Или “В Сирию – на свой страх и риск…”

Как же я хотела, наконец, увидеть настоящую Сирию, ту, которая ограничивается не только Дамаском, но вот уже пять лет находится на линии огня и является героическим форпостом для всего цивилизованного мира. Во время всех моих предыдущих поездок, в связи с напряженной и во многом неконтролируемой ситуацией в стране, правительство не давало разрешение на выезд за пределы столицы. И вот теперь, благодаря тому, что мы неофициальная делегация (по известным причинам, в самую последнюю минуту местный МИД отказался нести ответственность за наше пребывание в стране), перед нами открылись практически все пути (в разумных пределах, разумеется). С одной стороны это было рискованно: одиннадцать иностранцев – неплохое блюдо для боевиков ДАИШ, тем более что в нашей команде было два священника из Великобритании. С другой стороны – игра стоила свеч и ради того, что в итоге удалось увидеть, рисковать, безусловно, стоило. Представлю в двух словах каждого члена нашей делегации, чтобы вы поняли, насколько мы были, как бы так выразиться помягче… своеобразны, что ли, и очень «аппетитны» для головорезов.

Организатор поездки, госпожа Мейрид Магуайр (Корриган), учредитель движения «Люди мира», лауреат Нобелевской премии мира за деятельность, связанную с урегулированием политического конфликта в ее родной Северной Ирландии. Семидесятилетняя активистка, с виду одуванчик и «просто леди», на деле же оказалась – настоящий огонь. Биография «милой тётушки» удивляет: за свою пацифистскую карьеру она объездила более 25 стран и обрела мировую известность. В 2004 году в Израиле Мейрид приветствовала освобождение скандального Мордехая Вануну, отбывавшего 18-летний срок за раскрытие ядерных секретов своей страны. Она резко критиковала Израиль, который, по ее утверждению, проводит политику этнической чистки в отношении палестинцев. В 2007 году, участвуя в акции протеста против строительства стены безопасности вокруг арабского поселения в Израиле, была ранена. В июне того же года израильские военные взяли ее под стражу. Из тюрьмы Мейрид дала пространное телефонное интервью «Democracy Now», после чего была депортирована в Дублин. В 2010 году задержана на борту судна «Рейчел Корри», пытавшегося прорвать израильскую блокаду сектора Газа… Итогом такой бескомпромиссной деятельности стал запрет на посещение Израиля в течение 10 лет.

После двух миротворческих поездок в Сирию в 2013 и 2014 годах это была ее третья миссия.

Группу координировала госпожа Энн Паттерсон, коллега знаменитой ирландки, весьма боевая и тоже в годах. Пастор Андрей Эшдаун, представитель из Великобритании, любезный, очень воспитанный человек, вот уже 25 лет служит священником в англиканском приходе, а в настоящее время является еще и советником епископа Винчестера по межконфессиональным вопросам. Пастор Тимоти Рэдклифф, самый настоящий католический монах, да еще и Доминиканского ордена, тоже из Англии, в прошлом – директор Института Лас-Касас (Оксфорд). Добрый дедушка в белом облачении и с четками при бедре, напоминал героя старинной английской пьесы, очень интересный и тонкий человек. Приятные в общении Фероз Мисиборвалла и Шрикан Рамдас – члены делегации из Индии, общественные деятели, выступающие, ни много ни мало, против империализма, сионизма и религиозного фанатизма. Фероз – основатель индийского Палестинского форума солидарности, а также Общества солидарности народов Азии и Палестины. Юстина Баер – воинствующая полячка, 10 лет на международном дипломатическом фронте. Президент Национальной партии за демократию бельгиец Марко Санти – мой знакомый по прошлой сирийской поездке, смелый парень с радикальными взглядами. Алан Лонерган – деликатнейший, но кроме того, член Палестинского альянса и движения за освобождение Газы в Ирландии. Красавица Шармин Нарвани – комментатор и аналитик в области ближневосточной геополитики из Ирана и Канады. Ну, и наш гид – незабвенная матушка Агнесс Мариам, гроза всея Сирии и Ливана, личность здесь почти историческая!

