Есть утверждение, и, к сожалению, оно справедливо, что история человечества – это история войн.
В современном мире одна из «пороховых бочек» находится на Ближнем Востоке, который и является местом приложения усилий Императорского Православного Палестинского Общества.
Этот сложнейший и древнейший конфликт усугубляется ещё и такими факторами, как наличие в регионе целого арсенала ядерного, химического, бактериологического оружия массового уничтожения. Кроме того, крайний религиозный фанатизм, гигантские запасы нефти ведут к столкновению не только межгосударственных интересов, но и крупного капитала, политических авантюристов и т.д.
Войны на Ближнем Востоке фактически не прекращаются никогда. Только в недавней истории и только с участием Израиля их череда впечатляет: война за независимость Израиля (1948), Синайская компания (1956), Шестидневная война (1967), Война Судного дня (1973), Ливанская война (1978), Иракская война (2003), бесконечный палестино-израильский конфликт и т.д. Кроме этих войн чередой идут и другие военные конфликты на этой Святой земле.
Авторитетные исследователи связывают возникновение подобного рода конфликтов со столкновением различных культур, в данном случае – иудаизма, ислама и отчасти христианства. Примечательно, но на земле возникновения христианства, именно христиане сегодня стали самыми гонимыми людьми – и со стороны исламистов, и со стороны иудеев. Это современная история, но корни её скрыты в глубине веков. Поиском этих корней, объяснением сути происходящих событий и конфликтов, защитой христиан занимается Императорское Православное Палестинское Общество. В этой работе роль этого общества трудно переоценить, часто ИППО идёт впереди официальной политики МИД России.
Вскрытие поведенческих стереотипов – одна из главных задач снижения уровня международной напряжённости. О схожести политик разных времён, берущих своё начало на Ближнем Востоке, с современной мировой политикой, прекрасно написал историк, к.и.н. С.М. Воробьёв в журнале «Имперское возрождение» №6 (14) 2007 г., стр. 53: «Завоевательные походы правителей крупных государств во второй половине II тысячелетия стали главным фактором жизни Переднего востока. Египет стал первым государством, построившим систему имперской внешней политики в её самой архаической форме. Для египтян завоёванные территории никогда не становились собственно Египтом. Это были территории, куда фараоны направлялись в свои «победоносные походы»… Пока успешные войны были возможны, царская власть и вся структура государства продолжали успешно функционировать. Но когда при Эхнатоне и в правлении преемников Рамсеса II Египет терял внешнеполитическую активность, неизбежно наступал кризис центральной власти и усиливались центробежные тенденции, в конце концов приведшие к распаду государства. Кстати, сами египтяне искренне считали, что приносят благо завоёванным народам, даже когда просто грабят их. Тому было довольно сложное религиозное обоснование. Египтяне считали, что живут за счёт той жизненной силы, которую даёт им фараон. Соответственно, без неё жизнь невозможна. А за пределами Египта жизнь – вообще не жизнь, а прозябание. Это, пожалуй, древнейшая форма «экспорта демократии».
Однако долго подобную политику проводить было невозможно, так как постоянные войны требовали напряжения сил государства. Наиболее ярко это продемонстрировал опыт Ассирии в первой половине I тысячелетия до н.э. В начале своего самого яркого расцвета в новоассирийский период это верхнемесопотамское государство довело до совершенства (если можно так выразиться) практику устрашения и выкачивания ресурсов из завоёванных стран. Подчинённые территории платили огромную дань, а восставшие планомерно уничтожались. К середине VIII века такая политика заходит в тупик. Ассирия начинает встречать ожесточённое сопротивление, ей всё труднее удерживать в повиновении завоёванные области, не говоря уже о завоёванных территориях. В это время к власти приходит незаурядный правитель Тукульти-апаль-Эшарра III (греческое написание имени Тиглатпаласар), которому приходится радикально реформировать политику по отношению к завоёванным странам. Отныне Ассирия больше не прибегает к практике полного уничтожения населения непокорных стран, а начинает его планомерную ротацию, с целью оторвать людей от обжитых мест и выбить почву из-под ног сепаратистов. На какое-то время это позволяет стабилизировать ситуацию. Однако принципы взаимоотношения Ассирии к подвластным территориям не меняются. Единственной целью, которую преследует ассирийские цари, остаётся максимальное ограбление зависимых стран, сочетаемое с устрашением. Без этого под угрозой оказывается сама царская власть. Ассирийский царь внутри своего государства крайне мотивирован и ограничен в своих действиях многочисленными ассирийскими традиционными институтами. Жречество, городские общины – со всеми следовало считаться. Но когда царская казна полна, есть закалённая в боях армия и постоянный образ врага, «рейтинг» царя находится на недосягаемой высоте. И опыт Египта, и опыт Ассирии, равно и других имперских государств того времени, показывает, что долгий мир оказывает пагубное влияние на авторитет царской власти. Она неизбежно начинает слабеть, что приводило либо к смене династии, либо к затяжным политическим кризисам».
