28 января в московском бизнес-центре «Олимпик» Межрегиональное бюро судебных экспертиз имени Сикорского собрало адвокатов, политологов, экспертов-лингвистов на конференцию «Практики применения закона «О противодействии экстремизму»
Выступающие дружно ставили закону неутешительный «диагноз»: «Правовая неопределённость». И даже заявляли, что он имеет к праву примерно такое же отношение, как бейсбольная бита.
Используя порождённые им типовые судебные клише, легко признать экстремистским даже Государственный гимн Российской Федерации.
Логика эксперта может быть примерно такой: «…В исследуемом тексте превозносится некое сообщество, наделяемое исключительно положительными характеристиками, имеющее исторически обусловленные притязания на участие в управлении страной и особые права на её природные ресурсы… Упоминаемое сообщество, наделяемое могучей и великой славой в контексте произведения, следует отнести к так называемому русскому народу. Тем самым унижается достоинство других коренных и новоявленных народов, включая мигрантов, составляющих становой хребет российской экономики».
Мало того что не дано внятного определения явлению, породившему закон (не прописаны его признаки, которые исключали бы толкование понятия в зависимости от настроения правоприменителя!), ещё и никак не прописаны взаимоотношения закона с ГПК и УПК.
В результате открывается широчайший простор использованию закона в целях, противоположных тем, что в нём якобы декларируются.
В итоговой резолюции конференции отмечено:
«…Удивительным образом приведённая трактовка экстремизма «вплелась» в законодательную канву демократического и правового государства, в то время как положения Конституции Российской Федерации, имеющей высшую юридическую силу на всей территории России, предоставляют право каждому на свободный выбор своего воспитания, обучения и творчества, гарантируют свободу мысли и слова, запрещают цензуру. Конституция устанавливает, что никто не может быть принуждён к выражению своих мнений и убеждений или отказу от них. Вместе с тем закон об экстремизме устанавливает запрет на пропаганду таких мнений и убеждений.
Экстремизм, направленный на насильственное изменение основ конституционного строя, угрожающий целостности Российской Федерации, а также нарушающий права и свободы человека и гражданина, безусловно, обладает чрезвычайной общественной опасностью. В связи с чем противодействие экстремизму требует детального правового урегулирования.
Неопределённость признаков экстремизма позволяет правоприменителям использовать имеющиеся нормы, направленные (по замыслу законодателя) на противодействие экстремистской деятельности, для подавления любого инакомыслия. В условиях принципиальной неопределённости по поводу правовой природы явления такие тенденции нарастают, что подтверждается судебной практикой.
Проведённая конференция показала, что установленные законом определения «экстремистской деятельности» и «экстремистских материалов» являются рамочными и нуждаются в конкретизации. Размытость формулировок основных положений закона позволяет расширительно толковать понятие «экстремизм», что может повлечь за собой негласное разрешение цензуры и узаконивание борьбы с инакомыслием.
С разной степенью энтузиазма участники конференции признали: остроту вопроса о допустимости и возможности добровольной сертификации печатных изданий авторами, издательствами, что могло бы исключить «вольные трактованные» претензии со стороны правоприменителя, не отнимать времени у судей и следователей, которые и так чрезмерно загружены.
Прозвучало также вполне обоснованное мнение, что в том виде, в котором публикуется список экстремистской литературы на сайте Минюста, он несёт сам в себе опасность рекламы данной литературы и может вызывать нездоровый интерес у части населения уже самими своими названиями, по сути носящими оскорбительный характер.
Сможет ли научное сообщество экспертов урегулировать вопрос о методиках оценки того или иного текста или изречения как имеющего отношение к экстремизму, что создает очевидную опасность для конкретных лиц?
Надежду на трансформацию закона в лучшую сторону вселяют вызванные им к жизни абсурдные по правовой сути, но тревожные по характеру иски к текстам основополагающих религиозных учений, историческим художественным ценностям.
Соб. инф.