***

Вооружившись четками «на сто», однако не без сопровождения кортежа из джипа с ДШКой и пары машин, напичканных мальчишками в военной форме с «калашниковыми» наперевес, на большой скорости мы продвигаемся вглубь страны.

И вот она – живая Сирия.

Сам регион, по которому мы движемся, носит название Каламун. Он представляет собой плато к северо-западу от Дамаска и является частью Анти-Ливанских гор. Тут до сих пор сохранились христианские общины, некоторые из которых продолжают говорить на языке Иисуса Христа, арамейском.

В древности Анти-Ливанские горы были известны своими кедровыми лесами. Именно отсюда Царь Соломон приказывал везти древесину для знаменитого Иерусалимского Храма. Вдоль горных цепей археологи обнаружили следы каналов, вырытых еще древними римлянами, по которым они поставляли воду для заводов, расположенных на плато. Сегодня, конечно же, все изменилось: вследствие длительного периода засухи земля сделалась бесплодной, и за окнами нашего микроавтобуса тянулась унылая пустыня.

В последние годы аскетичная красота и глубокая история гор Каламун стали привлекать внимание монахов из Европы и Америки. Здесь до войны ими были восстановлены многие заброшенные монастыри и храмы, основаны новые общины. Как нам рассказали, эти места обладают особой привлекательностью для кармелитов, которые по мере сил стараются сосредоточиться на жизни аскетической и созерцательной.

Охватывая ливанскую долину Бекаа с запада, горный массив Каламун представляет собой ни что иное, как центральный стратегический коридор, соединяющий Дамаск с Хомсом, а также Дамаск с алавитским побережьем – городами Тартус и Латакия. Для мятежников он не менее важен, так как является трамплином для атак в северных пригородах Дамаска. Боевики оперировали здесь относительно безнаказанно, удерживая под своим контролем ключевые города района вплоть до 2015 года. Кроме того, этот регион важен боевикам и потому, что через него проходит трасса, ведущая в ливанский город Арсаль, в котором расположена одна из основных баз террористов, откуда в страну поставляется оружие и живая сила… И вот, первый город, в который мы приезжаем – Кара, он находится буквально в тридцати километрах от логова террористов в Арсале и всего в семи километрах от линии фронта, где прямо сейчас идут бои. Здесь, на окраине Кары, находится старинный монастырь шестого века, носящий имя святого великомученика Иакова Персянина, которого еще называют «рассеченным». В этом месте со своими единоверцами как раз и обитает наша боевая матушка Агнес.

Кара, монастырь святого великомученика Иакова Персянина

Святой Иаков жил в IV веке и был высокопоставленным лицом при дворе персидского царя Издегерда. В одном из военных походов он, прельщенный царской милостью, убоявшись признать себя христианином, которым являлся, вместе с царем принес жертву идолам. Узнав об этом, жена и мать Иакова, имевшие глубокую веру во Христа, написали ему письмо, в котором укоряли его и призывали покаяться. Получив послание, Иаков осознал тяжесть своего греха и стал громко плакать и молить Господа о прощении. Услышав, что он молится Господу Иисусу Христу, его соратники донесли об этом царю. На допросе святой Иаков укрепился духом и мужественно исповедал свою веру. Тогда Царь приказал предать святого мучительной смерти: его положили на плаху и отсекли поочередно пальцы на руках и ногах, затем руки и ноги. В продолжение пыток святой Иаков непрестанно возносил ко Господу благодарственные молитвы за то, что Он дал ему возможность в тяжких муках искупить содеянный грех. Истекающий кровью мученик был обезглавлен… Вот такой вот подвижник. Как рассказывали местные братья, святого Иакова тут почитают все – и мусульмане, и христиане. Своим стоянием в вере он им понятен и близок. Ведь сирийцы – народ героический, мужественный. За время двухлетней осады Кары, здесь зафиксированы случаи мученической смерти за веру, когда, подражая подвигу мученика Иакова, местные христиане отказывались отречься от Христа.

Очень символично получилось и то, что мы приехали в монастырь именно 27 ноября, как раз в тот день, когда праздновалась память великомученика. Вслед за нами прибыл и его блаженство Патриарх Мелькитской католической церкви Григорий III Лахам, и состоялся первый за пять лет настоящий праздник: отслужили молебен, зажгли свечи, накрыли столы и до самой ночи под залпы разрывающихся снарядов вели беседы на всевозможные темы.

