Будни национальной экономики.

Приватизация 1990-х годов – незаживающая рана российского общества. Первая волна тогдашней приватизации проходила под флагом аукционов предприятий торговли и бытового обслуживания (так называемая «малая приватизация»). Вторая – под флагом акционирования государственных предприятий («ваучерная приватизация»). Третья волна – под флагом залоговых аукционов. Приватизацией дирижировали Е. Гайдар, А. Чубайс и В. Черномырдин. Все три волны уложились в отрезок времени 1992–1996 гг. Народ был ограблен стремительно, согласно рецептам «шоковой терапии» Милтона Фридмана.

И это было не просто ограбление. Это была контрреволюция, которая привела к замене социализма на капитализм. Эта контрреволюция привела к появлению крупной компрадорской буржуазии, которую у нас принято называть олигархами. Заработал постоянно действующий механизм эксплуатации природных ресурсов, а также населения России. Последнее было превращено в наемных работников, точнее рабов. И главным бенефициаром этих «преобразований» стал даже не российский олигархат, а Запад, который расставил своих представителей в лице российских олигархов на ключевые позиции в экономике России. Россия была втянута в сети неоколониализма.

Пик приватизации пришелся на 1993 год («ваучерная приватизация»), когда в частные руки перешло 42.924 государственных предприятия. Их продажа принесла в государственную казну 450 млрд тогдашних обесценившихся рублей, или, по существовавшему в те годы курсу рубля, около 90 млн долларов. Самое настоящее ограбление века. Подобно тому, как большевики в 1918 году провели стремительную национализацию частных предприятий, точно так же необольшевики в лице Е. Гайдара, А. Чубайса и прочих «революционеров» провели ограбление государства, а фактически всего народа.

Приватизация продолжалась и во второй половине 90-х годов, и в нулевые годы, но не такими революционными темпами.

В 2004 году Счетная палата РФ подготовила доклад «Анализ процессов приватизации государственной собственности в Российской Федерации за период 1993–2003 годы (экспертно-аналитическое мероприятие)». Он, к сожалению, не стал достоянием широкой общественности. В нем много интересных фактов и деталей. В частности, отмечается, что к 2003 году произошла смена 80 процентов первоначальных бенефициаров приватизации. Хорошо спланированная операция по заметанию следов, затрудняющая возможность пересмотра приватизации.

С 1992 по 2006 г. в России было приватизировано 119 951 государственное и муниципальное предприятие, за которые в бюджет поступило 505,9 млрд рублей. В расчете по усредненному курсу 30 рублей за 1 доллар США получается менее 17 млрд долларов. («Безопасность Европы». Институт Европы РАН. М.: «Весь мир», 2011. С. 434). Согласно другой оценке, в период 1992–2002 гг. в государственный бюджет РФ поступило от приватизации государственного имущества в общей сложности 7,2 млрд долларов. В это же время проходила приватизации в Венгрии, и эта небольшая европейская страна получила за тот же период 15 млрд долл. А Бразилия от приватизации за то же десятилетие выручила 67 млрд долл. (Андреев С.Ю. Набат звучит все громче. СПб., 2004. С. 66). Столь масштабное ограбление является преступлением, не имеющим срока давности.

О приватизации и ее последствиях не было принято говорить во властных структурах России. Российские чиновники вместе с российскими олигархами стремились вписаться в западный мир. Казалось бы, ситуация радикально изменилась после 24 февраля прошлого года, когда на Украине стартовала специальная военная операция, а коллективный Запад фактически начал необъявленную войну против России.

Но только что прошедший Петербургский международный экономический форум (ПМЭФ) показал, что в сознании российских чиновников и олигархов мало что поменялось. Невольно вспоминаются слова известного спекулянта Джорджа Сороса, которые он произнес в 2000 году по поводу странного поведения игроков на известной американской фондовой бирже NASDAQ. Вместо того, чтобы выходить из игры, они делали ставки на рост акций. «Музыка уже не играет, а они продолжают танцевать», – сказал тогда Сорос. То же самое можно сказать и про подавляющее большинство участников ПМЭФ-2023. Вместо того, чтобы говорить о переводе экономики на рельсы мобилизации, они призывали сохранять нетронутыми основные принципы экономического либерализма. В частности, не допускать усиления роли государства, во всем полагаться на «невидимую руку» рынка. Вместо того, чтобы требовать пересмотра результатов грабительской приватизации 1990-х годов и добиваться национализации стратегически значимых предприятий (особенно относящихся к оборонно-промышленному комплексу), они хором стали призывать к новой приватизации. Я об этих призывах Эльвиры Набиуллиной, Максима Орешкина, Максима Решетникова, Антона Силуанова, Андрея Костина говорить специально не буду, об этом я написал в статье «ПМЭФ-2023, или Пыль в глаза».

Сейчас я хочу остановиться подробнее на аргументе сторонников новой приватизации: мол, государства в российской экономике слишком много. Давайте разбираться.

Приватизаторами используется выражение «доля государства в экономике», и тут же называется величина этой доли. Почти всегда превышающая половину, причем постоянно растущую. Чаще всего оперируют оценками Федеральной антимонопольной службы (ФАС), согласно которым до кризиса 1998 года доля государства в создании ВВП равнялась примерно 25%. С 2005 по 2015 год вклад государства и госкомпаний в ВВП вырос с 35% до 70%. Чиновники ФАС делали заявления, что, мол, и после 2015 года государственный сектор продолжал укрепляться. Хотя конкретных цифр не называли. По мнению тогдашнего главы ФАС Игоря Артемьева (руководил ведомством до конца 2020 года), увеличение количества предприятий с госучастием в капитале обусловлено санкционным давлением на Россию. «Чем больше санкций действует, тем активнее происходит огосударствление», – заявил он в интервью газете «Коммерсантъ» в сентябре 2018 года.

