Стакан народного терпения.
На сайте «Грани.ру » в опусе о только что приказавшем долго жить Гайдаре журналист Илья Мильштейн осторожно написал: «Говорят, в последние годы Егор Тимурович сильно пил»
Ну, зачем же лицемерить?! Да, сильно. И не только в «последние»!
Если оба деда были клинические алкоголики, а папу – «адмирала» никто никогда не видел трезвым в рабочее время (и это в редакции всемогущего «органа ЦК КПСС» газеты «Правда»!) – о какой «наследственности» можно говорить?!
В 1992 году на брифинге в Белом Доме на Пресне я попросил Сергея Филатова, в ту пору заместителя председателя Верховного Совета РФ, подтвердить или опровергнуть информацию с улицы «Правды» о регулярных запоях «великого реформатора».
– Не знаю, не знаю!.. – задергался Филатов. – Во всяком случае, сейчас Егор этим не страдает!
-Спасибо, утешили!
Сегодня, как и много лет назад ни один нормальный человек в России неспособен на трезвую голову думать о происходящем в стране.
В 1807 году император Александр I, «человек неожиданных знаний», даровал купечеству империи отдельным указом право на «Болезнь души».
На запой.
Без отмены «душевнобольным» Гайдаром государственной монополии на производство и продажу спиртного у нынешнего политического режима не было бы «социальной базы».
В России вопрос государственной монополии при всех царях был ключевым вопросом власти, начиная с «царевых кабаков, введенных в 1533 году Иваном Грозным.
Только в 1819 году «победитель Наполеона» не без труда вернул России государственную винную монополию, в очередной раз отмененную после убийства его батюшки Павла Первого. Тот посмел отнять у дворян исключительное право производить водку, дарованное «социальной базе» бабулей, Екатериной 2-й, оставившей потомкам бешеный внешний долг, с которым расплатился только Николай 2-й.
К концу царствования Александра вороватые чиновники благополучно опошлили очередное благое пожелание монарха, ухитрившись обанкротить и подготовить спиртозаводы к приватизации.
В своих эмигрантских мемуарах министр финансов в правительстве Петра Столыпина, (а с сентября 1911 по январь 1914 года премьер), граф Владимир Коковцев, при котором отмечен самый высокий в истории империи темп роста доходов в казну, отмечал – это заслуга винной монополии и тарифных поступлений от казенных железных дорог.
А помимо прямых поступлений от «казенных заведений» были еще и косвенные. Известная фирма « Водка Смирновъ» « за «откуп» (казенную лицензию на продажу «распивочно и навынос») вносила в казну государства по 10 миллионов золотых рублей (для сравнения, все расходы на сухопутную армию составляли 50 миллионов!)
В 1914 г. продажа спиртных напитков в империи была приостановлена «впредь до окончания военного времени».
В 1918 г. Правительство РСФСР национализировало «винокурение и спиртоочищение».
В 1919 г. была запрещена продажа спирта, крепких напитков и не относящихся к ним спиртсодержащих веществ. В 1925 г. государство приступило к производству спирта и водки при полной монополизации их оборота.
Правовой запрет на производство «самогона» обеспечил максимальную государственную прибыль.
7 июня 1992 года Ельцин по подсказке Гайдара подарил государственные доходы «теневикам», отменив государственную монополию на водку. И сегодня это производство даёт менее 3 процентов доходной части бюджета. Судя по тому, что меньше пить в России не стали, на остальные деньги гуляет кто-то другой.
И репутация русской водки во всем мире резко упала!
Конкурсов красоты на звание «Мисс «Московская» (как «при Советах»!) нигде в мире более не проводят.
Михаил Зурабов, будучи министром здравоохранения и соцразвития оценил массовые отравления водкой как провокацию против власти: “Людей хотят убедить, что правительство не может решить проблемы”. Главными подозреваемыми он назвал пять компаний из Северной Осетии.
Вскоре Зурабов перестал быть министром. А «проблема» за прошедшее время лишь обострилась.