Молодые девочки-послушницы благоговели перед Россией. Они фотографировались со мной, просили читать молитвы на русском, а сами в это время записывали меня на диктофон. Им нравилось, как звучит старославянский язык. Сестра из Португалии сообщила, что у нее на родине Россию очень любят и связывают с ней самые светлые надежды для всего мира. Оказалось, что в Португалии есть местечко, которое называется Фатима и вот там одной местночтимой святой было откровение о России, после которого она начала призывать всех молиться об этой святой земле, которая, по ее словам, во времена антихриста останется единственной в мире хранительницей подлинной веры. Со мной поделились, что совсем недавно они смотрели фильм про Валаам, который их очень впечатлил. Тогда я принялась рассказывать им про свою Оптину, показывала многочисленные фотографии. «И сколько же там у вас монахов?» – спрашивали сестры и приходили в восторг, когда узнавали, что около двухсот: «Вот она русская мощь!» – восклицали и притихали, слушая мой рассказ дальше. Интересовались историей крещения Руси, а под конец попросили меня спеть русскую народную, но я сказала, что не пою, тогда попросили сплясать русский народный, но и тут моих талантов не хватило… Весьма огорченные, они согласились «хоть на гимн России», который я уж точно, по их мнению, должна была и знать и уметь петь. Деваться было некуда, пришлось исполнять. Это был мой первый опыт столь тесного общения с католиками. Наблюдений много. Может быть, потом напишу…

Монастырь святого Иакова в Каре – это самая настоящая военная крепость времен римской империи, она была почти полностью разрушена, когда в 1995 году мать Агнес, монахиня-кармелитка из Ливана, решила основать здесь небольшую общину, открытую для христиан из разных церквей. Начались восстановительные работы, обитель буквально оживала на глазах, но пришла война.

Несмотря на то, что от рук террористов Кара была освобождена только в ноябре 2013 года, всё это время монастырь никто не покидал, и это было свободное, единогласное решение общины. Местные братья рассказали, что приходилось и оборону держать, и скрываться в подземных тоннелях, которые соединяют крепость с городом, и завалы разбирать после взрывов: «Вот дверь парадную взрывной волной вынесло… жалко… очень красивая была, – сообщают неунывающие насельники. – Но зато все научились молиться». Всего в монастыре около десяти человек, приехали кто откуда: Бельгия, Америка, Ливан, Франция, Португалия… Большинство приняли постриг именно здесь и именно в военное время. «Сегодня монастырь – это стратегический пункт, охраняемый правительственной армией и находящийся фактически на линии фронта», – объясняют местные. И действительно, от мощных разрывов снарядов здесь то и дело сотрясаются стены, что с потолка сыплется песок. Сначала было непривычно, но сестры успокоили, сказали, что это не опасно – далеко мол, а вот «если услышишь тонкий свистящий звук, то это могут быть и снайперы,- вот это уже неприятнее». Электричество с перебоями, отопления нет, живут исключительно на своем хозяйстве, еще и местных жителей подкармливать умудряются: и мусульман, и христиан – без разбору. Вот сюда, в общем, мы должны были возвращаться на ночлег последующие три ночи.

Кара. Домой из школы

Сама Кара – это небольшой городок, находящийся недалеко от национального шоссе, он был крайним городом на юге военного округа Джунд Химс в Великой Сирии во время Омейядского Халифата. Абу-аль-фида описал его в своей географии 1321 года как “цветущую деревню на полпути между Дамаском и Хомсом, большинство жителей которой являлись христианами”. Сегодня жители городка – в основном мусульмане, в центральной же части находится небольшая сиро-католическая община, разместившаяся в церкви, посвященной святым Сергию и Вакху. Только когда местный священник отец Георгис (Луис) отдернул занавеску, на стене можно было увидеть некоторые оскверненные террористами фрески, которые возвращали нас в XI век, когда Кара была сугубо христианским городом.

Отец Георгис показывает древние фрески в сиро-католической церкви Сергия и Вакха, Кара

Отец Георгис – это вообще отдельная тема для баллады. Широк батюшка… Как Волга широк!

