Национальная идея: вчера, сегодня, завтра.

Бог пожелал создать красоту и для этого создал материю.

Н.Я. Данилевский

Двести лет назад 4 декабря (по старому стилю) 1822 года в Орловской губернии родился Николай Яковлевич Данилевский. Кто он? Генерал? Да. Учёный? Биолог? Да. Но прежде всего он автор книги “Россия и Европа”. Эта книга — основа основ всей русской философии. Не прочитать её, будучи русским, невозможно. Но читали ли мы её? Нет. Почему? По самым простым причинам. Первый раз она вышла в 1871 году и не стала событием в интеллектуальной жизни России. Она была издана в количестве 1200 экземпляров. В стране проживало 80 млн человек. Продавали эту книгу 15 лет по 80 экземпляров в год. Можно считать, что в тот момент эта книга, к сожалению, не оказала никакого влияния на формирование русского сознания. После 1895 года книга Данилевского “Россия и Европа” в России вообще не издавалась почти 100 лет. Вновь она вышла в свет только в 1991 году. О чём эта книга?

О том, что составляет идейный каркас нашего сознания: о славянстве, о Москве и Третьем Риме, о почве, о русских, о Византии, о православии, о крестьянстве. Сам Данилевский формулировал смысл России в трёх словах: православие, славянство, крестьянство. Данилевский — человек странный. Он, конечно, был дворянином. Но взгляды у него были разночинные. Между его социальным статусом и его мировоззрением образовалась трещина. В нём произошёл какой-то надлом. И он склонился к левым, хотя всегда был правым. Данилевского надломил Санкт-Петербургский университет, давление языковых истин, то есть истин, контролируемых интеллигенцией.

Гарнизонная жизнь

Данилевский вырос в семье кадрового военного, а все военные — это кочевники. Это жизнь в гарнизонах, корпоративная мораль и узкий круг общения. Конечно, позднее его отец станет генералом, остепенится, осядет, но вначале были частые переезды из гарнизона в гарнизон и частные пансионы. А это значит, что у Данилевского было не блестящее образование. Он — скромный мальчик, ему 15 лет, и его пристраивают в Царскосельский лицей, дабы он пообтесался и приобрёл лоск. Но дело уже было сделано, он определился вне зависимости от мира условностей. В лицее Данилевский изучал мифологию и языки, но ему хотелось иметь дело с чем-то конкретным, осязаемым. Например, он хотел резать лягушек и изучать их нервную систему. Его учили танцевать, кланяться, поддерживать разговор, а он был глух к этим урокам. Обладая феноменальной памятью, Данилевский выучил все основные европейские языки, но не запомнил наизусть ни одного стихотворения. В нём хранилось что-то провинциальное, косноязычное. Желание избавиться от этой косноязычной дословности и привело его в университет. А университет — это слово, интеллигенция.

Университет

В 1843 году Данилевский стал вольным слушателем на естественном факультете Санкт-Петербургского университета. Чтение биологической литературы доставляло ему эстетическое наслаждение. Такое же наслаждение он почему-то получал и при чтении текстов Фурье, насыщенных различными числовыми соотношениями. Его жизнь двоилась. С одной стороны, его звали к себе и подавали знаки Библия и православие, а с другой — Фурье и биология. Фурье с биологией в какой-то момент оказались более заманчивыми, и Данилевский стал ходить в кружок к М.В. Петрашевскому.

Петрашевский

В своё время Самарин с Аксаковым ходили к Станкевичу, чтобы изучать язык либеральной идеологии. Там они встретили Хомякова, и он их спас, отговорил от этих посещений. И они занялись изучением устройства русского ума. Данилевского спасать было некому, и он пошёл к Петрашевскому, а там его уже поджидал Белинский с языковыми истинами интеллигента. Петрашевский, как и всякий диссидент, двулик. В душе он республиканец, а внешне — монархист. Фактически он карьерист, как сотрудник МИД состоит на службе у царя. Что это за служба? Например, приедет какой-нибудь иностранец в Россию, привезёт с собой библиотеку, а Петрашевский как переводчик МИД её, эту библиотеку, описывает. Работа у него была такая. Если ему встречались запрещённые книги, то он их заменял разрешёнными, а запрещённые уносил с собой, то есть крал. А чтобы книги было удобно выносить, он переодевался женщиной. Так и составлялась его библиотека, с которой познакомился и Данилевский. Был ли Петрашевский гомосексуалистом или не был, это сегодня не так уж важно. Он был демократом.

