нарушение прав человека. Это еще и тупиковая экономика. Яркий пример тому – Республика Адыгея. Цифры «01», которые обозначают номер региона на местных автомобильных номерах, будто напоминают о том, что долго так продолжаться не может. Но желающих прислушаться к этому предупреждению пока немного.

Республика Адыгея – анклав внутри Краснодарского края. Его хорошо видно не только на карте, но и с борта самолета: кубанская земля вся поделена на квадратики, засеяна и ухожена. Территория Адыгеи зияет посреди нее как большая серая дыра. Зарплата в 3 тысячи рублей считается здесь достойной. Бюджет региона на 75 процентов дотируется из Москвы, причем около трети его расходной части уходит на содержание административного аппарата. Доля собственных доходов республики за последние 4 года уменьшилась на 12 процентов. Для сравнения: на соседней Кубани за тот же период она выросла более чем в три раза.

Адыги – один из народов так называемой черкесской группы. В переводе с турецкого слово «черкес» когда-то означало «отрезающий голову», но со временем стало самоназванием группы родственных народов, среди которых адыги, кабардинцы, абхазы, шапсуги и другие.

Сегодняшняя государственная символика республики – 3 стрелы и 12 звезд – заимствована с флага, под которым в XIX веке адыги сражались против России. После поражения изрядная часть этого народа игнорировала предложение «белого царя» селиться в равнинной местности и по призыву своих князей переселилась в Турцию. Во время исхода погибли тысячи людей. Этот исторический эпизод сегодняшние адыгские пассионарии называют «геноцидом» и требуют от России компенсации. Правда, забывают о том, что сегодня из 50 стран, где проживают черкесы, лишь в России они имеют свои национальные образования и возможность за государственный счет возрождать свою культуру и изучать историю. Для сравнения: в той же Турции черкесы лишь недавно получили право говорить на родном языке за пределами своего жилища. Более того, в 50-е годы прошлого века Адыгейская национальная автономия удвоила свою территорию благодаря подарку Хрущева – Майкопскому району, населенному преимущественно русскими.

До 90-х годов Майкоп имел неофициальный статус спального района для отставных военных со всей страны. Но с наступлением эпохи парада суверенитетов, когда автономия получила статус республики, в ней был взят жесткий курс на этнизацию власти и экономики. Сегодня, по данным Госкомстата, адыги составляют 24% местного населения, русские – 65,8%, украинцы – 3,2%, заметны общины армян, татар, курдов, чеченцев. При этом именно представители титульной национальности занимают почти все ведущие экономические и политические высоты.

Обсуждать проблемы, затронутые в этом репортаже, представители местной власти отказались наотрез. Пришлось обратиться к общественным организациям – русским и адыгейским, а также к независимым экспертам.

***

«Товарищ Совмен, почему в структурах власти так мало толковых управленцев с русскими фамилиями?» – «А где я вам их возьму?!» – это цитата бывшего президента республики.

Статистика по личному составу адыгейского ГУВД – Возьмем, к примеру, Тахтамукайский район. Адыгов здесь проживает 33%. А в местной милиции они составляют 100% руководящего состава, 88% офицеров и 90% рядовых сотрудников.

А вот статистика по Кошехабльскому району, где проживает 46% адыгов: в руководстве РОВД их 100%, среди офицеров – 79%, среди сотрудников – 76%. И такая ситуация повсеместно

Какая разница, кто там работает? Главное, чтобы свои обязанности выполняли.

Так в том-то и дело, что милиционер-адыг повязан родовыми связями. И если совершает преступление кто-то из его сородичей или хотя бы односельчанин, как вы думаете, что он будет защищать – закон или свои интересы? Такие случаи происходят сплошь и рядом. Недавно адыги вдевятером изнасиловали русскую девочку ее дядя – бывший милиционер и лишь поэтому ему удалось довести дело до суда и даже добиться реального срока. Так видели бы вы, какие митинги проводились на площади перед судом! Люди скандировали: «Позор прокурору! Позор судье!» Вы можете себе представить, чтобы русские так защищали насильника только потому, что это русский насильник?

Вот маленькая книжечка – телефонный справочник органов власти. Подавляющее большинство фамилий – адыгейские. Русские, украинцы, армяне евреи – только на позициях специалистов, консультантов, помощников, в лучшем случае – заместителей. Особенно много нацкадров в гуманитарных сферах. Из 12 деканов республиканского университета адыгов – 10. в министерстве культуры и системе ЖКХ вообще нет ни одного русского начальника. Исключение – мэрия Майкопа и администрация Майкопского района. Здесь неадыгейских фамилий около половины.