Из этого отрывка наглядно видно, что ничего нового современное человечество к политике своих далёких предков не добавило. Академик А.Д. Сахаров уложил текущую жизнь человечества в одну фразу: «Жизнь – это экспансия».
Хотя, прорывы были, но тоже в далёкой древности. Вернёмся к публикациям историка, к.и.н. С.М. Воробьёва в журнале «Имперское возрождение» №6 (14) 2007 г., стр. 55: «Греки внесли в идею империи нечто принципиально новое. С греками появляется идея цивилизаторской функции империи. Империя теперь несёт завоёванным народам свой тип культуры. В наступившей эпохе эллинизма греческий язык становится языком образованной элиты, греческое образование и наука – эталоном и общепринятым образцом, а греческий тип города распространился на огромных пространствах от атлантического океана до Инда.
Все империи, существовавшие в западной части Евразии в последующие эпохи, уже лишь отталкивались от опыта предшественников, оставаясь в русле моделей, сформировавшихся в древности…
Итак, мы можем сказать, что мировая история знает два типа империй. Первый – самый архаический – построен на более или менее планомерном ограблении подвластных территорий. Собственно, постоянный контроль над ними и нужен для выкачивания ресурсов. Второй тип – тип, ориентированный на долгосрочное существование крупного территориального образования.
Средневековье и последующее Новое время по сути ничего нового не привнесли в модели империи. Появившиеся после эпохи Великих географических открытий колониальные империи вновь начали с нуля строить империи по той же схеме, которую прошли в своё время государства Переднего Востока. Опять фактически единственным первоначальным стимулом было выкачивание из колоний ресурсов. Однако всё же с самого начала, в первую очередь католические страны стали осуществлять и цивилизаторскую функцию, активно проводя миссионерскую и просветительскую политику. Традиционно считается, что протестантская колонизация была в большей степени потребительской, однако как показывает опыт самой масштабной колониальной империи – Британской, её цивилизаторскую роль трудно переоценить. Ни для кого не секрет, что большинство британских колоний больше потеряли, чем приобрели после получения независимости. По прошествии времени стало очевидно, что распад крупных имперских образований никогда не приводил ни к чему, кроме нестабильности.
Одновременно с колониальными империями Запада продолжала развиваться и евразийская традиция, восходящая корнями к самой долгой имперской традиции. Российская империя, с одной стороны, получила в наследство Византийскую цивилизационную функцию, а с другой – продолжила традицию евразийских империй, идущих ещё от Персидского государства.
Конец ХХ века стал временем, когда единственным государством, сохранившим имперский статус, оказались США. Однако действия, совершаемые США, демонстрируют полный отказ от имперских традиций. На протяжении времени, прошедшего со времени окончания Второй мировой войны, США достаточно строго придерживаются правила проводить политику, ориентированную исключительно на выкачивание ресурсов из стран, оказавшихся слабее. Американская модель оказалась фактически идентичной архаичной модели, воплощённой наиболее полно ассирийцами… В условиях, когда доступ к энергоресурсам становится ключевой потребностью экономики, борьба за ресурсы приобрела довольно примитивный характер. На рубеже ХХ и XXI веков в современной «ойкумене» сложилась ситуация, напоминающая Передний восток в начале I тысячелетия до н.э., когда на заре «имперской эстафеты» ассирийцы остались единственной силой, подмявшей под себя все остальные государства. Тогда это кончилось плохо только для самой Ассирии. Современный мир стал компактнее и взаимозависимее. И гораздо болезненнее для него даже не столько архаичная модель американской политики, сколько то, что Россия пока ещё не восстановила своего значения в качестве “евразийской империи”…
Сергей Минутин, СРН, Нижний Новгород