Днём Данилевский писал диссертацию по флоре Орловской губернии, а вечером шёл к Петрашевскому слушать либеральные речи. И так продолжалось до тех пор, пока его не арестовали. Правда, через четыре месяца освободили, отправив в ссылку. Ничего криминального следователи в его действиях не нашли. На том и закончился его роман с левыми, и он вновь вернулся к себе, к православию.

Семья

Данилевский — “сын бойкого и типичного гусара”, по словам П.П. Семёнова-Тян-Шанского, — гусаром не был. Человек он был застенчивый. Женского общества старательно избегал, потому как очень боялся попасть впросак. В Вологде, в ссылке, понравилась ему одна вдова. И хотя она была на семь лет его старше, тем не менее была красавицей и умницей, и он женился на ней. Они жили счастливо, но недолго. Через год она заболела и умерла. И Данилевский ещё девять лет прожил один как бобыль. Был на Волге и на Каспии, изучал миграцию лососевых рыб. Затем отправился в экспедицию на север, на Белое море, и здесь изучал рыболовство. Данилевскому было уже почти 40 лет, когда ему понравилась молоденькая девушка, дочь друга. Много раз он пытался объясниться с ней и не мог, стыдно было. Тогда позвал он на помощь П.П. Семёнова, поехали они вместе, приехали в усадьбу. Живут, день идёт за днем. А Данилевский никак не решится открыть своё чувство. Семёнову всё это надоело, время шло, а подготовка к экспедиции ещё не начиналась, и он пригрозил Данилевскому, сказав, что мол он, Семёнов, ждать не будет и в экспедицию поедет один, без него. А Данилевский не мог пропустить экспедицию. Это была сама его жизнь. Ему ничего не оставалось, как объясниться в любви. Вскоре эта девушка вышла за него замуж и родила ему пятерых детей. А Данилевский сел писать “Россию и Европу”.

Работа

Данилевский — это не Самарин и не Аксаков. У них всё-таки было состояние. А у Данилевского его не было, и поэтому деньги ему нужно было зарабатывать. Он их и зарабатывал своим литературным трудом. Крепостной слуга или жена напоминали ему о том, что деньги кончаются. Данилевский садился, писал научную статью и отсылал её в “Отечественные записки”. Чем больше напишешь, тем больше заплатят. Поэтому все его статьи страдали многословием и повторами. Хотя сам процесс сочинения Данилевскому давался нелегко. Текст сочинять — это для него то же, что по канату пройти. Никакого литературного таланта у него не было. Данилевский не писатель.

Побеждённые победители

В 1864 году Данилевский купил во Мшатке на Южном берегу Крыма имение с огромным садом и разрушенным барским домом, сожжённым французами во время Крымской войны. У него в имении были И.С. Аксаков, Л.Н. Толстой, Н.Н. Страхов. В 1877 году началась новая война России с Турцией. В 1878 году был подписан мирный договор в Сан-Стефано, Россия выиграла войну. Болгария, Сербия, Румыния, Черногория получили независимость. Но Западу, то есть Европе, это не понравилось, они подняли шумную кампанию в защиту Турции, собрали в Берлине конгресс, на котором изменили мирный договор в пользу Турции. Россия согласилась с этими изменениями. Данилевский был возмущён. Мы победили, надо бы радоваться, но радости никакой не было. Турки зверствовали, убивали мирных жителей, детей сажали на кол, Европа этого не замечала. На стороне Турции была “жидовствующая, банкирствующая, биржевая, спекулирующая Европа… На её стороне Европа католическая со святым отцом во главе… Но на стороне же Турции… Европа демократическая, революционная и социалистическая…”. Но это полбеды, Данилевского беспокоило другое. Возникли сомнения в самом смысле существования России, её исторического бытия у русских людей. Носителем этих сомнений стала интеллигенция. “С такими сомнениями в сердце исторически жить невозможно”, — писал Данилевский. Судьба России была предрешена. Данилевский работает, но как-то тускло, уныло, без куража: борьба с филлоксерой, критика Дарвина, управление Никитским ботаническим садом (он директор) — это, конечно, хорошо, но сердце это уже не греет. В последние годы Данилевского мучила аритмия. В 1885 году в Тифлисе он скоропостижно умер.