Новый президент Асланчирей Тхакушинов марафет наводит, дружбу народов Москве показывает. Сглаживание национальных противоречий было одним из условий его выдвижения. Но главное осталось неизменным: сегодня чтобы человеку неадыгской национальности сделать карьеру, нужно обслуживать интересы национальных кланов.

***

Памятник, мимо которого трудно пройти – монумент святому Николаю – почему-то установлен не на территории города, а в воинской части. Пару лет назад Чудотворца решили установить в Черемушках – густонаселенном спальном районе. Уже и место официально выделили, и постамент установили. Но в один прекрасный день возле него вдруг закипели страсти. Адыгские национальные организации провели митинг, требуя избавить их от соседства с православным святым. И хотя митинг был довольно малочисленным, власти почему-то быстро принялись исполнять требование. Сначала вообще отказались ставить Чудотворца в Майкопе, но после вмешательства Московской Патриархии было найдено компромиссное решение – установить святого на территории воинской части. После чего за памятником прочно закрепилось прозвище «сын полка».

Организация, принявшая живое участие в акциях протеста против чудотворца, называется «Черкесский конгресс». Это самое радикальное из многочисленных национальных объединений в республике. Штаб располагается в самом центре, на территории швейной фабрики, которая уже много лет не работает. На стенках – рисунки бородатых джигитов, карта «Великая Черкесия». За столом – Мурат Берзегов (главный) и Руслан Гуагов (заместитель).

Минут пятнадцать я пытался получить ответ на «русский вопрос», но каждый раз Мурат с Русланом, видимо, из чувства такта, умело выруливали на армян, евреев и чеченцев. Совсем другой разговор пошел, когда я поинтересовался, что означает «Великая Черкесия», которая висит у них на стене, и как Мурат с Русланом собираются ее возрождать.

– Мы просто хотим восстановления исторической справедливости, – начал чеканить Берзегов. – Требуем признания геноцида черкесского народа, совершенного в XIX веке Российской империей. Со всеми вытекающими последствиями, а именно: восстановление территориальной целостности черкесского народа и выплаты компенсации.

Я не стал затевать исторические диспуты и напоминать, что внушительная часть черкесов в те времена воевала на стороне России и в полной мере воспользовалась плодами победы. Но адыгский рецепт восстановления территориальной целостности меня заинтересовал:

– А ничего, что восстановление исторической справедливости – это гарантированная война на Северном Кавказе?

– Не будет войны.

– Как не будет? Вы же претендуете на часть территорий практически всех соседних республик. Да и сочинское побережье объявляете своим. Русские-то ладно, стерпят, но там ведь и армян до фига, а у них темперамент совсем другой.

– Войны не будет потому что мы ее не хотим. У нас есть такая поговорка: «Маленькому народу не нужны большие сабли».

Спорить дальше было бесполезно. Любой аргумент разбивался об одно и то же: «Значит, другим народам обижаться можно, а нам нельзя?!»

– Вам не кажется, что пока адыгский народ живет прошлыми обидами, мимо него проходят реальные возможности сегодняшнего дня? Посмотрите на сегодняшнюю Кубань. Там люди живут во много раз лучше. Регион вышел на третье место в России по уровню жизни. А все потому, что ставит на первое место экономические интересы, а не этнические.

– Мы отстаем в развитии от Краснодарского края по одной лишь причине, – говорит Мурат, – Все попытки инвесторов вложить деньги в нашу республику блокируются на уровне ФСБ. Нас таким образом вынуждают присоединяться к этому региону. Это здесь ни для кого не секрет.

***

В гостинице я познакомился с Ахмедом Ярлыкаповым. В какой-то степени он тоже жертва этнического подхода в политике и экономике. Ахмед родом из Дагестана, но имеет несчастье быть представителем малочисленного народа – кумыков.

– Дагестан – это такой маленький Советский Союз из 36 национальностей, – говорит Ахмед. – При этом есть народы многочисленные и привилегированные, которые участвуют в дележе местных ресурсов, а есть народы-аутсайдеры, которые имеют на что-то право лишь в районных масштабах. По этой причине многие вынуждены покидать республику и искать счастья в России.

Ярлыкапов уехал учиться в Москву, получил высшее образование и теперь работает старшим научным сотрудником института и антропологии РАН. В Адыгею приехал изучать национальные взаимоотношения, а также настроения местного населения по поводу возможного вхождения республики в состав Краснодарского края. Результаты оказались неожиданными.

