К 200-летию Ивана Аксакова.
Двести лет назад, 8 октября (по новому стилю) 1823 года, в селе Надёжино (Куроедово) Белебеевского уезда Оренбургской (ныне Башкортостан) губернии, родился Иван Сергеевич Аксаков — вождь славянофильского движения в России, публицист, поэт, государственный служащий, основатель газеты “День” и других органов печати.
Училище правоведения
Получив домашнее образование, Аксаков задумался над тем, что он будет делать дальше. Обычно дворяне шли служить государству. Но Аксаков с детства чувствовал себя поэтом, художником, поэтому для него была проблема — служить или не служить, заняться творчеством или познавать Россию. В 1843 году Аксаков пишет мистерию “Жизнь чиновника”:
“Служить? Иль не служить? Да вот вопрос!
Как сильно он мою тревожит душу!
Не я ль мечтал для общей пользы жить?
Ужель теперь я свой обет нарушу?
Но службою достигну ль цели я?..
Мне грустно: ужели
Из сердца изгнать,
О чём с колыбели
Привык я мечтать?”
Аксаков решил пойти на службу и поступил в Училище правоведения. Нужно заметить, что тогда познавать Россию без дорог, без поездов, без машин, без развитой инфраструктуры было очень сложно, а в одиночку — просто невозможно. Можно ли найти выход в такой ситуации? Да, нужно ездить по казённой надобности, по служебным делам. Аксаков был командирован в Ярославль, в Калугу, в Молдавию, на Украину. В Ярославле он исследовал жизнь старообрядцев, а также изучал движение странников, бегунов, которые отказывались от всякого общения с властями, полагая, что власть — от Антихриста. У них, конечно, не было никаких документов, и они всячески избегали любых контактов с Аксаковым. Иван Сергеевич опубликовал исследование, в котором он рассказал об особенностях веры странников. Побывав на Украине, он написал исследование по украинским ярмаркам, их особенностям и колориту.
Ещё в юности, когда Аксаков только собирался поступить в Училище правоведения, он написал одной из своих сестёр: “Если бы я не боялся дать повод думать, что самохвальничаю, я бы сказал, как не люблю медленности, как противна она моей натуре! Мне совестно долго спать, мне страшно в итоге жизни отметить половину, проведённую во сне! Я не понимаю также людей, желающих, чтобы время незаметно пролетело… Нет, мне хотелось бы каждый день быть полезным членом общества“. Девять лет Аксаков был полезным членом общества (чиновником) — сначала в Министерстве юстиции, а после — в Министерстве внутренних дел. Во время службы в Министерстве юстиции он не подписал документы об освобождении молодого князя от наказания за уголовное преступление. Князь был наказан. Аксаков перешёл в другое министерство. Стремился ли он сделать карьеру? Вряд ли. Но вот, что его беспокоило, так это нерастраченная поэтическая сила. В мистерии “Жизнь чиновника” он исследовал сознание человека, осознающего “тщету служебных усилий”. В первой части мистерии демон службы говорит главному герою:
“Ты не из ярких исключений,
Ни слишком добр, ни слишком зол,
Не то, чтоб глуп, не то, чтоб гений!..
Так избери солидный быт,
Где был бы счастлив ты и сыт!”
Чин определяет твоё место в мире и перспективы. За чином следует новый чин. К солидному быту, конечно, прилагаются и ордена за заслуги. В заключительной части мистерии чиновник, уже дряхлый человек, раскаивается в поступлении на службу и приходит к выводу, что жизнь его прошла напрасно. Перед чиновниками всегда есть два пути — на одном они, говорит Аксаков, “смиренные пружины для государственной машины”, на другом — они все дни своей жизни приносят на алтарь отчизны. Аксаков избирает для себя второй путь. “Я решительно убеждаюсь, — писал Аксаков Оболенскому, — что на службе можно приносить только две пользы: 1) отрицательную, то есть не брать взятки, 2) частную, и то только тогда, когда позволишь себе нарушить закон”. Нарушить закон для чего? Для того, чтобы “подьяческими хитростями” достигать “человеческого результата там, где всё было так бесчеловечно в то время”.
