Станице Бороздиновской Шелковского района Чеченской Республики около 280 лет. Это одна из трех станиц, которые возникли по Указу Петра I после его личного инспекторского изучения западного побережья Каспийского моря в 1722 году, которое более известно в исторической литературе как Персидский поход царя. Для того, чтобы усилить влияние Российского государства и создать новый форпост на каспийском берегу (а имевшихся там сил, по мнению Петра Алексеевича, явно недоставало), было решено в устье реки Сулак к ранее поселенным там казакам – аграханцам переселить 1000 семей донских казаков.
Однако судьба жестоко обошлась с переселенцами. В первые же годы своего пребывания на Кавказе в болотистых низинах морского побережья, густо поросших камышом и кустарником, новые поселенцы потеряли едва ли не половину людей. Чтобы спасти донцов от неминуемой гибели, начальство приняло решение переселить оставшихся в живых 452 семьи на несколько десятков километров на северо – восток, на берег одного из рукавов Терека, на речку Старый Терек. Так в 1735 году были созданы три небольших городка – Бороздиновский, Дубовской и Каргалинский, как продолжение станиц Гребенского казачьего войска. С 1754 года обитатели этих городков–станиц получили особое название – Терское Семейское (Семейное) казачье войско.
В начале 50–х годов прошлого века в эти станицы, а особенно в Бороздиновскую и Дубовскую, стали понемногу переселяться соседи из Дагестана, в основном аварцы и даргинцы.
С восстановлением в 1957 году Чечено-Ингушской АССР Шелковской и Наурский районы, некогда входившие в состав Ставропольского края, без согласия местных жителей, чохом были переданы в состав этой республики.
Почему я, казак Терского Семейского (Семейного) казачьего войска, корни которого глубоко уходят в историю нашей родовой станицы Бороздиновской, пишу о том, что уже давно известно тем, кому положено об этом знать? И тем, кто должен знать, но считает, что Северный Кавказ – ведь это так далеко. По разным оценкам социологических опросов, за которыми я внимательно слежу, от 50 до 70 процентов респондентов настаивают на том, что им не нравится жить сообща с северокавказскими народами. Даже мои родные дети, племянники и племянницы, родившиеся и часть своих жизней проживших в Чечено– Ингушетии и Дагестане, иногда смотрят на меня как на больного, когда я пытаюсь их хоть мысленно на какое–то время вернуть на историческую родину. А ведь они молодые люди, получившие прекрасное образование, имеющие хорошие специальности, престижную работу. Но им Кавказ уже не нужен. Увы, он не нужен уже многими нашим соседям, знакомым, многим нашим землякам.
Причины такого пофигизма хорошо известны. Они тянутся со времен ельцинского заявления брать полномочий на местах столько, сколько можно проглотить. Они закладывались в результате его безответственного заявления на встрече весной 1990 года в городе Грозном с атаманами всех отделов Терского казачьего войска. Ельцин накануне выборов на должность Председателя Верховного Совета РСФСР, которые состоялись 29 мая 1990 года, искал по стране популярности, народной поддержки. Никто его за язык не тянул, когда он, не стесняясь присутствия тогдашнего руководителя ЧИАССР чеченца Доку Завгаева, чтобы подльстить казачьему руководству, ляпнул, что Россия никогда не забудет огромных заслуг казаков Терского казачьего войска в их многотрудной борьбе по защите ее границ от иноверцев. «Терские казаки – заявил он, – могут быть уверены, что руководство России не оставит их один на один с наступающими проблемами». И сделал всё с точностью до наоборот, когда своим указом в ноябре 1991 года попытался ввести в Чеченской республике чрезвычайное положение.
Они являются прямым следствием отсутствия внятной национальной политики в Российском государстве. В силу различных причин некоторые республики Северного Кавказа оказались в несравненно более выгодном положении, по сравнению не только с коренными русскими областями, но и со своими соседями по региону.