В компании уважаемых европейцев, интуитивно чувствуя, чем все может закончиться, я старалась особо не выделяться (чисто дипломатически, чтоб не ущемить их достоинства). Но одно неосторожное слово и… меня разоблачили. «Русская!?» – буквально взвизгнул от восторга отец Георгис… И всё! С этого момента моё пребывание в Каре стало «звездным». Куда бы мы ни шли, батюшка всем восторженно сообщал: «А вот она – РУССКАЯ!». Реакция следовала незамедлительная и столь же восторженная: «Любим Россию! Спасибо!», «Передавай привет Путину», «О! Россия! Сталин!», «Абу Али Путин! Абу Джафар Лавров!», «Сурия – Руссия: братья!» – и все вот в таком духе. Какое счастье, что в последний момент я сообразила взять с собой мешок русских конфет и кое-какие сувениры! Пусть самое крошечное, но всё же благословение из России, для чутких сирийцев оказалось очень важным. Но как же мне было неудобно перед моими маститыми европейцами. Ведь в то время как посланники от «просвещённой и демократической» то и дело получали от местных увесистые плюхи, я же – самый молодой член группы, просто девчонка без имени и красивых званий… Что говорить… «Посмотрите, что делается! Даже про Иран забыли! Россия появилась!» – говорила прекрасная иранка Шармин, кивая головой в мою сторону, когда местные солдаты в очередной раз облепили меня со всех сторон, чтобы сфотографироваться «с Россией». Вы знаете, и тут меня буквально парализовало, ведь получалось, что в этот момент Россией была я! Боже! И как же мне нужно себя вести, чтобы соответствовать? Стало страшно и, точно нарочно, я вдруг увидела всю свою ничтожность, всю немощь, всю несостоятельность… Они-то вон какие важные… иностранцы эти… А я?… А я Россия. Но тут внутренний голос сказал: не бойся, просто будь самой собой, этого и достаточно.

Да-а, все теперь крутилось вокруг моей прекрасной Родины! «Вы спрашиваете, чем можете нам помочь? – отвечали простые сирийцы на вопрос членов делегации от Европы. – Те деньги, которые тратят ваши правители на борьбу с терроризмом, а на самом деле на разжигание войны, пусть они отдадут на восстановление разрушенных ими же городов. А если нет, то оставьте нас в покое и позвольте Сирии самостоятельно выбирать свое будущее. Америка боролась-боролась с терроризмом, ситуация только ухудшалась. Вот за дело взялась Россия. Пару месяцев, и смотрите что происходит. Это же чудо! Вы думаете, что здесь живут дураки? Не понимают…» – и всё это сказано крайне учтиво, любезно, без доли злости. Сирийцы, нужно отдать должное, очень миролюбивы и гостеприимны ко всем… Это в крови.

Или вот еще один сугубо сирийский колорит, крошечная зарисовка к балладе об отце Георгисе. Вообразите только, после посещения сиро-католической общины, берет меня, значит, батюшка за руку и, приговаривая «сейчас-сейчас… все увидишь… всё поймешь», чуть ли ни бегом увлекает по узеньким улочкам измученной и еле живой Кары в неизвестном направлении. «Сюрприз тебе будет… Спешим-спешим!» – заговорщически объявляет мой благодетель. Пока бежим, стараюсь разглядеть Кару в ее буднях. Первое, что бросается в глаза и радует: дети! Их действительно очень много. Веселыми стайками они появляются то тут, то там – это закончились занятия в школе, и детвора разбегается по своим домам. «…Хорошо, – говорю, – как в мирное время прям… домой бегут». «Конечно, хорошо, правда, домов у многих нет… – поясняет батюшка, – зато есть школа, и это для них стимул. Сейчас нам главное пережить зиму. В прошлом году в Сирии очень много умерло от холода». Всего пару кварталов и мы на месте – в храме Михаила Архангела, в нем, как оказалось, отец Георгис является настоятелем. Заходим во внутренний дворик… «А вот теперь гляди туда», – радостно говорит батюшка и показывает пальцем в небо. Я сразу не понимаю, в чём тут дело, чем привожу отца Георгиса в восторг: «Ну как же! Вот же вот! Это же православный крест! Теперь поняла?» Над храмом действительно возвышается наш традиционный шестиконечный православный крест, но я все равно не понимаю, в чем тут сюжет, но чтобы не обидеть этого милого человека, киваю головой и улыбаюсь. «Ну, наконец-то!» – восклицает батюшка и совершенно неожиданно вдруг обнимает меня. «Тут, тут… там, – он показывает пальцем на части стен храма, – всё было разрушено. Но мы не ушли. Они громили все на своем пути, уничтожали иконы, фрески, кресты, а тот, который возвышался над храмом, его снесли гранатометом. И вот сейчас у нас два креста: один греческий, другой русский (как мне объяснили позже, русский шестиконечный крест на Ближнем Востоке – большая редкость).