Депутаты только что подняли минимальную цену за бутылку.
Хотя не то что депутату, а и ежу понятно: человек, покупавший бутылку за 35 рублей, не станет покупать её за 90 рублей только потому, что она «государственная».
Что раньше, что теперь, народ пил и пьёт вопреки всему. Едва власть перекрывает поток дешёвого вина и водки, люди переходят на самогон, одеколон и стеклоочиститель…
Уже в 1992 г. большая часть спиртовых заводов отказалась от использования картофеля, четверть которого шла на переработку в спирт и демонтировала линии по его переработке.
Из его крахмала получается высокий выход спирта, но себестоимость спирта, произведенного из картофеля, намного выше, чем произведенного из зерна. Сырье слишком дорогое, а на 1000 декалитров спирта требуется сто тонн картофеля. В то время как зерна на тот же объем жидкости требуется не более 30 тонн.
Государство компенсировало спиртовым заводам неоправданные затраты при приобретении картофеля у сельскохозяйственных предприятий, причем компенсация доходила до 60 процентов стоимости сырья.
Научно-исследовательские институты СССР пробовали создать более-менее экономичные технологии получения спирта из оленьего и исландского мха, морских и пресноводных водорослей, желудей и конских каштанов, папоротника, березового и кленового соков.
Пробовали работать с ячменем, овсом, гречихой, просом, рисом, цикорием топинамбуром, бататом, кормовым арбузом, яблоками.
Качественного спирта ни разу не получили, а оборудование неизменно гробили. Например, при переработке яблок на спирт за один сезон полностью выходили из строя бродильные чаны из углеродистой стали, брагоректификационные аппараты и трубопроводы
Все эксперименты с некондиционным зерном тоже кончились плачевно.
И сегодня нормальные профессионалы предпочитают не экономить на сырье для спирта. Ибо, каков спирт – такая и водка!
Спирт, произведенный из мелассы (отхода свеклосахарного производства) практически весь идет на производство парфюмерии.
Сейчас около 60 процентов спирта готовится на госпредприятиях. И большая часть из них убыточна. Рентабельность “Росспиртпрома” колеблется в пределах 3-5 процентов.
Тем не менее, государству, если оно думает о самосохранении, никуда не деться от монополии на производство и продажу спиртного.
Летом 1966 года в подмосковном селе Городок (ныне – Радонеж!) выстроили на склоне холма рядом с церковью деревянную имитацию дальневосточной деревни и начались съемки фильма «Пароль не нужен» о похождениях молодого Штирлица-Исаева. Когда актеры вышли из автобуса – директор картины построил их в шеренгу и, помахивая массивной тростью, прошелся вдоль строя, сурово вглядываясь в лица, как полководец перед решающим боем: «Чтоб у меня ни красного, ни белого! Разойтись!»
Два актера средних лет подскочили ко мне:
– Парень, тут самогоночкой никто не балуется?!
-Постучись вон в ту и в ту калитку…Может, что и обломится!
К середине дня молодой Николай Губенко, игравший полководца Гражданской войны Василия Блюхера, на белой кобыле очумело носился взад-вперед по единственной улице деревни, пугая кур. А в сумерках между избами начались задушевные переговоры:
–Маньк, а Маньк! Там у тебя где-то одеколон был…так ты дай!
-А тебе на что?!
-Да тут артисты пришли!
На следующее лето уже снятые эпизоды фильма пришлось переснимать с минимальным участием «профессионалов». Хоть господа актеры и весьма тренированные выпивохи, а отпечатанный позитив кинопленки беспощадно выявил – на съемочной площадке все были вдрызг пьяны.
Ужасно жаль, что неповторимые годы нашей жизни, загубленные вечно пьяными «реформаторами», уже не «переснять», как эпизоды не получившегося фильма.
Руководитель Пресс-службы СОБОРА РУССКОГО НАРОДА
Михаил КАЗАКОВ