К 125-летию со дня кончины «Белого генерала»
Михаил Дмитриевич Скобелев — «Белый генерал» — так его звали в армии и народе.
Он был третьим генералом в роду. Скобелевы — дед, отец, внук — все были генералы русской армии: Иван Никитич (1778-1849), Дмитрий Иванович (1821-1879) и Михаил Дмитриевич (1843-1882) — дед Михаила Дмитриевича Скобелева — «белого генерала» — был не только генералом, но и литератором.
Михаил Скобелев поначалу выбрал путь не военный. Осенью 1860 года Михаил поступает в университет. Проучившись год, выходит из него и вступает на военную стезю. Он поступает юнкером в кавалергардский полк. География его службы такова: Петербург, Туркестан, Павловск, Кавказ, Красноводск, Новгород, Пермь, Москва, снова Кавказ. В 1866 году поступает в Николаевскую академию Генерального штаба. Учился слабо — академию окончил по второму разряду. Выполнял разные поручения, в частности, производил картографическую съёмку недавно присоединённого к России Заревшанского округа. Репутация у Михаила Скобелева к тому времени была довольно скандальной. Однако, по словам историка Кнорринга, «В пороховом дыму он (Скобелев) обнаружил качества и способности, которые заставляли забывать неприятные свойства его натуры».
Скобелев был особенно щепетилен в вопросах дисциплины и порядка. Изящно одетый, холёный, он не забывал надушиться даже перед боем, терпеть не мог распущенности. Несмотря на строгость, солдаты его любили. Едва женившись, 26-летний Скобелев всеми силами рвётся в Туркестан, где гремят пушки: «Или меня убьют, или вернусь генералом». В Туркестане молодой гуляка и дуэлянт Скобелев попал в подчинение генералу Кауфману, который сумел разглядеть и поддержать в нём подлинные качества воина. Затем — служба на Кавказе, Красноводск. Уже в Московском военном округе подполковник Скобелев получает батальон. Но его полк не участвует в походе на Хиву. Тогда Скобелев просится в «отпуск» и с отрядом полковника Морозова совершил малорезультативный поход в Среднюю Азию при 50-градусной жаре. В мае 1873 года разрозненные отряды русской армии соединились под стенами Хивы. Но своего первого Георгия 4-й степени Скобелев получил за разведку пути в глубь страны, совершённую им с группой туркмен по территории враждебных племён. По замечанию Полторацкого, члена Георгиевской думы, присудившей Скобелеву Георгиевский крест, «он (Скобелев) для удовлетворения чудовищного честолюбия лбом пробьёт стену, чтобы изобрести путь к дальнейшему ходу своей карьеры». В мае 1875 года он в чине полковника и флигель-адъютанта в третий раз прибывает в Ташкент, в «вертеп», как называл там свою службу сам Скобелев. За бой под Махромом Скобелев в 32 года получает генеральский чин.
В феврале 1876 года внезапно был взят Коканд, и Скобелев назначается губернатором Ферганской области. В этой должности он пребывал год. Отличительной чертой Скобелева было то, что он быстро схватывал обстановку, всегда действуя с опережением. Умел подбирать сотрудников. Он сумел быстро замирить неспокойный край, создав себе славу справедливого правителя.