Два креста храма Михаила Архангела в Каре

Именно поэтому отцу Георгису было важно обратить мое внимание именно на него, как на знак глубокого уважения перед традицией Русской православной церкви. “Мы голодали, сидели в засаде. Но мы все выдержали! И вот теперь… смотри сюда…” Он снова берет мою руку и мы бежим, но уже к дверям самого храма. Театральным движением, предварительно заглянув мне в глаза, батюшка медленно отворяет нарядную золотую дверь, а за ней… Новейший, лучезарнейший, прекрасный храм! Здесь до сих пор пахнет свежей краской, кое-где стоят леса, и это восхитительное солнце, которое золотыми колоннами струится изо всех окон… «Тут всё, как в России! Видишь? Алтарь! Иконы! Скажи, ты чувствуешь себя, как дома! Правда?» – спрашивает батюшка и я, нисколько не лукавя, от всей души отвечаю: «Да!»

Кара, батюшка Георгис в своем храме в честь Михаила Архангела

Очень энергичный, позитивный, он сумел сделать невозможное: не только не покинул, упрямо защищал и отстоял, потом (в военное-то время!) умудрился восстановить, да еще и всем смертям назло – восстановил в таком жизнеутверждающем духе и с такой потрясающей волей к созиданию!

А события в городке разворачивались страшные: «Боевики исламского государства напали на наш город, – буквально на ходу рассказывает мне очередная наша спутница Самар, которая работает в местном Красном кресте, – и мы оказались в условиях жестокого геноцида. Эти большие группы вооруженных людей разных национальностей в обмундировании и с оружием решили, что мы, и христиане, и мусульмане, были неверными и поэтому должны быть истреблены. Но исламисты хотели не просто убить нас, они использовали нас в качестве военных трофеев. Их жестокость не была бессмысленной, нет… они пришли с заранее отработанными методами в совершении подобных преступлений. Они брали наших мужчин в заложники, насиловали женщин, чтобы те не смогли иметь детей, вербовали подростков, уничтожали святыни. И кощунственно называли все это «джихадом».

Позже, представитель мирной сирийской оппозиции Самир Хаваш, который также сопровождал нас в поездке, разъяснял: «Понимаете, происходит очень опасная подмена понятий. Коран утверждает, что агрессия против мирного населения или страны – это не джихад, равно как убийство женщин и детей. Воины неприятеля могут быть пленены, но похищение мирного населения – это тоже не джихад. Пророк Мухаммад не искал конфликта даже с язычниками (не говоря уже о христианах и иудеях), он утверждал, что “нет принуждения в вере”. Да, в исламе действительно есть понятие “джихад меча”, под которым понималась уже прямая вооруженная борьба с неверными. Однако и в такой войне строго запрещалось убивать женщин, детей, стариков и невооруженных священнослужителей любого вероисповедания. Это строго оговорено в Коране: “Кто убьет душу не за душу и не за преступление, тот подобен убийце всего человечества”. Запрещается также уничтожать храмы и святые места “людей Писания” христиан и иудеев. Власти Америки и Европы позволяют фанатикам ДАИШ вырезать тысячи христиан во всем мире, они стирают с лица земли целую цивилизацию. Нужно называть все своими именами и это – геноцид».