Православная этика
Чем Аксаков прославился как чиновник? Он прославился как человек абсолютно честный. Когда началась Крымская война, Аксаков, конечно же, пошёл добровольцем и возглавил ополчение численностью в пятьсот человек. Где война, там и снабжение, там деньги. И, конечно, там воровство. Вместе со своим ополчением он был на Дунае. После прекращения боевых действий во всей русской армии нашёлся только один командир, который вернул в казну деньги, не потраченные на ополченцев. И это был Иван Аксаков. Когда в 1877 году началась война на Балканах, царь попросил Аксакова взять на себя все хлопоты по снабжению русских добровольцев, с тем чтобы они “не посрамили русского имени за границей”. Ополченцы были вооружены и обеспечены всем необходимым лучше солдат регулярной армии. Аксаков стал чиновником седьмого класса. Нужно заметить, что в XIX веке все доктора и профессора автоматически получали чин надворного советника, что давало право потомственного дворянства, а с середины XIX века — уже только личного.
За что же уволили надворного советника Аксакова со службы? За непозволительный тон в рапорте министру внутренних дел. Дело было в том, что Аксаков, поездив по России, стал писать поэму “Бродяги”. О чём эта поэма? Бродяга, по словам Даля, это человек, произвольно (без права и письменного вида) покинувший место осёдлости, жительства. По мнению Гоголя, человек-бродяга, “пройдя сквозь всё и ни в чём не найдя себе никакого удовлетворения, возвратится к матери земле”. Герой “Бродяги” вернулся в деревню и пришёл в суд. Графиня Е.П. Ростопчина поняла поэму иначе. В “Доме сумасшедших…” она написала так:
“Воспел бродягу,
Ко святым его причёл, —
Пусть даёт, мол, всякий тягу,
Воцарится произвол!”
Власть в России всегда боялась и боится соединения произвола и народа. Аксакова и славянофилов правительство не любило за их своеволие. Западники были не страшны именно потому, что они были далеко от народа, а славянофилы — близко.
Поэма “Бродяги” так и не была закончена Аксаковым, но она, видимо, повлияла на Некрасова, который позднее напишет поэму “Кому на Руси жить хорошо”. Министр внутренних дел сделал Аксакову замечание, что негоже человеку, обладающему доверием правительства, быть щелкопёром. В рапорте министру внутренних дел России Иван Аксаков написал: “Ваше сиятельство делает мне замечание, что литературные занятия мои как человека служащего едва ли могут не быть сопряжены с ущербом для службы. …Не только правом, но и обязанностью своею считаю объяснить Вашему сиятельству, …что никто никогда не мог и не может упрекнуть меня в лености или нерадивом исполнении своего долга, потому что к деятельному служению побуждаюсь я ответственностью — не перед начальством моим, а перед моей собственною совестью”. Аксаков подал в отставку. Суть православной этики составляют два понятия: совесть и честность перед Богом.
Славянофилы
Поскольку Аксаков был в России символом честности, его часто приглашали на разные должности, в том числе возглавлять банки и финансовые общества. После отставки Иван Аксаков открывает газету “Парус”. Правительство её закрывает. Он открывает “Русь”. Её тоже закрывают. Тогда он открывает “День”. Газета выходит, но с трудом. Взгляды его подозрительны для правительства. Почему правительство не любило славянофилов? Оно смотрело без опаски на Грановского, историка С. Соловьева, которые, конечно, хотели конституционной монархии, соблюдения прав человека, учреждения парламента. А чего же хотел Иван Аксаков, чего хотели славянофилы? Они хотели народной монархии. Монархия — для всех слоёв населения, а не только для дворян и чиновников. Они хотели вернуться к временам первых русских царей — Михаила и Алексея Михайловича Романовых. Они хотели защищать православие как скрепу русского государства. Тогда как западники полагали, что религия — личное дело каждого. Славянофилы хотели укрепления роли общины, земского собора и т. д.
В России образованные люди разделились на “западников” и “восточников”. Западнику Чаадаеву Европа виделась раем на земле. Хомяков — восточник. Для него Россия — это восток, лидер славянских народов Европы. Демократы Петербурга назвали восточников “славянофилами”. Вот, что писал западник Белинский о встрече с Иваном Аксаковым: “Славянофил, а так хорош, как будто никогда не был славянофилом”. Жена Аксакова, Анна Фёдоровна Тютчева, никак не могла понять, почему её мужа называют славянофилом. В конце концов она поняла. “Достаточно того, — написала Анна Фёдоровна, — чтобы человек имел сколько-нибудь определённую индивидуальность, сколько-нибудь оригинальную мысль, чтобы он имел смелость быть самим собой, а не бледной копией с иностранного образца, и он будет причислен к славянофилам”. Анна Тютчева была фрейлиной царского двора. Многие её не любили за прямолинейность суждений, но истина всегда прямолинейна.