– Что бы ни говорили чиновники и не писали местные газеты, большинство адыгов относятся к этой перспективе либо равнодушно, либо с одобрением, – говорит Ахмед. – В этом нет ничего удивительного. Люди видят, как живут их соседи на Кубани, и понимают, что в случае воссоединения их земельные участки поднимутся в цене на порядок. Но, насколько я знаю, само руководство Краснодарского края не очень-то горит желанием увеличить свою территорию.

– Почему?

– Во-первых, это серьезная встряска для региональной экономики. Во-вторых, – испытание для сложившихся межнациональных отношений. Это очень серьезная и рискованная игра. А рисковать сегодня на Кубани желающих мало. Они и так неплохо себя чувствуют. Поэтому, на мой взгляд, «синдром титульной национальности» адыгам придется преодолевать другим путем – более сложным.

– Например?

– Вот вчера я весь день провел в местном Институте гуманитарных исследований, общаясь с представителями национальной интеллигенции. Вернулся в гостиницу в шоке. Они говорят примерно то же, что представители «Черкесского конгресса». Но если те – вольные пассионарии, то эти – занимаются изучением «русского геноцида» за бюджетные деньги. На первый взгляд, они вроде бы тихие сумасшедшие, но это совсем не так. Они ведь участвуют в конференциях, читают в местных вузах лекции, издают книжки, которые продаются в магазинах, и постепенно накручивают людей на тему былых исторических обид. Для начала было бы неплохо перестать финансировать этот академический национализм. Он на самом деле ненамного лучше уличного. Этнические чистки ведь зарождаются в кабинетах и лишь потом вырываются на улицы.

***

Если Ахмед Ярлыкапов смотрит на ситуацию извне, то Олег Цветков – изнутри. Он работает старшим научным сотрудником Южного научного центра РАН. В Майкоп приехал 8 лет назад и с тех пор живет в республике лишь из научного интереса. Он изучает процессы, происходящие в Адыгее, и они ему кажутся все более печальными.

– С одной стороны, нельзя не признать, что в отличие от некоторых других кавказских республик адыгский национализм не вышел за рамки «мирной дискриминации», – считает Цветков.

– От людей старшего поколения часто можно услышать: «Что бы ни случилось, я никогда не перестану пить водку со своим другом Васей». Но с другой стороны, еще не вечер. Экономика все более скукоживается, и тот же самый Васин приятель в один прекрасный день может оказаться в условиях жесткой конкуренции за скудные ресурсы существования. И такая конкуренция может легко получить характер межнационального противостояния. В последнее время стала внушать опасения молодежь. В ее среде чувствуется радикализация настроений. С недавних пор на улицах Майкопа появились «чилийцы».

– Кто?

– К Южной Америке «чилийцы» отношения не имеют. «Чилэ» по-адыгски означает село. Аульные ребята хлынули в столицу, когда в ней открылось огромное количество коммерческих вузов. Учебный процесс идет, в основном, по принципу «плати деньги – получай оценки, деньги кончились – отчислен». Но даже если доучишься до конца – трудоустроиться многочисленным выпускникам некуда, а возвращаться в «чилэ» неохота. Молодежь с мускулами и амбициями потихоньку заполняет улицы, делая их неуютными для людей других национальностей. Особенно в ночное время.

– И что с ними делать?

– Этих ребят могла бы перемолоть сильная экономика. Но серьезных инвестиций в республику ожидать не стоит до тех пор, показ не произойдет деэтнизация местной элиты. Большие деньги не любят общинно-родовых отношений.

Бизнес может развиваться лишь в условиях естественного отбора – когда сильные и способные личности, независимо от национальности, имеют возможность проявить себя. Получается порочный круг: только большие деньги могут преодолеть местный менталитет, но этот менталитет как раз и стоит на пути больших денег. Так что пока мой прогноз неутешительный: Адыгею ждет дальнейшая экономическая деградация с обострением межнациональных отношений.

…В обратную дорогу я купил себе пачку местных газет. Особенно порадовала «Советская Адыгея» передовица называлась «Серебряный конь для президента». Речь в ней как раз об инвестициях. «В республику приехали замечательные представители одной замечательной фирмы из Волгоградской области, – сообщала статья. – Они у нас будут работать. Им, например, гостиницу дадут на выгодных условиях. А в знак особого расположения представители замечательной фирмы подарили нашему замечательному президенту автомобиль «Ягуар» серебристого цвета».

Вместо того чтобы этот факт тщательно скрыть, президент республики выкатил автомобиль на площадь перед зданием администрации, собрал журналистов и похвастался первыми плодами новой инвестиционной политики. Кавказ – дело тонкое.

Дмитрий Соколов-Митрич,

Обозреватель «Известий»

Специально для «Провинции»

Газета «Краснодарский курьеръ»,

№ 9 (268)