Собор русского народа продолжает публикацию материалов поездки по Северному Кавказу корреспондента Сошина Ю.А.. Поездка организована аналитической службой СРН «Русский Кавказ» и имеет цель ознакомления со сложными этнополитическими процессами в национальных образованиях региона.

Автора материалов, известного журналиста – кавказоведа, прежде всего, интересует состояние межнациональных отношений в регионе, миграционные процессы (в том числе отток славянского населения), состояние региональной экономики, а также состояние федеративных отношений. Наряду с известными негативами автор целью своей поездки считает исследование также тех позитивных процессов в мировосприятии самих северокавказцев, которые проявили себя довольно ясно в последние годы и были отражены на сайте СРН. Это осознание в полной мере бесперспективности отпадения северокавказского региона от Российской федерации, пагубности проникновения на Юг России импортированного извне радикального исламизма и связанных с ним религиозной и национальной нетерпимости.

Для национальной научной интеллигенции республик Северного Кавказа: экономистов, политологов, историков не мог остаться незамеченным и процесс целенаправленного развала отечественной промышленности, создавший не только очевидную проблему невостребованности научных и технических кадров, но, по существу, вытеснивший страну в зону « третьего мира», лишая ее государственного суверенитета.

Особый интерес автора материалов вызывает приближающаяся годовщина северокавказского форума национальных и общественных объединений, сформулировавшего ряд предложений по исправлению сложившейся на С.Кавказе положению, отношение общества к его итоговой резолюции.

Социологические записки

Кавказский вызов

Вокзал столицы Северной Осетии-Алании встретил поезд «Москва-Владикавказ» стерильной чистотой и пустотой. Несколько милиционеров спокойно наблюдали за приехавшими. Одинокая женщина, сидя за столиком посреди зала, взимала деньги за пользование привокзальным туалетом.

На привокзальной площади таксисты предлагали ехать за 1500 рублей в Тбилиси.

Город сиял аналогичной чистотой. У вокзала обнаружилось другое странное для Москвы явление: автомобили уступают дорогу пешеходам. В дальнейшем первые послеприездные впечатления укрепились: Владикавказ действительно чистый и ухоженный город, а жители его культурны, приветливы и доброжелательны. В частности нет характерного для Москвы презрения к пешеходам и стремления показать свою «крутость». В отличии от той же столицы «навороченные» дорогие авто попадаются редко. В основном по улицам Владикавказа ездят новые иномарки нижнего и среднего ценового ряда.

Русский владикавказец Валерий увозивший меня с вокзала на новой «Ладе-Калине», подостудил мое восхищение городом.

Накануне моего приезда его сын возвращавшийся вечером с работы на старых «Жигулях» был остановлен местными гаишниками. Документы у него были в норме, нарушений ПДД не было. Тогда доблестные правоохранители пригрозили отогнать машину на спецстоянку для «проверки нормы светопропуска затонированных стекол». Перспектива вечером куда-то ехать была малопривлекательна, пришлось молодому работяге дать «жезлоносцам» 500 рублей. «Работал мой сын, работал. А все что заработал вечером гаишникам отдал, сокрушался пожилой водитель.

На въезде во владикавказский пригородный поселок Южный стоит огороженный и тщательно ухоженный мемориал. Православная церковь, а рядом мраморный памятник погибшим в ингушско-осетинском конфликте 1992 года жителям поселка. Все они были осетинами, но среди них был и один русский. В большинстве своем они погибли прямо в своих домах: при внезапном захвате Южного ингушскими отрядами, многие осетины не успели вовремя бежать и были убиты. Часть из них была уведена из домов, после чего бесследно исчезла.

До событий 1992 года половина населения поселка Южный была ингушами, вторая половина – осетины и русские. До вооруженного конфликта совместное проживание ингушей и осетин было относительно бесконфликтным, люди десятилетиями жили рядом без серьезных проблем. Много было и смешанных семей.

