Уходящий 2024-й – год 190-летия Дмитрия Менделеева.

На российском небосклоне Дмитрий Иванович Менделеев (1834–1907) — фигура блистательно значимая и абсолютно недосягаемая. «Нет ничего в этом мире, о чём бы я боялся сказать», — заявлял он. Зять Александр Блок называл его Саваофом, студенты Моисеем, а жена Зевсом.

На закате жизни Менделеев признается, что всегда придерживался кредо Фёдора Тютчева: «Молчи, скрывайся и таи / И чувства, и мечты свои…». Но на исходе седьмого десятка «накипевшее рвётся наружу, боишься согрешить замалчиванием и забываешь, что мысль изреченная есть ложь». Потому торопится излить на бумагу накопленное: «Ничуть не желая никому навязывать своих мыслей, пишу так, как думаю, ничего не скрывая между строк, в чём и полагаю свою посильную лепту к алтарю Отечества». Четыре издания его «Заветных мыслей» мгновенно исчезают с прилавков. После кончины Менделеева опубликованы 5-е, 6-е и 7-е, а незавершённые «Дополнения к познанию России» подверглись жёсткой цензуре и увидели свет гораздо позже. Да и полностью ли?

Дмитрия Ивановича чрезвычайно заботила судьба России: «Страна-то ведь наша особая, стоящая между молотом Европы и наковальней Азии, долженствующая так или иначе их помирить». По его представлениям, неправильно на картах разъединять Россию на европейскую и азиатскую части, потому что она в пространственном и народном отношении является «целой и неделимой». Завидной цельностью обладал и сам. «Ничего отдельного или отрывочного у него нет — всё неразделимо, — пишет Блок. — Он давно всё знает. Во всё проник. Не укрывается от него ничего. Его знание самое полное. Оно происходит от гениальности». Поэт называл тестя «воплощением глубокого Ума и тонкого Восприятия всей действительности» и посвятил ему стих «Заключение спора» («Ты кормчий — сам, учитель — сам»). Открытую Менделеевым весной 1869-го периодическую таблицу он считал торжеством гармонии над хаосом. Кстати в США, Канаде, многих странах Европы таблицу не соотносят с его именем. Спасибо хоть признают Дмитрия Ивановича автором Периодического закона о зависимости свойств элементов от заряда ядра атома.

Объял необъятное

Менделеевский феномен в многогранности и поразительном разнообразии его устремлений. К чему ни прикоснётся — всюду зримые следы. Хотя, казалось бы: 17-й ребёнок в семье ди-ректора Тобольской гимназии, тяги к учёбе никакой, два года просидел в 1 классе, по химии — тройка, драчун. Хотел стать врачом, но при поступлении в Медико-хирургическую академию упал в анатомичке в обморок.  Жизненные обстоятельства закаляли и вразумляли. Физмат Петербургского Педагогического института уже заканчивает с золотой медалью. И дальше — в гору семимильными шагами: «Начав (1855) с учительства, я выслужил 48 лет Родине и Науке. Плоды моих трудов прежде всего в научной известности, составляющей гордость не одну мою лич-ную, но и общую русскую. Я люблю свою страну, как мать, а свою науку, как дух». Наследие Менделеева велико и безгранично.

Чем только не занимался! Комплексными планами развития Урала в сочетании с угледобывающими Кузнецким и Карагандинским бассейнами. Сохранением лесов и проектами очистки Дона и его притока Северского Донца. Составил карту фабрично-заводской промышленности России, поделив громадную территорию с учётом специфики на 14 зон, где какие предприятия создавать. Придумал стратостат для подъёма в верхнюю атмосферу. Летом 1887 года пролетел от Клина до Калязина на воздушном шаре. С его участием был запущен первый в мире арктический ледокол «Ермак», ходивший во льдах до 1963-го. Написал массу трудов о кораблестроении, Северном морском пути, освоении Сибири и Дальнего Востока. Выдвинул идею Транссиба и рокадной железной дороги из Москвы в Крым и из Донецка в Мариуполь. В СССР программы по развитию регионов воплощались по менделеевским предначертаниям, жаль без именных ссылок.