С приближением Русско-турецкой войны генерал рвётся на Балканы и с большим трудом получает разрешение императора Александра II отправиться туда. На высочайшем приёме царь пожурил молодого генерала, но под конец аудиенции сказал ему: «Я надеюсь, …что… ты покажешь себя (на новом месте) молодцом». Турецкая война 1877-1878 гг. создала Михаилу Скобелеву мировую славу. Поначалу он был назначен на должность начальника штаба казачьей дивизии, которой командовал его отец, Дмитрий Иванович. За умелые командование при переправе через Дунай и всяческое содействие успеху передового отряда генерала Драгомирова Скобелев заслужил общее признание. Но генерал жаждал командной должности. Получив дивизию, занялся боевым воспитанием. «Напоминаю войскам, что скоро и нам может предстоять боевое испытание; прошу всех об этом знать и крепить дух молитвою и размышлением, дабы свято, до конца исполнить, что требуют от нас долг присяги и честь русского имени» — такими словами напутствовал Скобелев подчинённые ему войска. В сражении под Плевной, когда наступление русских полков захлебнулось, Скобелев сам повёл в атаку свой последний резерв. Произошло невероятное: потерявшие надежду на успех солдаты со Скобелевым впереди взяли неприступный редут. «В рукопашном бою у солдат внезапно появилось сознание безмерной ценности этого человека, которого нужно охранять как символ, как знамя, и — редкий случай — во время жаркой рукопашной схватки солдаты и офицеры окружили Скобелева, … его посадили на лошадь и вывели из редута», — писал исследователь жизни полководца Кноринг. Один из соратников Скобелева генерал Газенкампф записывает в дневнике: «У нас только один Скобелев и умеет водить войска на штурм». Генерал на белом коне — явление единственное, писали другие начальники. Скобелев не любил во время боя выслушивать доклады о потерях. «Не хочу знать!» — были его слова в таких случаях. Интересна здесь характеристика Скобелеву другого знаменитого участника русско-турецкой войны Михаила Ивановича Драгомирова: «…он военный до мозга костей… Будь Скобелев главнокомандующим, охотно, не задумываясь пойду к нему под команду, невзирая на то, что он у меня в академии сидел на скамье; к Гурке (Гурко), который старше меня и моим учеником не был, не пойду ни за что по воле. … На мой глаз, Скобелев человек большой и с вполне заслуженной военной репутацией».
В апреле 1879 года Скобелев возвращается в Россию, а уже в июле назначается командиром 4-го корпуса. «Как трудно прожить чуть ли не целый век на войне и сделаться воспитателем войск в мирное время. Одно дело создавать войска, другое — их расходовать. Это редко соединяется в одном человеке», — писал Скобелев своему начальнику генералу Альбединскому, командующему Виленским военным округом. По заданию императора Скобелев в том же году побывал на германских военных манёврах в качестве представителя России.
Помимо всего прочего, он много занимается благотворительностью. На свои собственные деньги в родовом имении Спасском открывает инвалидный дом для увечных воинов. «…на моей ответственности при постоянном боевом командовании лежит много геройской крови… Я чувствую потребность сделать в пределах возможного для наших инвалидов доброе», — говорит он в одном из писем. Не забывает Скобелев и народного образования: «Я считаю делом добрым и русским… обеспечить по возможности средствами дело образования. (…) Это великое дело — краеугольный камень будущего величия нашей Родины, которую, когда будет грамотна, уже не испугают какие-то негры, высаженные жидом (Биконсфильдом) на Мальту…» Скобелев постоянно занимался самообразованием. Он никогда не расставался с книгами, и даже в походе в палатке на его рабочем столе можно было увидеть фортификационные чертежи, карты, книги философа Куно Фишера, историю Шлоссера, физиологию Фохта. Так, например, во время военной экспедиции к Геок-Тепе Скобелев выписывал до 15 журналов и газет на разных языках.
Штурм крепости Геок-Тепе войсками Скобелева пришёлся на 12 января 1881 года. При этом отличился полковник Куропаткин — будущий выдающийся начальник Генерального штаба, а затем и военный министр России. Штурм закончился полной победой. Потери были незначительными — около 400 человек убитыми. Блестяще осуществлённая Ахал-Текинская экспедиция обошлась казне в 13 миллионов рублей и была закончена в 9 месяцев. Александр II успел до своей трагической кончины достойно наградить генерала Скобелева: из рук флигель-адъютанта царя Меллер-Закомельского он получил орден Св.Георгия 2-й степени.
После победы над воинственными племенами Скобелев со всей присущей ему энергией устанавливает гражданский порядок. Местное население по правам приравнивалось к русскому. Скобелев писал: «По духу нашей среднеазиатской политики париев нет, это наша сила перед Англией». Он строго следил, чтобы ни солдаты, ни местные джигиты, ни служащие не брали с населения никаких взяток: «Предупреждаю, что виновные в этом будут казнены мною моею властью».