В 2011 году по случаю празднования юбилея газеты «Терская новь» Шелковского района, в кототой я почти 10 лет проработал главным редактором, мне довелось побывать на родине. Заодно постарался побывать и в соседнем Дагестане.
Нынешний центр города Кизляра более чем за два десятка лет, что я там не был, очень изменился. На его лице, который когда-то считался оплотом русского пребывания в этой части Северного Кавказа, появились мусульманские мечети, муэдзин через динамики громкоговорителей призывал правоверных на обеденный намаз. Я вернулся в другой, уже почти чужой город, в котором используется каждый квадратный метр, на котором можно поставить хоть собачью будку и потом превратить ее в торговую точку. Накануне прошли обильные дожди и улицы города страдали от избытка влаги, которую проходящие машины (их не меньше, чем в Москве или каком либо другом городе–миллионнике) перегоняли из одной части дороги на другую. И кругом витрины магазинов, торговые палатки, торговля, торговля…
В какой–то момент я понял, что чего–то не нахожу в этой сутолоке людей. Внимательно приглядевшись, понял, кого в этой толпе не хватает или они есть, но встречаются редко. Русских людей не хватает, людей со славянскими чертами лица мало!
Мой давнишний приятель, а ныне еще и кошевой атаман подъесаул Кизлярского особого приграничного округа Терского казачьего войска Валентин Егорович Яковлев не очень выбирал выражения в адрес всех структур власти от Кремля до Ставрополя и Махачкалы.
– Выдавливают, выдавливают нас, Володя откуда только могут! Вот тебе цифры. Сам знаешь, что в конце 60-х – начале 70–х годов русских в Дагестане проживало 23,7%, практически четвертая часть всего населения республики. Сегодня нас осталось около 3%. Эти цифры красноречиво показывают динамику исхода православных из мест исторического проживания.
Он достал из папки листки бумаги:
– Почитай и попробуй сказать, что это не так: «И только многочисленные кресты на кладбищах городов и сел Республики Дагестан свидетельствуют о нашем славном прошлом на этой земле. Лишь на праздник Пасхи и в родительские дни поминовения съезжаются и слетаются на землю своих предков бывшие жители бывших станиц и сел, некогда цветущих и благоухающих садами и цветами, а ныне превратившиеся в аулы по конкретному национальному признаку. Разные причины побудили православных покинуть историческую родину. Но нельзя забывать о том, что большим грехом считается оставление земли предков и их могил на поругание, что происходит во многих бывших станицах, где не осталось ни одной православной души. Дальше так жить нельзя! Правление Кизлярского особого приграничного округа Терского казачьего войска приняло решение провести Большой Круг с участием делегаций кумыкского и ногайского народов, а также тех православных, которые покинули свою малую родину и сегодня проживают за ее пределами. На Круге будет рассмотрен один вопрос, проблема исхода православного населения из Дагестана и первопричины, создавшие эту проблему. Предусматривается приглашение значительного представительства СМИ, которое сможет донести работу Большого Круга, его решений и обращений до широких масс Северного Кавказа и России.
Русские, православные! Мы же государствообразующая нация! Это вокруг нас сплотились народы, в результате чего создалась великая держава. Православие и русский народ исторически были и должны оставаться ядром Государства Российского. У нас не должно быть проблем, мы должны жить так, как жили наши предки с крепкой верой и сильным духом!».
В нескольких строчках своего обращения кизлярские терцы сумели сформулировать самую суть решения национального вопроса не только на Северном Кавказе, но и в целом по России: русские люди должны быть такими же равноправными, как и люди других национальностей, называющие себя титульной нацией, будь то Дагестан, Чечня, Татарстан, Удмуртия или другие национальные образования. И это будет справедливо, потому что 85% населения России составляют русские люди. Равноправие для русских и справедливость для всех – это один из базовых принципов сохранения нашего многонационального государства. Он никого не возвеличивает и никого не умаляет. Отсюда вытекает, что у государства не может быть ни наций–«любимчиков», ни второстепенных наций. И тема межнациональных отношений на государственном уровне должна обсуждаться и решаться ничуть не меньше, чем вопросы модернизации, внедрение нанотехнологий, перехода на ЕГЭ в школах или подготовка к очередной Универсиаде или Олимпиаде, на проведение которых вбухивается немеренное количество бюджетных денег.
