Трагический XX век.
В недалёком прошлом в российских газетах и по телевидению не раз освещалась тема, что в Иркутском областном художественном музее им. Сукачева хранятся незаконно конфискованные экспонаты коллекции знаменитого коллекционера Н.П. Еракова. Конфисковали их у его зятя Е.В. Даукшо, обвиненного по сфабрикованному обвинению в шпионаже в пользу Польши и расстрелянного в 1937 г. в Иркутске. Правнучка его, Наталья Бобкова подала в Кировский районный суд Иркутска исковое заявление к музею с требованием вернуть родовое добро ее семье, но суд 24 ноября 2004 г. в своём решении отказал ей в исковых требованиях.
Судебная коллегия по гражданским делам Иркутского суда 26 января 2005 г. отказала Бобковой в её кассационной жалобе.
Хочу напомнить читателям, что в музее хранятся 413 экспонатов мирового искусства из коллекции Н.П. Еракова. Это коллекция фарфора, серебра русского Императорского завода, изделия фабрики Фаберже, Никитина, Попова, английский, итальянский, датский и финский фарфор. Среди экспонатов музея имеются многочисленные гравюры анималистов: Мальтрука, Цобеля, Жави и другие произведения художников Голландии и Фландрии: Х. Тербрюггена, Г. Сегерса, П. Берхема; Италии: Д. Цампьери «Портрет Сивиллы» (Неаполь 1641 г.); Австрии – И. Грасси. Кроме того, скульптуры французского мастера Лансере «Табун кабардинских лошадей, возвращающихся с поля» (1878 г.), картина «Буря на море» (1783 г.) голландского живописца Шарля Луи Марлина; бронзовая статуя «Мальчик с черепашкой» Франсуа Рюда, винный сервиз из горного хрусталя в серебряном обрамлении работы Карла Фаберже. В музее насчитывается 40 наименований керамических, фарфоровых изделий, исполненных в Китае и Японии, а также многочисленные статуэтки буддийских богов. Хочется добавить к перечисленным экспонатам и картины с изображением Екатерины Второй и Петра Первого. В совокупности все перечисленные экспонаты могут быть оценены на мировых аукционах в сотни миллионов евро.
Но не всё награбленное по описи от 21.07.1937 г. дошло до Госхрана и Иркутского областного художественного музея (далее ИОХМ). Из 1536 предметов в ИОХМ дошло лишь 413 самых наиценнейших произведений искусства. То, что не дошло, НКВД пыталось установить, но все их внутренние расследования не помогли установить правду по исчезновению золота, бриллиантов и …редчайших часов, которые числились под №149 описи конфискованного имущества, под наименованием, указанным безграмотным «конфискатором» из НКВД Ю. Поповым: «Часы столовые под стеклом бронзовые». Правильно надо было писать не столовые, а каминные. Два года назад, когда я начал готовить исковое заявление по возврату награбленного в Кировский суд, мною были предприняты действия по розыску некоторых исчезнувших и не попавших в ИОХМ экспонатов. Я выезжал в Москву, проверил несколько архивных книг поступления экспонатов в Музей изобразительных искусств имени А.С. Пушкина, разослал письма некоторым родственникам Еракова Н.П., обращался и в иркутские библиотеки, Иркутский областной краеведческий музей, в Томский областной краеведческий музей (ТОКМ) конкретно по пропавшим часам. О том, что они должны находиться там, я знал точно, но это надо было подтвердить документально.