В России генерала Скобеля встречали с триумфом. По приезде в Петербург он с вокзала поехал в Петропавловскую крепость к могиле своего императора. Новый царь Александр III встретил героя сдержанно. По замечанию современников, популярность генерала в России была неизмеримо выше, чем у молодого наследника.
Вскоре Скобелев выехал в отпуск «на воды» в Европу. Он дурил, то есть порой мнил себя чуть ли не спасителем России, освободителем от монархического правления. Предлагал на свидании с экс-министром Лорис Меликовым в Кёльне арестовать Александра III. «Всё, что вы прикажете, я буду делать беспрекословно и пойду на всё». Сам же Лорис Меликов в беседе с известным юристом А.Ф.Кони так охарактеризовал белого генерала: «Это мог быть роковой человек для России — умный, хитрый и отважный до безумия, но совершенно без убеждений». Учитель Александра III, Константин Победоносцев продолжал наставлять бывшего своего воспитанника: «Одни будут за вас, другие — против вас. Тогда, если на стороне Вашего Величества будут люди, хотя и преданные, но неспособные и нерешительные, а на той стороне будут деятели — тогда может быть горе великое и для нас, и для России. (…) Можно быть лично и безнравственным человеком, но в то же время быть носителем великой нравственной силы и иметь громадное нравственное влияние на массу. Скобелев… стал великой силой и приобрёл на массу громадное нравственное влияние, т.е. люди ему верят и за ним следуют». Победоносцев советовал императору заручиться лояльностью Скобелева… Сам же белый генерал военному министру Ванновскому на его вопрос о преданности императору ответил так: «…Если бы я имел хоть одного офицера в моём корпусе, который состоял бы членом тайного общества, то я бы его тотчас удалил со службы. Мы все приняли присягу на верность государю, и потому нет надобности вступать в тайное общество». На годовщину победы под Геок-Тепе. В Петербурге Скобелев опять фрондировал, произнеся на банкете такую речь, из-за которой вынужден был отправиться в заграничный отпуск. Но и за границей, оставаясь формально командующим корпуса, он продолжает произносить политические речи, которые вызывали обоснованное беспокойство правящих кругов России. Германию он прямо назвал врагом России, после чего был отозван в Петербург. Но, к удивлению многих, Скобелев был принят Александром III милостиво. Сыграла свою роль, видимо, обезоруживающая ремарка самого генерала: «Нёс повинную голову, русское село заговорило». Царь вновь дал Скобелеву отпуск.
История подтвердила провидческие слова генерала относительно будущего врага России — им стала Германия. Он не уставал говорить об этом в открытую и в России, и во Франции. По злой иронии судьбы Скобелев внезапно умер в ночь на 26 июня 1882 года в Москве в роскошном номере немки Ванды, которую знала вся кутящая древняя столица. Версия отравления не подтвердилась.
На похоронах генерала епископ Амвросий свою молитву закончил следующими словами: «Ради любви его к нашему православному Отечеству, ради любви к нему народа Твоего… буди к нему милостлив на суде Твоём праведном…» В старой церкви села Спасского рядом с могилами отца и матери лёг последний из Скобелевых — Михаил. «Белый генерал», как его звали в народе. На венке от Генерального штаба была такая надпись: «Герою-полководцу, Суворову равному».
Из досье «Слова»
ИЗ ЭПИСТОЛЯРНОГО НАСЛЕДИЯ СКОБЕЛЕВА
ПОХОД
— 30 верст (перехода) приятно, 60 — неприятно, 90 — тяжело, 120 вёрст — крайность.
— На рассвете выезжать, легко закусив, но водки и вина не пить; приехав на станцию, тотчас же садиться на свежую лошадь и скакать немедленно далее, так как всякий отдых разламывает; всю дорогу ничего не есть.