Позитивизм

Данилевский — естествоиспытатель в философии. Он учёный. Позитивист, как и Эйнштейн. Оба они выкидывали ненаблюдаемые сущности из языка науки. Эйнштейн в физике. Данилевский в историософии. Эйнштейн — эфир. Данилевский — единую цивилизацию и общечеловеческие ценности. Эйнштейну дали Нобелевскую премию. Данилевскому ничего не дали. Его предали забвению. И он жил в нищете и безвестности. Эйнштейн — сионист. Им гордились. Данилевский — позитивист, его обвиняли в национализме.

Что сделал Данилевский?

Книга Данилевского “Россия и Европа” появилась вдруг, неожиданно. Её никто не ждал. Она была как гром среди ясного неба. Что Данилевский сказал такого, что взорвало все возможные представления о мире и месте России в нём? Он сказал, что “Россия к Европе не принадлежит”. Если бы она принадлежала к Европе, то тогда Европа стала бы мыслить себя от Лиссабона до Владивостока. Но это нелепо в силу географии. Скорее наоборот, Россия продвинула бы себя до Лиссабона. Пытаясь примкнуть к Европе политически, мы приносим ради этого в жертву наши интересы. У России есть свои интересы. Они не совпадают с европейскими.

Почему они не совпадают? Потому что у нас разные историко-культурные типы. Европа принадлежит к латинству. Россия — к Византии. Мы православные. Они католики. Нас сопоставлять нельзя. У нас основания разные. Они пожертвовали своей верой, чтобы выбрать в качестве горизонта знание. Россия выбрала веру. Русские простодушны и наивны. И Данилевский рассказывает, как Византия во время осады магометанами Константинополя обратилась к братьям по вере, к католикам, за помощью. Братья согласились помочь, но при одном условии, а именно: Византия должна была отказаться от своей веры и согласиться принять их веру. Византия решила умереть политически, но сохранить свою веру.

Русские очень плохие политики. Мы любим культуру Европы. А Европа видит в России анти-Европу. Она ненавидит нас политически. Чтобы стать хорошими политиками, нужно перестать смешивать политику и культуру. Что следует из смешения? То, что мы, говорит Данилевский, чужие интересы почти всегда ставим выше своих.

В статье “Горе победителям!” он напишет: “…из всех союзов, которые Россия… заключала с разными государствами, извлекали для себя пользу только наши союзники, достижению же наших целей эти союзы никогда не содействовали, а, напротив того, были лишь путами, связывавшими свободу наших действий”. Больше того, наши союзники всегда держали сторону врагов. Русское государство вместо быстрого и решительного образа действий показывало систему постепенных уступок. Оно безо всяких видимых причин начинало действовать медленно, нерешительно. Русское правительство верило своим союзникам и почти всегда было ими обмануто. Политически невозможно одновременно хотеть, “чтобы овцы были целы, а волки сыты”. Для того чтобы не быть обманутым, нужно знать свои интересы, и эти интересы должны быть всегда выше интересов Европы.

Европа маленькая, а европейских государств много. И они действуют, как одна стая. В чём состоит интерес России? В том, чтобы возглавить союз славянских государств и противопоставить его Европе. Столицей союза нужно, мечтал Данилевский, сделать Константинополь. Россия, не исполнившая исторической цели своего существования, “представит миру жалкий образец исторического недоросля в громадных размерах”. В чём состоит интерес России? В том, “чтобы получить границы, которые безопасны для нас, дают нам внутреннюю безопасность и полную свободу действия, то есть суверенитет”. Европа хороша своей философией, литературой, наукой. Но горизонт знания делает в ней возможными ложь и обман. Демагогия стала способом существования Европы. Слабость России в том, что она пытается, по византийской традиции, строить свои отношения с государствами в терминах морализирующего сознания. Это, говорит Данилевский, ошибка. Рационализм европейского сознания исключает искренность и непосредственность морального сознания. В отношениях между государствами есть одно правило: око за око, зуб за зуб.