Хочу пояснить, что ещё в далёком 1980 г. в Иркутск приехал со своей богатейшей коллекцией часов знаменитый коллекционер из Ангарска Павел Васильевич Курдюков. Выставка его коллекции проходила в филиале ИОХМ, находящегося на ул. Карла Маркса на первом этаже. Туда-то я и зашёл посмотреть невиданные диковинки – часы и пообщаться с самим П.В. Курдюковым, с которым я познакомился ещё в Кяхте на такой же выставке в местном музее. Часов было много, но моё внимание привлекли каминные часы из золочёной бронзы под стеклом. Два бронзовых мальчика стояли в полный рост с поднятыми руками, стоя на постаменте, на отшлифованной золочёной поверхности которого были выгравированы многочисленные надписи, окружающие по центру красивые инициалы: «ЕНП». Наверху часов стояла красивая чаша, а по окружности была надпись: «Многоуважаемому Николаю Петровичу Еракову на добрую память от почитателей». Внизу: «Люблинъ 26 мая 1896 года». Поскольку я в то время проводил поиски реликвий, принадлежащих разным знаменитостям, меня заинтересовали скорее не сами часы (а таких попадалось мне немало), а надписи, выгравированные на их постаменте, и я обратился к Павлу Васильевичу с просьбой рассказать, где он их и у кого приобрёл. Тот рассказал мне, что купил их совсем недавно у кассирши магазина «Диета», который находится рядом с музеем, всего за 400 рублей. Позднее я пытался отыскать ту кассиршу, но оказалось, что магазин накануне закрыли, коллектив его расформирован и все работники переведены в другие торговые точки.
В 1983 г. я приехал в гости к Курдюковым в Ангарск, и Павел Васильевич поведал мне, что продаёт, чтобы выжить семье, некоторые свои часы из коллекции в Томский областной художественный музей. Я же в свою очередь спросил его, зачем он продаёт часы именно в ТОКМ, а не в иркутские музеи, на что он мне ответил, что в УВД Иркутской области сотрудники ОБХСС стали проявлять к его персоне нездоровый интерес и пытались на днях обвинить в спекуляции часами по ст.154, ч.3 – спекуляции в особо крупных размерах. Им не нравилось, что Курдюков не продолжает, как раньше, дарить часы музею, а предлагает купить их, пусть за жалкие гроши (бывали случаи продажи часов Курдюковым аж за 3 рубля). Получается, что коллекционер должен был по приказу правоохранительных органов покупать на свои кровные рубли часы и тут же дарить их безвозмездно музеям, то есть быть каким-то благодетелем для государства, для народа, не думая о своей большой семье и детях, не думая, на что они должны кормиться и жить. Постоянные угрозы побудили Курдюкова пойти на предложение директора ТОКМ продать несколько часов именно туда, при этом ему была обещана полная конфиденциальность и безопасность. В то время семье Курдюковых нужны были хоть какие-то средства к существованию, да и на покупки других часов-экспонатов для того же музея в Ангарске тоже требовались деньги, которые не всегда находились в нужное время в нужном месте. Сам Павел Васильевич, имея преклонный возраст, частенько болел и у него зачастую не было средств даже на лекарства. Не было у него даже тёплой шубы, чтобы в зимнее время сохранять тепло, мотаясь самоотверженно в своих многочисленных командировках, связанных с поисками всё новых и новых экспонатов. Он даже стал просить меня продать ему по дешёвке меховое длинное пальто – дублёнку, доставшуюся мне после работы в уголовном розыске. Среди подготовленных к продаже нескольких часов я узнал и те самые, подаренные Еракову. Я всё время убеждаюсь в правоте и дальновидности Курдюкова, который ещё тогда предупреждал меня не связываться с иркутскими музеями, предвидел готовящуюся министром внутренних дел СССР Федорчуком В.В. расправу над всеми коллекционерами страны с целью принуждения дарить свои коллекции, накопленные продолжительным, многолетним трудом, государству.
Так часы и были проданы в ТОКМ. Два года я ждал ответа из этого музея по поводу часов и наконец дождался. 10 марта этого года главный хранитель ТОКМ Ефремова М.В. прислала мне полное описание часов под №7290 с двумя фотографиями самой пластины с надписями от 26 почитателей Еракова: Ф.И.Лошкейтъ, Н.И.Воевудского, Л.Н.Боговскаго, А.Д.Колинга, П.П.Трусковскаго, П.П.Жаханевича, Г.И.Тосинскаго, А.О.Минкевича, А.С.Панецкаго, А.В.Забельского, Г.И.Новицкаго, Л.А.Энскайза, В.С.Кулеша, Ф.К.Волчинскаго, J.А.Манкевича, В.Д.Домашнева, Г.А.Нивинскаго, А.И.Покровскаго, Г.С.Верценскаго, В.А.Горскаго, J.В.Лицинскаго, В.Л.Зембржускаго, В.Э.Графа, В.Г.Смоленскаго, К.А.Лубковскаго, К.А.Лиговскаго.