Берлинский конгресс
В 1877—1878 годах Россия одержала победу над Турцией и подписала с ней Сан-Стефанский договор. Англии, Австро-Венгрии и Германии этот договор не понравился. Европа отменила победу над Турцией. При этом нужно иметь в виду, что интересы России часто представляли западные дипломаты или русские люди, которые десятилетиями не жили в России и плохо представляли себе её интересы.
И.С. Аксаков был возмущён действиями правительства и двора. 22 июня (по старому стилю) 1878 года он произнёс речь в Московском славянском благотворительном обществе. Вот выдержки из речи Аксакова: “Нет, нет и нет. Скажите вы все, здесь собравшиеся: неужели всё это не сон, не просто страшные грёзы, хотя бы и наяву? …Не мерещится ли нам всё то, что мы будто видим, слышим, читаем? Или наоборот: прошлое было грёзой? Галлюцинация, не более как галлюцинация всё то, чем мы утешались…” Речь Аксакова — это речь человека, на глазах у которого мир раздвоился, и трудно было понять, что в нём реальное, а что в нём галлюцинация. Англия — это была какая-то далёкая от нас абстракция. О ней писали газеты, но она не была для нас реальностью. Победа же России над турками была реальностью. Берлинский конгресс сделал так, что теперь Англия стала реальностью, а победа России превратилась в дым от костра. Исчезла, как тень. Аксаков спрашивает: были ли пленные турецкие армии, была ли Шипка, был ли переход русской армии через Балканы? Почему мы остановили солдат перед Константинополем? Не потому ли, что так захотела Англия? А десять тысяч убитых русских солдат, а пятьдесят тысяч искалеченных по всей России, это что — галлюцинация? “Слово немеет, мысль останавливается, поражённая этим колобродством русских дипломатических умов…” Где у нас нигилисты? Они там — в правительстве. “Вот они — настоящие нигилисты”. Чем они отличаются от Засулич? Ничем. Для них не существует “ни русской народности, ни православия, ни преданий”. “Они лишены исторического сознания и национального чувства”. Политический заключённый не снял шапку перед генералом Треповым, нарушив правила. Трепов приказал высечь его розгами, тоже нарушив закон, запрещающий телесные наказания. Засулич пришла на приём к генералу и ранила его из револьвера. Её оправдали. Где правда? “И те, и другие, — говорит Аксаков, — иностранцы в России и поют с чужого голоса”. Осталось узнать, “что испытывает царь России, несущий за неё ответственность перед историей?”
В 1878 году Иван Аксаков был арестован, допрошен и выслан во Владимирскую губернию. Аксаков стал поднадзорным.
Аксаков о Пушкине
В речи о Пушкине Аксаков обратил внимание на то, что в России поэзия обогнала науку. Пушкин вернул в поэзию русский дух. Осталось вернуть его в мысль и науку. В 1819 году на заседании Общества любителей русской словесности обсуждались Буало и Корнель как вечные образцы искусства. Но в это время уже звучит голос Пушкина:
“Художник-варвар кистью сонной
Картину гения чернит
И свой рисунок беззаконный
Над ней бессмысленно чертит.
Но краски чуждые, с летами,
Спадают ветхой чешуёй;
Созданье гения пред нами
Выходит с прежней красотой”
Здесь Пушкин, говорит Аксаков, уже не наш Байрон, а наш Пушкин. Каким образом, удивляется Аксаков, при французском воспитании в нём мог сохраниться русский человек? Решающая роль, видимо, принадлежит его няне:
“Ах умолчу ль о мамушке моей,
О прелести таинственных ночей,
Когда в чепце, в старинном одеянье
Она, с молитвой духов уклоня,
С усердием перекрестит меня
И шёпотом рассказывать мне станет
О мертвецах, о подвигах Бовы…”
Аксаков проницательно отмечает, что русский язык с трудом вмещается в точно рифмованный стих и требует свободных форм языка. Однажды критики напали на Пушкина за его стих: “людская молвь и конский топ”. Защищаясь, Пушкин указал на “Сборник” Кирши Данилова и привел цитату:
“Лай, хохот, пенье, свист и хлоп,
Людская молвь и конский топ”
Эти слова, говорит Пушкин, исконно русские. Аксаков с большим удовольствием цитирует слова поэта: “Не должно стеснять свободу нашего богатого и прекрасного языка”.
Фёдор Гиренок
Источник: Завтра