Я сам, моя родная сестра, семь двоюродных братьев, четыре двоюродных сестры со всеми домочадцами, кто из Мамедкалы Дербентского района, кто из Кизляра, кто из Махачкалы, выехали из Дагестана и Чеченской республики и рассеялись по России от Краснодарского края и Воронежской области, Поволжья и Сибири до Москвы и Московской области. Даже больше родни уехало в Россию по линии жены. Никто, конечно, не пропал. Спокойно отнеслись и относимся к прозвищу «чечены», которым нас окрестили местные жители. Кстати, в этом качестве ходят все наши земляки, независимо от того, в какую часть страны забросила их судьба. Выучились, получили прекрасное образование, престижные должности занимают наши дети. В одном из лучших ВУЗов России получает образование старшая внучка. Надеемся, что и у следующих внуков все хорошо устроится. У всех есть жилье, работа. Кто уже дожил до этого времени, получает от государства нищенскую, но всё же пенсию.
И все–таки сердце не находит покоя. Когда ты разменял свой седьмой десяток и начинаешь реально ощущать, что большая и лучшая часть жизни уже прожита, что реку жизни никогда не повернуть вспять, то успокаиваешься мыслью, что нет безвыходных положений – есть неприятные решения. И эти неприятные решения должны исходить не от имени тех 3% пока еще живущих в Дагестане русских, к коим и я себя причисляю, а от людей, которым народ России вверил свою судьбу. Чтобы они хотя бы мысленно перенеслись в 1722 год и поставили себя рядом с командующим Русской флотилией, генералом–адмиралом Федором Матвеевичем Апраксиным, у которого «во главе авангардии был Петр I, являвшийся младшим флагманом». Поставили и поняли, что не прогулки ради совершал почти 300 лет назад по Каспийскому морю свой поход царь–реформатор. Что сквозь непроглядную стену прибрежного камыша, он, стоя на борту корабля, на сотни лет вперед видел, что его кавказская Россия, которую он сегодня творит, сильная и неделимая, единая по воле русского народа, всех кавказских народов, в том числе и терских казаков, будет всегда жить и процветать. Не утратить бы доверия великого человека, кого россияне несколько лет назад, обсуждая проект «Имя России» – исторический выбор», назвали в числе первых.
А что касается Северного Кавказа, то и мысли не должно возникать о его отделении. Мы уже довольно завели себя в тупик гордыни и неприязни, что дальше так продолжаться не может. Чем скорее Россия вернется на Кавказ, а Кавказ в Россию, тем лучше будет для всех.
Когда несколько лет назад я писал эти строки, то ещё не знал, что будут форумы Всемирного русского собора и другие собрания подобного формата. Что тема русского присутствия на Кавказе и всё, что с этим связано, найдёт широкое отражение в документах, принятых на заседаниях этих почтенных собраний. И это очень хорошо, что есть люди, мыслящие как государственники и предлагающие конкретные пути сохранения русского Кавказа. Но я не знал еще и другого, что в 2013 и 2014 годах, сначала в Кисловодске, а потом в Грозном соберёмся мы, однокурсники, выпускники исторического факультета Чечено-Ингушского государственного университета имени Л.Н. Толстого после 40-летней разлуки. И нам трёх дней не хватит, чтобы всласть наговориться и навспоминаться. А самое главное, все поняли: мы скучаем, мы любим и нам очень не хватает друг друга…
Владимир Коваленко