Теперь хочу рассказать о том самом человеке, кому были подарены часы.
Николай Петрович Ераков родился в 1854 г. в Нижегородской губернии в имении своего отца Петра Николаевича. В связи с военной службой отца, семья жила в разных городах. Николай закончил гимназию с золотой медалью в Нижнем Новгороде в 1870 г., а в дальнейшем окончил юридический факультет Петербургского университета. Затем Николай Петрович начал служебную деятельность в городе Люблине в должности следователя, где перед отъездом в Варшаву ему и были подарены те самые «столовые» часы его сослуживцами и друзьями, подписавшимися как почитатели. Проработав до 1897 г. в Варшаве в должности прокурора, а затем прокурора Варшавского окружного суда, Ераков переехал в Красноярск, где ему была предоставлена должность председателя окружного суда.
Там ему был подарен перед поездкой в Иркутск хрустальный гранёный сервиз в серебряной оправе работы К. Фаберже из пяти предметов с надписью: «Дорогому Николаю Петровичу Еракову от сослуживцев по Красноярскому окружному суду 1897–1901 г.». Кстати, этот сервиз «дошёл» после конфискации до ИОХМ и находится в нём на экспозиции. После 1901 г. семья Ераковых стала проживать в Иркутске, где сам глава семьи занял пост старшего председателя Судебной Палаты, стал сенатором. С приходом советской власти в 1918 году на семью Ераковых обрушился ряд потрясений и несчастий. Ераков был схвачен и арестован. Его хотели сразу же расстрелять, но, благодаря заступничеству рабочих Черемховских копей и приисков Бодайбо, Ераков был освобождён. На этом коммунисты не успокоились и, окончательно захватив власть в 1920 г. в Иркутске, вновь арестовали Еракова, не предъявив никаких обвинений, но выпустили его, «вытряхнув» часть ценностей из его коллекции в благодарность, что не расстреляли. В 1923 г., когда советское правительство начало национализацию церковных ценностей, домов и имущества зажиточных горожан, семью Ераковых переселили из роскошного особняка в коммуналку на ул. Рабочей. Туда и перевезли оставшуюся часть коллекции, которая не давала покоя НКВД. Они сразу же арестовали Николая Петровича и заточили его в тюремные казематы, где уже находились ожидавшие своей участи замученные узники, не желающие отдавать своё кровное добро государству. Там находились и священники, попрятавшие в иркутских подземельях несметные церковные сокровища (их НКВД искало аж до 1933 года, пройдя 70% подземелий, так ничего и не найдя). Обвинение Еракову опять предъявлено не было, но принуждение отдать часть нажитого имущества изголодавшейся советской власти всё-таки сработало и, еле-еле откупившись, он был отпущен домой. Спустя два месяца его вновь вызвали в НКВД и, не найдя серьёзных причин для ареста, снова отпустили, но до дома он так и не дошёл. Предполагаю, что энкэвэдэшники, желая отомстить Еракову за службу ненавистному для них царскому режиму, послали вслед за ним убийц, которые и настигли его при подходе к дому и убили прямо на улице. При убитом нашли золотые часы и деньги, что и подтверждает вывод об убийстве по заказу, а не с целью грабежа.
