«России нужна идеология, обеспечивающая быстрое и системное независимое развитие».
Либеральная идеология, главной ценностью которой являются деньги, уходит в прошлое вместе с общественным строем в России, который Сергей Глазьев называет «блатным феодализмом». В гибридном, в том числе военном, противостоянии с Западом спасти нас может, по убеждению Изборского клуба, только собственный выбор.
«Просыпающаяся от травматической спячки цивилизация остро нуждается в интегрирующей идеологии. Эта идеология ещё только проклёвывается в противоречивом и непоследовательном лепете приходящего в чувство имперского сознания.
Её нежный росток пока зиждется, почти целиком и полностью, на категории Великой Победы 1945 года, – что, конечно же, неслучайно… Можно даже говорить о том, что у современной России уже есть идеология — идеология Победы, но она пока ещё существует в эмбриональном состоянии.
Нужны уста, которые огласили бы её, вывели из полу-небытия на свет, показали связь Победы со всей национальной жизнью» («Идеология Победы как национальный проект» — интегральный доклад Изборского клуба. Здесь и далее цитируется этот источник — В.Б.).
Заявление многообещающее, но какие детали скрываются за ним? Члены клуба уточняют: «Речь идёт о стратегических смыслах, о новой системе координат, а не о политтехнологических комбинациях». Первой такой «терминологической комбинацией» стало учение о «Пятой империи» (термин А. Проханова):
«Пятая империя как новая форма живой Русской цивилизации неизбежна. Но прийти она может либо через революцию сверху, относительно бескровную, либо через катастрофу и сопутствующий ей социальный взрыв».
Вполне возможно. Но почему именно империя? Это может быть национальное государство, монархия, диктатура, — наконец, нынешнее безобразие. Ещё одно изобретение А. Проханова — так называемые «русские цивилизационные коды» (код Труда Священного, код Воскрешения, код Русского Чуда и т.д.). Комплиментарность в адрес основателя Изборского клуба — вещь понятная, но включение художественных образов в научную лексику выглядит довольно странно, если не комично. Например, коллективизм в этом ряду расшифрован как соборность, способствующая реализации «принципа согласованности и импровизации» — отсюда «феноменальный успех русских в синхронном плавании, и многое другое».
Вероятно, под «многим другим» подразумеваются достижения нашей футбольной сборной… Есть в этом разделе и верные наблюдения: «Русские обращены к концу вещей, видят развитие рода человеческого в свете эсхатологии. Это особенность восприятия мира. Из этого становится понятной истовость борьбы с теми, кто посягает на то, что мы почитаем святым».
Но куда более важной, как нам представляется, является будущая воспитательная функция, основанная на демонстрации конкретных достижений русского гения: «Каждый русский подросток 14 лет уже через 10 лет после перехода к новой идеологии, а лучше ещё раньше – будет хорошо и предметно знать, что его предки стали основателями таких наук и направлений, как: Астрофизика, Бактериология, Вирусология, Геофизическая химия, теория Движения ионов, теория Жидких кристаллов, Звёздная астрономия, Иммунология, Клеточная биология, теория Лесовозобновления, Микрооптика, Ортобиотика, Радиоуправление, Сейсмология, Трансплантология, Физика высоких энергий, Эволюционная генетика, теория ядерных ракетных двигателей и т.д.».
Следующий посыл выглядит как констатация факта: «Олигархический капитализм как государствообразующая система не состоялся». Из чего следует логичный вывод: «России нужна идеология, обеспечивающая быстрое и системное независимое развитие».
Из мира слова человечество переходит в рабство цифры, но и цифровую реальность, по мнению членов Изборского клуба, можно использовать: «Мы не отринем новейшие технологические изменения, будем использовать и информационные технологии, и искусственный интеллект, и системы социального программирования, адаптируя их под цели Большого развития и построения Социума Знания».
Без конфликта здесь явно не обойтись: «Революционность в данном случае означает новое качество технологического уклада и решительное обновление элит». И противостоять придётся зловещей силе: «Сегодняшняя антисистема — это уже не тайные еретики, не сидящие в подполье революционеры, террористы, и даже не закрытые клубы и ложи. Сегодняшняя антисистема вышла на авансцену истории и открыто претендует на мировое господство».