Как радел он о могуществе родной страны, с какой энергией защищал наши интересы, призывая уже тогда к импортозамещению. Зачем ввозить сталь из Англии, а зеркала из Бельгии? Лучше производить всё самим. В его «Толковом тарифе» 1892 года проанализированы 226 групп товаров – от угля до шоколада и косметики – на предмет высоких или низких таможенных пошлин — важнейшего инструмента в конкуренции с иностранцами. Причину нашего отставания от Запада Менделеев видел в неразвитости перерабатывающей промышленности, потому что прибавочный продукт получают при переработке сырья. Какие битвы он выдерживал с нефтяниками! «Господа московские и всякие иные русские капиталисты! Пустите ли вы французов, немцев, шведов эксплуатировать и это русское богатство и нажить на нём хороший барыш или сами догадаетесь взять его? Покажите миру хоть на этом деле пример, превратив четырёхкопеечный продукт в пятирублёвый, отчего пристанет кое-что и к вашим рукам, и к рукам тысяч рабочих, которые потребуются, чтобы поворотить эти миллионы пудов, втуне лежащих под землёй», — взывал Дмитрий Иванович.

Приехав по приглашению предпринимателя Василия Кокорева в Баку на убыточные промыслы, он за три недели спроектировал логистический выход из кризиса: сконструировать короткие трубопроводы от скважин к заводу и длинный керосинопровод к пристани для загрузки нефти в танкеры. А ещё перерабатывать остатки нефти (технологию предложит позже). Новаторские идеи были встречены в штыки, их заклеймили как гибельные и для отрасли, и для экономики. Менделеев не сдавался, доказывая очевидную выгоду доставки горючего по трубам. Отсылал записки министрам, выступал с острыми материалами в прессе и колкими докладами на высоких собраниях. Только когда с его доводами ознакомился император Александр III ситуация сдвинулась с места.

Предсказывая, что недалёк тот день, когда нефтеносные трубы будут опоясывать планету, Дмитрий Иванович волновался: «Дожить бы мне до нефтепровода. Тогда бы я знал, по крайней мере, что это дело не затрётся ни откупщиками, ни акцизами, ни железнодорожниками». Чуть-чуть не дотянул. Первый керосинопровод Баку—Батуми запустили в строй в июле 1907-го. А на Волге возвели нефтеперерабатывающий завод, и наши компании покачнули гегемонию на Каспии Людвига Нобеля (брата учредителя Нобелевки, которую Менделееву так и не дали, что, конечно, характеризует премию, а не выдающегося учёного). В недавно вышедшей книге В. Таранкова и М. Сахаровой «Менделеев: экономическая независимость России» он показан муд-рым стратегом, не боявшимся спорить с правительством, добивавшимся задуманного.

Про сыр и чемоданы

Он был удивительным! Обожал клеить собственноручным прочным клеем коробки, шкатулки, футляры. Изготавливал прекрасные чемоданы и дорожные сумки. Переплетал книги, шил одежду, чувствуя себя скованным в той, что продавалась в магазинах. В бобловской усадьбе завёл многопольное хозяйство, выращивал хлеб, разводил коров, экспериментировал с удобрением растений. И охотно делился опытом с односельчанами, собиравшими урожаи куда скромнее. Тут была его любимая природная лаборатория. Луговые пейзажи с извилистой рекой Лутосней, лесом, плавными холмами создавали былинное настроение: «Битый камень лёг по косогорам, / Жёлтой глины скудные пласты…».

Неподалёку располагалось поместье основателя российского маслоделия и сыроварения Николая Верещагина — брата художника-баталиста Василия Верещагина. Они подружились, и Дмитрий Иванович со свойственным ему рвением погрузился в тонкости производства сыра, помог открыть в деревне Едимоново 2-х годичную школу молочного хозяйства для мещан и крестьянских детей. «Перспективно именно создание дешёвого сыроварения, а не дорого сыроварения швейцарцев, делавших из этого промысла таинство, к которому не допускают даже помещика, чтобы тот постоянно в них нуждался, — писал Менделеев. — В школе процессы сыроварения ученикам показываются публично, оттого привычка секретничать родиться не может». Кто-то небезосновательно называет и его основателем нашего сыроделия наряду с Верещагиным. В тогдашней России сыр был импортным и страшно дорогим. Дмитрий Иванович, понятно, придумал собственный рецепт сыра, но где те драгоценные записи теперь, кто их присвоил и как этим сокровищем распорядился — покрыто мраком.