Сегодня, когда в мировом сообществе оказалось попрано самое элементарное, – нормы международного права, приходится бороться не на жизнь а на смерть лишь за то, чтобы законно называть происходящее своими именами. Сто лет назад, когда пала Османская империя и началась Первая мировая война, наступил период самого жестокого насилия против христиан этого региона. Да, и это был геноцид, который осуществлялся младотурками во имя национализма и привел к гибели, как минимум, трех миллионов христиан. Оставшиеся в живых уехали на Запад, осели в Ираке и Сирии. Сегодня же, по данным исследования центра Pew, преследованию по религиозным мотивам подвергается больше христиан, чем в любой другой момент в ранней истории христианства. «ИГИЛ высветил эту проблему, – говорит выступающая за права восточных христиан демократ из Калифорнии Анна Эшу. – Христианство сегодня под угрозой исчезновения».

Христиан в исламской Турции в наши дни менее 0,1 процента от всего населения, хотя еще в начале двадцатого века их насчитывалось около 20 процентов. Нынешние законы турецкого государства уравняли в своих правах, а точнее в их отсутствии, «экстремистов» от христиан, коммунистов и курдов.

Чем ближе начало переговоров по политическому урегулированию в Сирии, тем чаще в мире стали вспоминать несчастных ближневосточных христиан. Как сообщает лондонский католический портал Catholic Herald, более 60 депутатов британского парламента обратились к премьер-министру страны Дэвиду Кэмерону с просьбой повлиять на ООН, чтобы международная организация признала убийства и пытки христиан, а также представителей других религиозных меньшинств в Сирии и Ираке геноцидом. «Это не просто вопрос семантики, – говорится в обращении. – Есть две причины. Во-первых, такое решение ООН станет четким сигналом для тех, кто организует и осуществляет эту бойню, что в будущем они понесут ответственность перед международным сообществом за свои действия – будут пойманы, преданы суду и наказаны. Во-вторых, это будет стимулировать 127 стран, подписавших Конвенцию о предупреждении преступлений геноцида и наказании за них, принять необходимые меры, чтобы предотвратить злодеяния».

Последние американские президенты – протестант Джордж Буш и либерал Обама – всегда отказывались заниматься проблемой бедственного положения христиан и вот почему: сняв, таким образом, с себя всю ответственность за происходящее, американцы сегодня подло обвиняют Европу в реализации концепций о новых крестовых походах и «столкновении цивилизаций». Комментируя организованные «Аль-Каидой» в 2007 году похищения и убийства священников в Мосуле, госсекретарь Кондолиза Райс сказала, что Соединенные Штаты не вмешиваются в «конфессиональные» дела. Вопрос о гонениях на христиан с политической точки зрения для них слишком опасен. Не так давно Белый дом подвергся критике за полный отказ от употребления слова «христианство».

В этой связи можно отметить и то, что незадолго до того, как была развязана война в Сирии, США вышли из состава ЮНЕСКО, а все потому, что не хотели в дальнейшем отвечать за попущенные ими же беззакония, связанные с расхищением мирового культурного наследия. На черном рынке сегодня идет подпольная и грязная торговля награбленными в Сирии ценностями.

С начала сирийского кризиса террористические группировки разграбили и разрушили около 750 исторических объектов. К сожалению, в царящем хаосе уследить за всеми невозможно, но на сегодня уже известно, что разрушению подверглось более 400 христианских храмов. В Маалюле сожгли церковь Святых Сергия и Вакха, монастырь Святой Феклы пострадал очень сильно: была взорвана усыпальница равноапостольной первомученицы. Даже руины церкви, где стоял столп Симеона Столпника, от которого наш Серафим Саровский начал свое подвижничество, тоже сильно пострадали. Вся Сирия сегодня – это рана Христа. Судьба двух миллионов христиан, а именно столько проживает в этой стране с общим населением в двадцать два с половиной миллиона человек, остается неопределенной. Участь мусульман Сирии не слаще…

Страна измождена, ее добрый и терпеливый народ находится на грани глубокой депрессии и только военное вмешательство России, эта святая братская помощь, оказанная, конечно поздно (что говорить, Сирия сегодня – это горькие руины), но все-таки не слишком поздно, сумели вернуть надежду и улыбки на лица сирийцев. Как нам рассказал мэр Хомса, сейчас многие возвращаются в свои дома, жизнь потихоньку продолжается, люди настроены на скорейшее восстановление инфраструктуры города. Нами уже разработан генеральный план, согласно которому начаты работы по воссозданию облика города.

