В 92 – м всё было точно так, как в фильме «72 метра»
Эпизод принятия украинской присяги в фильме «72 метра» довольно точно отражает ситуацию раздела советской армии в 1992 году. Фильм справедливо признан одним из лучших в российском кинематографе, где с документальной подлинностью воспроизведен порыв украинских властей привести к новой присяге всё, что тогда ещё базировалось на территории «незалежной».
Как ни странно, но и части Ракетных войск стратегического назначения тогда тоже подверглись покушению на национальную принадлежность.
Весной 1992 года я был назначен на должность заместителя командира ракетного полка, который согласно российско-украинской договорённости, должен был быть перебазирован в Россию.
Каково же было моё удивление, когда по прибытию в полк, который находился в Сумской области, я увидел на плацу личный состав, поделенный на две части – на русских и украинцев. Одни стояли в обычной форме советских офицеров, рядом стояли офицеры с трезубцами на головных уборах. И те и другие пребывали в ожидании своей дальнейшим судьбы – одни в России, вторые – у «неньки» Украины. Единым строем стояли только солдаты. Ещё несколько месяцев назад это был единый сплочённый воинский коллектив, где никого не интересовала национальная принадлежность. Это уже потом я узнал, что полк так был поделён благодаря националистической деятельности украинской организации «Народный Рух», не имеющей, казалось бы к армии никакого отношения, но проявившую бурную инициативу при поддержке украинских властей на территории когда-то особо секретной боевой части.
Командир сидел в кабинете и не любил без особой нужды выходить из штаба, дабы не попасть в поле зрения наблюдателей от «Руха», которые считали в полку всё – начиная от деревьев и кончая ложками в солдатской столовой. А ещё, как оказалось, украинской прокуратурой в полку было возбуждено уголовное дело в отношении кем-то спиленных деревьев на территории боевой стартовой позиции.
Как-то в полковом штабе раздался страшный грохот, от которого все штабные выскочили из своих кабинетов. Оказывается представитель украинской стороны «разузнал», что в одной из бочек когда-то находился бензин, но и его кто-то на днях слил. Вот эту самую пустую бочку в качестве «вещдока» украинский старолей-дознаватель с грохотом закатывал по лестнице на второй этаж в кабинет командира полка, чтобы там обеспечить её сохранность для следствия. Увидев такое, начальник штаба полка без слов спустил «старолея» с лестницы вместе с его бочкой, отчего грохоту было ещё больше.
Только познакомился в полку с оперативным уполномоченным особого отдела КГБ, как и он на следующий день появился с трезубцем на офицерской пилотке и коряво вдруг забарабанил на украинской мове. Бардак для армии неописуемый. Только примешь меры дисциплинарного воздействия к «украинскому» офицеру, так словно из-под земли вырастает «руховец» в шитой узорами рубахе и начинает с тобой выяснять отношения за притеснение титульной нации. К слову, председателем местного «Руха» был некий Василий, весовщик с товарной станции, стриженный под Тарасу Бульбу, даже близко не владевший украинским языком, но зато умеющий надувать щёки для пущей важности по любому поводу и без повода, и будто прожевывая вареники с вишней, постоянно приговаривал заученное: «Как же це понимати?».
Через некоторое время и тем и другим офицерам такая ситуация надоела, все устали от ожиданий и неопределённостей. Москва продолжала молчать, Киев своего не упускал. Родом из России солдаты толпами бежали на законную родину. Тогда офицеры обратились к своим президентам вмешаться и определиться с их дальнейшей судьбой. Украинская сторона ответила, что ракетный полк (в котором остался только один личный состав без вооружения и техники) в Россию не выпустят, а Минобороны России прислало полковника. Грозный штабной полковник из Москвы начал было держать суровую речь перед офицерами, как был освистан и назван «дядькой с пластмассовой головой».