«Антисистема, с точки зрения «изборцев», это «новое жречество, клир», фанатики: «Сейчас этот самый клир находится на финишной прямой по захвату всей полноты власти в международных институтах, используя для этого так называемые глобальные проблемы (в первую очередь пресловутую «климатическую катастрофу»), а в тактическом плане – пандемию… для сокращения населения земли».
Главный недостаток идеологического проекта Изборского клуба — отсутствие богословского анализа происходящего. «Антисистема» давно известна в эсхатологии как сатанизм. Социальные, экономические, философские и прочие исторические периоды нескольких последних столетий внешне чрезвычайно разнообразны, но внутреннее их наполнение не изменилось, идёт борьба за душу человеческую.
Иоанн, митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский в статье «Быть Русским!» объяснял: «Как восстановить в себе черты народа-богоносца, с бесовским упорством вытравливавшиеся богоборческой властью? Как обезопасить себя от духовной заразы потребительства, этой поистине мировой чумы, растлившей уже многие народы, бывшие некогда христианскими? Все эти и еще многие иные проблемы, стоящие сегодня перед нами, суть один и тот же вопрос: как дальше жить? Думается, из сказанного выше уже многое проясняется. Прежде всего — надо вернуться в Церковь. Надо очистить место святое — душу человека — от тряпок и побрякушек, от навязанных ей ложных ценностей и восстановить в правах попранный и оплеванный смысл жизни человека. Жизни как служения Богу, зовущему нас к Себе: «Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас» (Мф. 11:28). Надо откликнуться на этот Отчий зов, прийти с покаянием, не скрывая нынешнего своего убожества и срамоты, прийти с молитвой и верой, и тогда — силен Бог очистить наши сердца и восстановить в них мир и покой осмысленного бытия» (Иоанн, митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский. Русский узел. — СПб., 2000).
Опасность апокалипсиса, «конца истории» — самая, что ни на есть, реальная: «Если эта стратегия увенчается успехом, с традиционным человеком во всех его разновидностях будет покончено… …Именно наступление новой информационной эры, то есть эры контроля над психикой масс и её трансформации через механизмы цифровой среды делает глобальную верхушку новым жречеством (то есть служителями культа), а не привычным для нас, «старым добрым» глобальным финансовым капиталом».
На наш взгляд, «старый добрый» финансовый капитал тоже никуда не денется, он, во-первых, включён, в лице своих руководителей, в сферу «жречества», а во-вторых, ещё не раз будет использован в виде тарана для разрушения национальных государств и окончательного превращения их в колонии транснациональных (теперь уже цифровых) корпораций. Наши природные ресурсы – лакомый кусок, но основная цель следующая: «Главной мишенью для противника являются даже не ресурсы и не территория, а сам антропологический тип – тип носителя русской цивилизации как наиболее упрямого и парадоксально устойчивого конкурента».
Внешние враги не дремлют, но разрушили и растащили страну местные маркитанты. Их время уходит, даже убегает. «Общество жаждет очищения как духовной весны», — констатируют мыслители. Смена элиты – «исторически неизбежное дело, — пишут они, — вопрос лишь, в какой форме оно произойдёт – революция сверху или революция снизу». Эти рассуждения удивляют – давно известно, что революции назревают «и сверху и снизу» годами и десятилетиями, и самым главным её движителем является сама загнивающая власть.
Что же ждёт нас впереди? Какой строй? Изборский клуб проговаривается: «В каком-то смысле речь идёт о возвращении к советским ценностям». Понятно, что на новом уровне и с учётом ошибок прошлого, но всё-таки предлагается возвращение к советской системе, в золотые годы конца шестидесятых – начала семидесятых продемонстрировавшей наивысшую эффективность (если не считать рекордные 1930-е годы индустриализации, отмеченной потрясениями и потерями параллельно проводимой коллективизации).
Китай, изучив наш положительный и отрицательный опыт, ввёл в социализм «китайскую специфику» и рванул, да так, что стал державой номер один! А мы до сих пор стоим на распутье, хотя в народе о возвращении к советской обновлённой системе стали говорить ещё в конце 1990-х годов прошлого века, и только теперь «мыслящая интеллигенция» проснулась! Давным-давно было понятно, что советский социализм имел мало общего с ортодоксальным марксизмом-ленинизмом, мы «переварили коммунизм» (Валентин Распутин), вернувшись к естественной для нас крестьянской (и одновременно христианской) общине – и в колхозах, и в совхозах, и в производственных и творческих коллективах. Партийные и профсоюзные собрания подозрительно были похожи на крестьянские сходы, городские вече или казачьи майданы.