Хомс, с арабского переводится, как «застенчивость», «кротость». И в этом заключается весь его секрет. Позвольте мне просто конспективно, через запятую обозначить лишь вехи из истории этого города, чтобы мы поняли, что есть подлинная «кротость» и какими путями она снискивается.

Три с половиной тысячи лет назад, в библейские времена, Хомс назывался Кадеш. Здесь проповедовали святые апостолы Пётр и Павел. Этот древний город был основан около 2400 года до Р.Х. Слава о нем гремела на весь Ближний Восток. Город был настоящими воротами из Азии в Европу и базой знаменитого «шелкового пути». Хомс был в составе Римской империи, его захватывали и турки-сельджуки. В начале XII века город покорили крестоносцы, назвав его Шамель («Верблюжий город»). Впоследствии он стал частью графства Триполи. В 1174 году крестоносцев выбили из города войска египетского султана Салах ад-Дина. С тех пор и до 1262 года в Хомсе правили эмиры из династии Айюбидов, которую сменила династия мамлюков. Сражались с войсками монголов, чудом избежали разрушения от войск Тамерлана. Позднее, в 1516 году город вошел в состав Османской империи. Кроме того, неоднократно полностью разрушался землетрясениями. А что уцелело после ударов стихии, смели бесчисленные армии завоевателей. Поэтому то состояние, в котором Хомс находится сейчас («камня на камне не осталось»), для него привычное. И он переживет, он вытерпит, ведь имя ему «кроткий», а это добродетель воистину царская, имеющая силу несокрушимую, силу Самого Христа, который воистину «кроток и смирен сердцем».

В знаменитом Тартусе (именно здесь расположена российская военно-морская база), нам показали целый квартал со строящимися многоэтажками, провезли мимо новых, только что отреставрированных мечетей (одна из которых носила имя Пресвятой девы Марии) и храмов.

…Ну а на следующей день мы, наконец, должны были отправится в Маалюлю! Побывать в этом местечке – была моя трехлетняя мечта и предмет особых молитв. В предвкушении долгожданной встречи, совсем не сплю накануне. Святая Фекла, моли Бога о нас!

Маалюля

Маленький городок Маалюля расположен в горах Каламун. Именно здесь находится одна из главных святынь Сирии и всего христианского мира – патриарший монастырь святой равноапостольной Фёклы Иконийской. Над обителью расположена пещера, в которой жила и была погребена святая Фёкла, ученица апостола Павла.

Святая Фёкла родилась в городе Икония в знатной и богатой семье. В 45 году по Р.Х. в Иконию пришли святые апостолы Павел и Варнава. Слушая слова апостола Павла, восемнадцатилетняя святая день ото дня укреплялась в христианской вере и в убеждении, что она должна оставить свой дом, жениха и посвятить свою жизнь Иисусу Христу. Родные девушки пожаловались римскому наместнику на апостола Павла, которого арестовали и отправили в заключение. Святая Фёкла пришла в тюрьму и осталась в темнице вместе с апостолом, как дочь с отцом, слушая его поучения и наставления о любви к Богу. Когда родные узнали о том, где находится святая Фёкла, они потребовали казнить апостола Павла и его ученицу. Однако властитель города не тронул апостола, а изгнал его из города. Невинную девушку осудили на сожжение, но когда её возвели на костёр, пошёл дождь, который потушил пламя и избавил её от смерти. После чудесного избавления, святая Фёкла нашла апостолов Павла и Варнаву и стала следовать за ними, благовествуя Евангелие. Так они вместе дошли до Антиохии, где властитель города, возжелавший святую Фёклу, прекрасную собой, но, получив публично решительный отказ, осудил её на съедение львам. Но ни дикие звери, ни змеи не тронули святую деву. После этого властитель города отпустил святую Фёклу, которая пошла в город Селевкию, нести людям слово Божие.