Русское сознание

Данилевский взорвал все те мысли и представления, которые мы заимствовали на Западе. В этом взрыве родилось русское сознание. Интеллигенция была оглушена. Даже старые славянофилы были потрясены и не знали, что им делать. Они очень любили Европу, а им Данилевский говорит: будьте самодержавны, учитесь мыслить по-русски. Хорошо, но как?

Прежде всего, говорит Данилевский, выбросьте идею о том, что есть какое-то человечество вообще. Никто его не видел. Даже лошади вообще нет, ибо она всегда какой-то породы. После этого нужно отказаться от идеи о том, что русские являются частью какого-то абстрактного человечества. Мы не часть, и у нас нет никакого частного отношения к целому. Мы и есть само это целое в отношении к самим себе. У нас есть государство. Мы исторический народ. У нас ни перед кем нет никаких обязательств. Мы свободны. У нас есть наши русские интересы. Чтобы их осознать, нам надо перестать говорить о какой-то общечеловеческой цивилизации. Её нет, не было и не будет. В этой цивилизации никто не жил и ничего нам о ней не рассказывал. Отсюда следует, что не существует никаких общечеловеческих ценностей. Есть ценности культурно-исторического типа, национальные ценности, ценности византийские, китайские или латинства. Общих нет. Если мы откажемся от идеи линейного прогресса, то мы поймём, что Восток — это деревня, крестьянин, а Запад — рабочий, город. Но никакого движения от крестьянина к рабочему нет. Переход от деревни к городу не является прогрессом. Протестантизм ничуть не прогрессивнее православия. Прогресс — это вообще не движение в каком-то направлении. Напротив, прогресс — это возможность исходить всё поле в разных направлениях. Никакого прогресса нет в движении с Востока на Запад. Мы ещё не испытали движение по направлению Север — Юг. Попытка искать что-то за пределами человеческого не имеет также никакого смысла. Человека нельзя преодолеть, ибо преодолеть можно то, что возникает по каким-то законам. Человек вообще существует в мире, но не по законам мира. Никакого всеединства не существует. Если бы оно было, то Христос примирился бы с Антихристом. Россия — не варварка, хотя мы ещё не расцвели, а Европа — не цивилизаторка, хотя в ней уже началась осень. Славянство имеет такой же смысл, как и европейство. В противном случае, говорит Данилевский, нужно будет признать, что Россия есть только “мыльный пузырь”. А русским ничего не останется, как превратиться в этнографический материал для достижения посторонних целей.

Самая гениальная мысль Данилевского звучит так: “Вообще-то нет такого события, которое могло бы разделить судьбу человечества на какие бы то ни было отделы, ибо до сих пор, собственно говоря, не было ни одного одновременного общечеловеческого события, да, вероятно, и не будет”. А почему не будет? Потому что никакого времени по ту сторону человека нет. По ту сторону есть то, что придумали физики. Время есть не качество вещей, а свойство сознательной жизни человека. Поэтому каждый культурный организм порождает своё время, и нет того, кто бы создал для всех людей одно время.

Заключение

И всё-таки был один человек, который понял, что́ из себя представляет книга Данилевского “Россия и Европа”, и стал уничтожать Данилевского. Этим человеком был Владимир Соловьёв, который написал Страхову следующее: “Нельзя истребить вшей, не пожертвовав полушубком, в который они забрались: и как за спину Данилевского прячутся гады и гадкое, то надо опрокинуть его авторитет и научную, даже моральную компетенцию”. Не В.С. Соловьёв, а Н.Я. Данилевский стал точкой интенсивности русского сознания.

Ю.Ф. Самарин возопил от ужаса мистериальных игр Бога в России и обратился к русской нации в “Письмах из Риги”. Но нация его не услышала. Ибо никакой русской нации не было. Его услышал Данилевский и написал “Россию и Европу”. Соловьёв дезавуировал написанное. Соловьёв стал философской заглушкой для русского сознания.

Данилевского услышали те, кто его хотел услышать.

Фёдор Гиренок

Источник: Завтра