У нас есть ресурсы (разграбленное советское наследство – не в счёт, парадоксальным образом олигархи расчистили место для нового, шестого, технологического уклада), есть народ, соскучившийся по великому делу, и опыт, «сын ошибок трудных».
Правда, «изборцы» в очередной раз наступают на грабли: «Уникальная Миссия, предназначение Русской цивилизации предстаёт как регуляция мирового развития, удержание мира от глобальной катастрофы, поддержание гармонии, основанное на глубинной эмпатии, как говорил Достоевский, отзывчивости русских по отношению к другим мирам». Достоевский говорил о культурной отзывчивости, а «мыслители» твердят о политической… Неужели история не научила: «спасали» Европу и мир мы не раз и не два, и что получили взамен? Благодарность? — Только ненависть и обвинения в «оккупации». Надо, наконец, позаботиться о себе: «Миссия России состоит в создании справедливого и гармоничного общества, которое согласуется с божественным, богоподобным достоинством человека, в строительстве из всех нас и из каждого соборной вертикали».
Как видим, это та же мысль о возвращении к советским ценностям, о построении «общества созидателей, творцов», а не разрушителей и потребителей: «Потребитель не может быть победителем». Будущее немыслимо без возвращения к справедливой системе распределения, по сути – православной и социалистической одновременно, так как у них общий источник – первые христианские общины («в нашу идеологию включаются существенные элементы христианского (православного) социализма»), в которых всё было общим, а средства и продукты распределялись по справедливости.
Члены Изборского клуба подтверждают: «Очевидно, что без распределения природной ренты, без сдвига от кланово-капиталистического к солидарному обществу не обойтись. Очевидно также, что от аномалии, закреплённой на конституционном уровне – частной собственности на природные ресурсы – необходимо отказаться. Надо вернуть существовавшее в советском правовом лексиконе понятие «общенародная собственность», эквивалент собственности государственной», в которой «уклад сочетает постиндустриальную экономику, капитализм и социализм», — конечно же, с преобладанием социализма.
Решив эту главную задачу, можно будет говорить и об экологии, демографии, культуре, образовании, медицине – и не только говорить, но и действовать! Например, создать «техническую альтернативу нынешнему интернету».
Поразительно, но сегодняшние формулировки Изборского клуба даже стилистически напоминают советские: «Россия представляет собой сверхнациональную общность» — в 1977 году в «брежневскую» конституцию было введено понятие «новая историческая общность – советский народ»… И пусть «изборцы» сколько угодно будут размахивать знаменем «динамического консерватизма» — дело не в названии, а в содержании.
«Навязанную России модель открытой экономики, — пишут мыслители, — равно, как и идею о встраивании в чужие цепочки создания стоимости, следует отринуть, как ложные и вредные для нас… В каком-то смысле, — говорят они, — предстоит повторить прорыв СССР 50-х годов, который в качестве ключевых направлений опирался на космический и атомный проекты. На этот раз прорыв может быть осуществлён в области биологии и медицины (каждая третья научная работа сегодня выполняется в этой области), энергетике, электронике, телекоммуникациях, создании новых материалов и веществ с принципиально новыми качествами».
И ещё одна будущая неизбежность: «Будет введена квази-цензура, осуществляемая специальными группами представителей творческой элиты – не запретительная, а направленная на регуляцию деятельности субъектов вещания, массовой информации, лидеров мнений».
И самое главное (без которого всё пойдёт прахом, как это случилось с советской системой, возведённой на песке закостеневшей идеологии, а не на камне веры): «В новой идеологии мы не избежим, даже если бы и хотели этого избежать в угоду атеистам, использования понятия «Бог».
Вопрос только в том, кто и когда возглавит этот процесс возвращения к народному здравому смыслу, кто и когда решит главный политический вопрос о власти и собственности? Но об этом члены Изборского клуба предпочли умолчать. И понятно, почему…
Виктор Бараков, доктор филологических наук, профессор, г. Вологда
Источник: Слово