Неопределённость продолжалась, «руховская» пропаганда офицеров по вступлению в украинскую армию независимо от национальности приносила плоды. Что только не сулили офицерам, даже направляли в открывшуюся в Харькове украинскую академию. Пришлось ехать в Киев в приёмную министра обороны, которое настаивало на принятии присяги в День Победы. И ни где-нибудь, а в Киеве на Крещатике, в качестве ответной меры на то, что русские лётчики на днях самостоятельно улетели на своих самолётах в Россию, заодно прихватив Боевое Знамя бомбардировочного полка.
В приёмной принял меня самый знаменитый по тем временам армейский «украинец» – советник президента по вопросам обороны, генерал Мартиросян, бывший командир Сумского артиллерийского полка, показательно теперь водивший одиночные стайки перебежчиков на торжественные мероприятия по случаю принятия украинской присяги. Выслушав, что такие провокации на территории полка недопустимы и Ракетные войска, согласно российско-украинской договорённости, в ближайшее время должны подлежать передислокации в Россию, генерал резко возразил, что русские лётчики тоже незаконно угнали самолёты. В кабинет вошёл ещё какой-то генерал и, выслушав мои доводы, открыто заявил, что неужели мне и командованию полка не хотелось бы остаться офицерами в цивилизованной стране и не ехать туда, где даже президент обычный «пьяница». Пришлось объяснять украинским генералам, что я, начальник штаба и командир – все мы русские, родились и выросли в России, и не намерены менять родину, кто ею бы не правил. «Тогда мы всех вас объявим персонами «нот грате» и в 24 часа!..» – перебил украинский генерал.
9 мая к воротам полка подошла колонна «Икарусов» из Киева для доставки личного состава на принятие украинской присяги. Желающих принять присягу на Крещатике оказалось только два офицера и один прапорщик. Офицеров после принятия присяги отправили в украинскую военную академию, из которой через пару месяцев их отчислили по признаку «нечистого» украинского происхождения. Как и все другие, кто остался из полка на украинской земле и решил послужить новому государству, через год оказались вне армии и без работы.
Наконец-то прислали несколько российских бортов для передислокации личного состава в Россию. Последний улетающий борт тщательно осматривал бывший сослуживец, ставший в полку представителем Державной украинской службы безопасности. Как же он обрадовался, обнаружив на борту «Ан-10» национальное украинское «достояние», подлежащее немедленной конфискации – целый мешок сахара, который, кряхтя от натуги, он тут же вернул из самолёта на родину.
Вот так нелепо и глупо развалили то, что раньше называлось ядерным щитом целой державы. Удалось спасти самое главное – высококвалифицированные офицерские кадры, которые непосредственно эксплуатируют ядерное вооружение, несут боевое дежурство у главной «кнопки» страны. Но тогда ещё никто толком не понимал, что происходящее – это не временное явление, это целая трагедия двух народов, которую ещё более усугубят Ющенки, Саакашвили и им подобные.
Вспоминается последнее Всеармейское Офицерское Собрание, когда Советский Союз уже превращался в какое-то странное «ССР» (не СССР), а затем стал именоваться «СНГ». Офицеры потребовали прибыть на Собрание новоявленных президентов бывших союзных республик и объяснить, что происходит и что дальше будет с армией. Естественно, требование было проигнорировано. Собрание закончилось тем, что трибуну в Кремлёвском дворце съездов оккупировал капитан и, не желая кого-либо подпускать к микрофону, периодически выкрикивал: «Офицеры, вы понимаете или нет, все эти президенты скоро нас заставят смотреть друг на друга через оружейные прицелы?». Тогдашний министр обороны России маршал авиации Шапошников робко подходил к капитану и всё спрашивал его, кто он такой, на что капитан громко отвечал ему в микрофон: «Я – офицер Советского Союза!».
Вскоре началась война в Южной Осетии, потом в Абхазии, запылало пожарами Приднестровье. Офицеры бывшей единой армии, как и предупреждал простой капитан, оказались по разные стороны баррикад и в самом деле смотрели друг на друга через оружейные прицелы.
Член Совета Общероссийской общественной организации
«СОБОР РУССКОГО НАРОДА» ,
Координатор СРН по Приволжскому федеральному округу