Кровавые расправы коммунистов настигли и других членов семьи. Дочь Наталья получила в 1937 г. 7 лет лагерей как жена «врага народа», умерла в Иркутске. Сын Юрий в 1922 г. был народным судьёй в Иркутске и в 1924 г. арестован и приговорён к расстрелу. В 1925 г. он был освобождён, а в 1931 г. был снова арестован и осужден на 10 лет лагерей как сотрудничавший с американцами. Сын Сергей, эмигрировавший в Китай, вернулся в 1947 году в СССР и был тут же осужден как американский шпион к 25 годам лагерей. Лишь в 1956 г. его освободили и реабилитировали. Дочь Софья была репрессирована как жена «польского шпиона» Е.В. Даукшо, которого расстреляли в 1937 г., конфисковав всю оставшуюся коллекцию Еракова, принадлежавшую по закону не ему, а его жене по наследству. В инвентарную книгу ИОХМ, где было записано конфискованное у Даукшо имущество, была вписана не фамилия Еракова, а якобы хранителя коллекции Даукшо, но без инициалов, вероятно, чтобы «не найти концов». Хочется отметить и какое-то роковое стечение обстоятельств, заключающееся в том, что Даукшо Е.В. родился в Томске 30.01.1886г., закончил Томскую гимназию и стал врачом. Получается, что часы «ушли» из города, где он погиб, и «пришли» в город, где он родился. На этом городе и остановился «этапный» ход многострадальных часов, принадлежащих многострадальной наикультурнейшей семье, уничтоженной кровавой советской властью. Многих сейчас нет в живых, но остались их потомки в Иркутске, Москве, Санкт-Петербурге и других городах. Эти часы являются украденной сотрудниками НКВД реликвией и должны по закону быть возвращены кому-либо из родственников. Безусловно, работники ТОКМ и не подозревали о том, что купили у Курдюкова краденую вещь, а тот в свою очередь этого тоже не знал. Теперь тайное стало явным.
В заключение хочу уведомить читателей, что работы по возврату как часов, так и других 413 экспонатов легендарного Н.П. Еракова не будут остановлены. А пока я нашёл лишь праправнука Антона Осиповича Минкевича, чья подпись стоит на часах.
Обстоятельства дела были таковы, что ещё в прошлом году ко мне обращался один из моих знакомых, Минкевич Сергей Евгеньевич, с просьбой помочь отыскать своих родственников в Польше. Он знал из газетных публикаций, что я отыскал своих родных в Польше и в 2004 г. побывал у них в гостях, возложил цветы на могилу прапрадеда Красовского Ивана Яковлевича, прапрабабушки Агафьи и брата моего деда Гавриила. Я позвонил отцу Сергея Евгению Михайловичу, рассказал о надписи на часах с фамилией Минкевич А.О. и спросил, были ли у него родные в Польше, в городе Люблине в конце XIX века. Он сказал, что были и, просмотрев свои домашние архивы, позвонил мне на следующий же день. Долго ждать не пришлось? и Евгений Михайлович сообщил мне, что его прапрадед Антон Осипович Минкевич действительно проживал в Люблине, работал там следователем? и отсюда можно смело сделать вывод, что он был коллегой Н.П. Еракова по работе. Вся родословная Минкевичей и пошла с Польши, с города Люблина. У А.О. Минкевича было три сына: Борислав, Иван и Франс. Они были участниками январского Польского восстания 1863 года и после его подавления сосланы в Иркутскую губернию на поселение в село Вершина. Иван Минкевич упоминается в иркутских летописях Н.С. Романова на стр. 230 и 248. Он был купцом и участвовал в качестве присяжного попечителя по делу о несостоятельности торгового дома «Братья Бутины», которое проходило слушанием в Иркутском окружном суде 14 марта 1891 г. Тогда распоряжением суда М.Д. Бутин был взят под стражу, а на всё движимое имущество фамилии Бутиных был наложен арест. Франс умер на охоте близ села Вершина от разрыва сердца. Он стрелял в косача, а попал в подставленное его друзьями-шутниками чучело. Эта шутка была воспринята им как надсмешка и в порыве бурного негодования он разбил о дерево своё бельгийское ружьё и тут же упал замертво. Его сын Люциан в 1937 г. был арестован НКВД и сослан на Колыму, где и сгинул. Сын Люциана Михаил воевал в годы Великой Отечественной в 1-й Польской дивизии им. Костюшко под командованием Берлинга, был ранен в 1943-м и награждён крестом Грюнвальда.
Думаю, на одной этой фамилии моё расследование не ограничится.
Григорий Красовский, Иркутск
Источник: ВКонтакте