Весь свой путь она шла пешком и, когда достигла гор Каламуна, силы покинули её. Но, чтобы добраться до ближайшего селения, надо было преодолеть высокую гору. Тогда святая Фёкла обратилась к Господу с просьбой о помощи. И произошло чудо – гора раздвинулась и образовала узкий проход, по которому святая вышла к селению. На арамейском языке слово «маалюля» означает «проход» или «вход», таким образом, в честь чуда Господня это селение получило своё название. Святая Фёкла осталась в пещере горы, где в посте и молитве прожила до конца своих дней. В IV веке здесь основали женский монастырь во имя святой равноапостольной Фёклы.

И вот мы, наконец, тут!

Расположившись между живописных скал и ущелий, Маалюля напоминает амфитеатр. На крутых горных склонах один над другим уютно размещаются дома из белого камня. С высокой скалы в прекрасном голубом облачении, точно живая, взирает на жителей городка и всех, кто сюда приходит, Пресвятая Владычица наша Богородица. И благословляет! И жили бы себе, как в раю, да вот оказались в раю… Боже, упокой со святыми, души погибших здесь христиан!

Город почернел от копоти и горя, он точно вымер. После того, что пережили местные жители, думаю, они вернутся сюда не скоро. Слишком свежо в памяти. Христиане Маалюли и правительственная армия не смогли тогда в 2013 году удержать многотысячную свору головорезов, неожиданно напавших на городок. А мы тогда из далекой России следили за развивающимися драматическими событиями, ждали доброй вести о разрешении ситуации, молились, просили пощады. В январе 2014 года СМИ сообщили, что члены радикальной группировки «Джабхат ан-Нусра» совершили здесь осквернение всех без исключения христианских святынь. Сердце разрывалось на части…

И неужели, вот теперь я тут? Не верится… Эти узкие улицы еще помнят, как совсем недавно по ним носилась смерть, рикошетя между стенами домов, слышались взрывы, крики, лилась кровь. Один шейх в Дамаске нам потом рассказывал, что когда в апреле 2014 года правительственная армия сумела, наконец, войти в Маалюлю, то в городе они находили тела христиан, умученных жертвенным ритуалом кровопускания, а это ни что-то, это сатанизм…

У подножия горы Каламун нас встречает глава городского совета Маалюли Наджи Вахби. Для начала ведет в самую большую церковь в Маалюле, святого Георгия, в которой всего пять месяцев назад закончились основные реставрационные работы. Однако на стенах еще висят оскверненные и наполовину сожженные иконы, напоминающие о трагедии. Господин Наджи рассказывает, что в результате военных столкновений все жилые дома в Маалюле оказались разграблены, в большинстве из них были устроены пожары. Со всех христианских храмов были сняты кресты и колокола, разграблена и уничтожена церковная утварь, украдена находившаяся в монастыре святой Феклы статуя, изображавшая Иисуса (работа российского скульптора Рукавишникова). Боевики не пропустили ни одного христианского символа, который попадался им на глаза, в этой ненависти к чужой вере было что-то патологическое, бесовское. «Но самое страшное впереди, – сообщает глава города, – мы с вами сейчас поднимемся в горы и посетим монастырь святой равноапостольной Феклы. Сейчас там идут реставрационные работы, но то, что вы увидите… Одним словом, я прошу вас быть мужественными, ибо все мы знаем, что святыня поругаема не бывает».

Делегация выходит на улицу и не спеша движется к микроавтобусу. Но вдруг нас начинают торопить, почему-то кричат: «Эла-эла! Скорее!». Никто не может понять, что случилось и откуда такая спешка. На большой скорости автобус мчится по горной дороге и мы еще не знаем, что уезжаем из Маалюли навсегда. Позже нам сообщили, что по неизвестным каналам вооруженная группировка радикалов узнала о нашем намерении посетить Маалюлю и готовила в горах засаду.

Что же, пару сотен Иисусовых молитв я все-таки успела обронить на эту обагренную красной Пасхой многострадальную землю! Враг не дремлет, но молитва – сильнее. Словно крошечные зернышки, они и тысячи иных пламенных, сорвавшихся с уст новомучеников Маалюли, непременно прорастут, и явится миру Свет и не будет более никакой тьмы.

Автор –  Мария Мономенова, член Союза журналистов России