Но определенные силы в 1992 году в Ингушетии решили захватить правую часть Владикавказа. До этого в Ингушетии шла массовая резня и изгнание со своих земель казаков-сунженцев. Владикавказские «пригородные» ингуши не хотели войны, но идти против «мнения народа» не захотели. Перед захватом Пригородного района они тайно вывезли своих детей и женщин. Затем вошли ингушские вооруженные отряды и начался антиосетинский террор. Русских, по крайней мере, в поселке Южном не трогали, пользуясь этим, некоторые русские прятали в своих домах и квартирах не успевших бежать осетин.

Серьезных боевых действий в Южном не велось. Хотя перестрелки были и люди гибли. Установленный на крыше цеха местного завода ингушский пулемет простреливал поселок. На третий день войны пришли бойцы югоосетинского батальона, подогнали БТР, расстреляли пулеметную точку и зачистили поселок, расправляясь теперь уже с не успевшими бежать ингушами. Дома ингушей грабили и жгли. До сих пор в плотно застроенном Южном встречаются руины ингушских домов.

Как рассказывал русский житель «Южного»: с местными ингушами до 1992 жили нормально. В селении Троицком, где половина жителей ингуши, а половина осетины, конфликта не допустили сами жители. Ингуши защитили сначала соседей осетин, а затем осетины – ингушей. Троицкое – единственный населенный пункт Пригородного района сохранивший смешанных состав населения. Частично еще селение Карца. Из других сел и из города ингуши были почти все изгнаны.

В самой Ингушетии беженцы из Пригородного района плохо адаптируются с «коренными» ингушами. Их там недолюбливают и называют «ингушскими кударцами (кударцы – осетины из Южной Осетии)».

Ингуши приезжают навестить могилы предков. В Пригородном районе остались их кладбища, за ними ведется уход, при массовом приезде ингушам власти выделяют милицейскую охрану.

Недалеко от мемориала памяти жертв войны 1992 года стоит несколько странный памятник. Это Уастырджи – бог древней аланской языческой религии, впоследствии отождествленный с христианским Святым Георгием. Но, – в отличии от ставшего впоследствии святым молодого римского воина Георгия, – осетинский Уастырджи это седобородый старец восседающий на трехногом крылатом коне.

Монумент Уастырджи на окраине Южного построен на деньги местных жителей, собранные, что называется «по дворам». Возле этого монумента осетины проводят свои праздники. Несмотря на то, что большая часть осетин православные христиане, древний языческий элемент в верованиях осетин-христиан играет огромную роль. Осетинское христианство на уровне «народной культуры» основательно перемешано с язычеством. Прогуливаясь по вечернему Владикавказу замечаешь несвойственную современном Кавказу безмятежность и раскрепощенность. И в центре и на окраинах города люди спокойно гуляют. Ощущения опасности нет.

Молодежь одевается весьма стильно, не уступая в этом Москве.

На окраинах порой видно, как пожилые люди, выйдя на улицу, проводят вечернее время вместе. Выносят столы и стулья, играют в нарды, пьют чай или другие напитки.

Кстати, несмотря на обилие в республике дешевой водки и спирта, бытовой алкоголизм в Осетии – нечастое явление. Как рассказывал русский владикавказец, на поминках и свадьбах и русские и осетины пьют очень мало. Показаться сильно пьяным перед соседями и родственниками является тут большим самоунижением. В «лихие девяностые» алкоголизм и конопляная наркомания в Оетии сильно распространились. Однако в последние годы у населения сработал некий «защитный рефлекс» и люди стали вести своеобразный «здоровый образ жизни».

Одной из форм сплачивающего микросоциум поведения являются свадьбы и похороны. На них собирается до нескольких сотен людей. Во Владикавказе эти мероприятия проводятся часто прямо на городских улицах. Во дворах или просто у дороги ставятся котлы, в них готовится пища. На газонах, разделяющих полосы уличного движения ставят тенты на каркасах, а под ними длинные, в десятки метров, столы и лавки. Уличное движение от этого порой затрудняется. Но все, в том числе и транспортная милиция, это терпят и относятся с пониманием, особенно в случае поминок.