В 2014 году МВФ оценил долю госсектора в российской экономике на уровне 70%, что примерно соответствовало оценке ФАС. Однако в 2016 году МВФ пересмотрел методику оценки, понизив долю государства более чем вдвое – до 33%.

Удивительно, что ФАС, которая оценивает долю государства более чем в 70%, при этом на госкорпорации, которые действительно следует отнести к госсектору, отводит всего 7–10% ВВП. Что же собой представляют остальные как минимум 60% доли государства в ВВП?

Во-первых, это акционерные общества с участием государства. Но это компании, которые преследуют цель получения прибыли. Это не просто государство, а госкапитализм. И значительная часть прибыли таких акционерных обществ поступает в виде дивидендов в частные карманы.

Во-вторых, многие так называемые «государственные» компании функционируют в отраслях, не относящихся к реальному сектору экономики. По той методологии, которая была навязана Российской Федерации более 30 лет назад, они вроде бы создают валовой внутренний продукт (ВВП), но на самом деле они продуцируют лишь «пену», которая учитывается как полноценный продукт. Вот, например, говорят, что Сбербанк и еще ряд банков следует отнести к государственным кредитным организациям. Доля финансово-банковского сектора в создании ВВП РФ оценивается Росстатом примерно в 6 процентов. Значит, уже получается, что банки с участием государства создают более 4% ВВП.

В-третьих, в оценках ФАС и им подобных всегда в расчет берется доля в создании ВВП такого специфического сектора, как «государственное управление». На него приходится свыше 15% создаваемого ВВП. Трудно поверить, но вклад сектора «государственное управление» в создание ВВП в России превышает вклад добывающей промышленности (около 14%) и вклад обрабатывающей промышленности (также примерно 14%). Получается, что чиновники разных министерств и ведомств – также государственный сектор экономики. И их складывают с госкорпорациями, Роснефтью и Газпромом и прочими государственными компаниями, работающими в реальном секторе экономики. Это все равно, что складывать яблоки с арбузами и сливами. Занимательная арифметика!

В своих рассуждениях о доле госсектора в экономике мы можем танцевать от обратного. А именно от того, какой эта доля стала в результате приватизации 90-х годов. В 1994 году в частные руки перешло 95% предприятий химической и нефтехимической промышленности. В черной металлургии уже в 1994 г. на приватизированных предприятиях производилось 99% продукции. Таким образом, в указанных отраслях доля государства после чубайсовской приватизации составила максимум несколько процентов. Как же эти несколько процентов за неполные три десятилетия превратились в десятки процентов, в долю, превышающую половину? Вы что-нибудь слышали о масштабных национализациях в нынешнем столетии? Я лично не слышал. Даже не знаю единичных случаев. В нашем законодательстве, как это ни странно, нет даже понятия «национализация». «Приватизация» – сплошь и рядом. А «национализации» нет.

Странно, но почему-то чиновники и обслуживающие их эксперты не пользуются более понятными и точными показателями позиций частного капитала и государства в экономике. Важным таким показателем является доля в уставном капитале предприятий (компаний).

По данным Росстата, на конец 2021 года доля государства (суммарная доля федеральных органов власти, органов власти субъектов РФ и муниципалитетов) в общем объеме уставных капиталов всех организаций (юридических лиц), действующих в экономике, равнялась 23%. Это и есть ключевой показатель, с помощью которого можно и нужно оценивать долю государства в экономике. Но 23%, образно выражаясь, это «средняя температура по госпиталю». В ключевых секторах российской экономики этот показатель намного ниже. В добывающей промышленности он равнялся (2021 год) всего 0,50%, в обрабатывающей промышленности – 4,20%.

Можно еще воспользоваться таким показателем, как доля государства в активах сектора (отрасли). Причем не всех активов (которые могут включать в себя финансовые активы, интеллектуальную собственность и т.п.), а лишь реальные активы в виде природных ресурсов и основных фондов. Ведь приватизаторам, в первую очередь, нужны эти, «твердые» активы. Обратимся к Росстату. По его данным, в 2000 году частному капиталу принадлежало 75% основных фондов, а государству лишь 25%. Последние данные на 2021 год. Первый показатель вырос до 85%, а второй снизился до 15% (Российский статистический ежегодник. 2022. С. 310). Где же здесь усиление позиций государства в экономике? Наоборот, мы видим, что государство передает остатки своей собственности частному капиталу.

А то, что формально еще принадлежит государству, де-факто в значительной степени уже приватизировано. Те же госкорпорации работают не только и не столько на государство, сколько на частный карман топ-менеджеров этих корпораций, а нередко также на частные карманы чиновников и олигархов, прямо или косвенно связанных с госкорпорациями. Такие корпорации нужно подвергнуть подлинной национализации, заставить их работать на интересы Российской Федерации и ее народа.

Прозвучавшие на ПМЭФ призывы к приватизации ослабляют и без того слабое государство и подрывают национальную безопасность России.

 P.S. Одним из дополнительных (но очень важных) показателей, характеризующих позиции государства в экономике, о котором я не сказал, является величина его бюджета. В первую очередь, относительный его уровень (по отношению к ВВП). Доля формирующих бюджет налогов в ВВП России в 2021 году составила 11,4%. По этому показателю Россия отстает от многих стран мира. Вот значения этого показателя у ведущих стран Запада (%): США – 24,3; Германия – 38,2; Франция – 46,1; Италия – 42,1; Канада – 33,0; Япония – 31,4. Такое отставание России также подрывает национальную безопасность нашего государства.

Валентин Катасонов

Источник: Советская Россия