По воспоминаниям сына Ивана, Менделеев и искусством дышал как наукой, считая их двумя сторонами наших устремлений к красоте, гармонии и высшей правде. Коллекционировал картины (две из них в Русском музее), легко общался с художниками. В гости часто приходили Крамской, Шишкин, Савицкий, Ярошенко, у которого страстный шахматист Менделеев обычно выигрывал партию. С Куинджи это не удавалось, и он по-детски сердился: это просто недоразумение! Эмоционален был во всём. Узнав о поражении нашего флота под Цусимой плакал навзрыд: «Если они придут в Балтийское море, я сам, старый, возьму ружьё и пойду воевать!»

Про чай и фамилию

А в еде отличался умеренностью: бульон, уха, московские калачи, гречишные блины с брусникой, вареники из черёмуховой муки с кедровым орехом и вареньем из сосновых шишек. Любил придумывать необычные яства: лепёшки из разных круп, рис с красным вином, ячневая каша с приправами — месяцами сидел на этих блюдах. Написал несколько гастрономических статей в Словарь Брокгауза и Ефрона. Про компот, для которого «ягодки не варят, а бланшируют, чтобы те лучше сохраняли свой природный вкус». Да ещё про водку и винокурение. Хотя к алкоголю был равнодушен, вина почти не пил, редко — маленький стаканчик красного кавказского или бордо. При этом во всех о Менделееве публикациях, которых не счесть, неизменно затрагивается тема водки. Мол, не изобретал он её, это всё досужие домыслы. В докторской диссертации «Рассуждение о соединении спирта с водой» Дмитрий Иванович установил концентрацию макси-мального растворения этих жидкостей друг в друге (одна часть спирта на три части воды) и этим ограничился. Но народ упорно продолжает твердить, что автор 40-градусного «стандарта» любимого русского напитка — Менделеев.

Каждое его утро начиналось с большой чашки крепчайшего китайского чая, приготовленного женой или самим. «Я не сразу научилась делать его по вкусу Дмитрия Ивановича, были тонкости, которые я усвоила потом, и, если поручала это кому-нибудь из домашних, он сразу узнавал и отсылал чашку назад», — вспоминала супруга Анна Ивановна. Чай доставлялся из Кяхты в коробе весом до 36 кг. В доме тут же устилали скатертями пол, высыпали содержимое и немедля раскладывали по огромным стеклянным бутылям, плотно закупоривая. Чай был очень хорош и имел почётную известность среди знакомых. Менделееву он дарил бодрость, служа ещё и лекарством от простуды: Дмитрий Иванович надевал халат на меху, высокие меховые сапоги, вы-пивал крепкую сладкую заварку, ложился на диван и надолго засыпал, «выгоняя хворь потогоном». В статье «О чае» и работе «Сельскохозяйственная и лесная промышленность в отношении к мировой», в главе о чае и кофе он обосновывает рентабельность чайных плантаций на Кавказе.

Фамилия Менделеев досталась отцу Дмитрия Ивановича от крестившего его соседского помещика, менявшего лошадей — «делавшего мену». Дед — сельский священник был Соколов, но сыновьям по тогдашним церковным законам не разрешалось наследовать фамилию батюшки. У Дмитрия Ивановича было семь детей от двух жён. Брак с падчерицей автора «Конь-ка-Горбунка» сказочника Петра Ершова сложился неудачно. В 44 года Дмитрий Иванович влюбился в юную художницу Анну Попову, с которой семейной идиллии тоже не случилось. Нынешние потомки Менделеева неизвестны. Биографы надеются разыскать их в Германии и Японии. А в России личностью масштаба Дмитрия Ивановича давно не пахнет. Очень-очень жаль!

Татьяна Ковалёва

Источник: Слово