В целом среди населения Владикавказа развит своеобразный «территориальный коллективизм». Люди одной улицы или многоквартирного дома живут своеобразным «большим коллективом».

Кодовых замков на подъездных дверях нет нигде. В отличии от Москвы жители четырехподъездной девятиэтажки не только здороваются друг с другом: они знают друг друга по именам и фамилия, знают кто-где работает и т.п. В случае необходимости, к примеру смерти, жители всего дома помогают соседям. При выезде в Москву и другие российские регионы местные жители испытывают большие психологические проблемы из-за «холодности», «отчужденности» и «враждебности» нового социального окружения.

Чувство сплоченности особенно развито у южных осетин –кударцев. Жители Южной Осетии, оказавшие большую помощь северным собратьям в 1992 году, теперь, как выражаются местные жители «подминают под себя все что можно». Как говорили местные жители кударцы, подобно чеченцам и ингушам, жестко отделяют себя от всех других. Сплоченность и взаимопомощь в любых, в том числе откровенно криминальных, формах деятельности позволяет им вытеснять «чужаков» отовсюду. Все рынки Владикавказа теперь «под кударцами», очень сильно их влияние в силовых структурах и в той части национальной интеллигенции, которая проводит курс на тотальную «осетинизацию Осетии».

Гуляя в центральном парке Владикавказа на гранитном ограждении набережной Терека видны надписи набитые красной краской через трафарет. На осетинском язык там написано: «Если ты осетин, говори по-осетински». Как мне говорили, эти надписи делают кударцы. Нельзя сказать, что осетинский язык ущемлен. В Осетии на нем говорят все осетины. Но если в компании осетин есть русский – все переходят на русский язык. Двуязычие присуще северным осетинам. Кударцы так же владеют русским, но плохо. Но это не считается у них недостатком, а скорее это предмет своеобразной гордости, как у галичан на Западной Украине.

Осетинизация общественно-культурной жизни – это теперь официальная политика властей Северной Осетии. Город Владикавказ возник благодаря русской военной крепости. Осетины и ингуши селились уже возле нее. В создании и развитии исторической Северной Осетии огромна доля русско-имперского и терско-казачьего элемента. Фактически русские ее и создали. Но все это сознательно замалчивается. В учебниках истории в литературе говорится только об осетинах. Официальная история Владикавказа – история только осетин. Русские и казаки «выброшены за борт». Казачья история и культура практически бойкотируется. Фестиваль казачьих народных хоров Министерство культуры РСО-А недавно провело в маленьком горном осетинском селении. Как было сказано, для укрепления культурных связей. Казаки пели перед пустым залом. Если во Владикавказе и проводят фестиваль казачьей культуры, то проводят сугубо как формальное мероприятие. В будние дни, без какой-либо рекламы и анонсов, на захудалых окраинных площадках.

В школах осетинский зык по количеству часов изучения равен русскому. Изучение осетинского языка обязательно для всех, независимо от национальности.

Русские, как и на всем остальном Северном Кавказе, бегут из Северной Осетии. Но притеснения русских по национальному признаку в этой республике практически нет. Основная причина «русского исхода» – экономическая. В условиях сильного кланового-национального элемента в обществе, экономическая самореализация русских намного более затруднена, нежели для этнических осетин. Особенно это характерно для бизнеса и предпринимательской деятельности. Там для русских места нет. Традиционные виды занятости, где были востребованы русские, – промышленность, колхозное сельское хозяйство, – все это в кризисе. Так же затруднено для русской молодежи в РСО-А получение высшего образования. Определенную роль в исходе русских из РСО-А имеют и культурно-языковые проблемы связанные с «осетинизацией» общества.

 

Юрий Сошин