ДИСЦИПЛИНА
— Дисциплина должна быть железною, но достигается она авторитетом начальника, а не кулаком.
— Дисциплина заключается не в рабском исполнении желаний начальника. Она не только допускает, но требует рассуждений. Дисциплина не в форме, а в духе.
— Залог прочной дисциплины надо искать не в переделке… уставов, а в утверждении справедливости, в общем духе воспитания войск…
— Дисциплина в германских войсках весьма строгая… она соответствует складу народных понятий и симпатий общества.
НАЧАЛЬНИК
— Начальник должен сам водить свою часть в бой, а не посылать её.
— (Прежде всего) нужно, чтобы даже небольшая часть выстрела не делала, не рекогносцируя.
— …Не поблажкою, не попущением беспорядков на марше и в бою достигается нравственная напряжённость, которая служит залогом победы, а железною твёрдостью, и…главное, умением начальника произвести внезапное впечатление на нервы части. Средством к этому можно назвать: А. Молодецкое слово молодца, В. Музыка и песни. С. Поддержание уставного порядка, хотя бы ценою крови, но накоротках и без продолжительного пиления.
— Неудача всегда на войне возможна: победу даёт Бог, но грешно шутить войною, а коль дошутился, плати собственной кровью, а не кровью наших мучеников-солдатиков да молодцов армейских строевых офицериков!
ВОЕННАЯ ПСИХОЛОГИЯ
— Трудно дать указание, как подметить, в каком настроении часть в данную минуту. Это, как всё на войне зависит от обстоятельств. Ибо на войне только обстоятельства — сила.
— (Для поднятия духа войск) в русской армии для этого можно опереться или на сердце, или на дисциплину в строгом её проявлении.
СКОБЕЛЕВ О СЕБЕ
— Я был до 30 августа (1877 — это день штурма Плевны) молодым, а после 30 августа сделался стариком.
— В минуту самых тяжких испытаний, когда не думал вернуться живым, я всякий раз спрашивал себя, виноват ли я настолько, чтобы краснеть перед государём, и всякий раз совесть говорила мне, что нет, … с таковым же ответом готов я предстать и перед Богом.
— Как трудно прожить чуть ли не целый век на войне и сделаться воспитателем войск в мирное время. Одно дело создавать войска, другое — их расходовать. Это редко соединяется в одном человеке.
— …Меня всегда продолжает тянуть туда, где ожидается выстрел…
ВОСТОК — ДЕЛО ТОНКОЕ
— …В Средней Азии… природа страшнее неприятеля…
— С ними (кипчакским населением) необходимо обходиться твёрдо, но с сердцем…
— (Среднюю Азию следует изучать серьёзно). Для этого недостаточно людей смелых и учёных, нужны люди, бывалые на войне, командовавшие отрядами, способные на месте ценить, что возможно и что нужно для массы войск…
— Нужно Азию бить не только по загривку, но и по воображению.
— Личность начальника в Средней Азии важнее, чем в Европе.
— Обстановка в Средней Азии изменяется не по часам, а по мгновениям.
— …Текинцы такие молодцы, что несколько сотен такой кавалерии сводить под Вену — неплохое дело.
РУССКИЕ ВОИНЫ
— Право, грешно с такими молодцами не победить.
— Я многим обязан здравому смыслу солдата. Нужно только уметь прислушиваться к ним.
— …Всякий солдат должен знать, куда и зачем он идёт; тогда, если начальники будут убиты, смысл боя не потеряется. (Из приказа по 16-й дивизии 21.12. 1877.)
СТРАТЕГИЯ И ТАКТИКА
— В революции стратегическую обстановку подготавливают политики, а нам, военным, в случае чего, предстоять будет одна тактическая задача. А вопросы тактики … не предрешаются, а решаются во время самого боя, и предрешать их нельзя».
РУССКИЙ ВОПРОС
— Боже сохрани, тот же русский человек случайно, скромно заявит, что русский народ составляет одну семью с племенем славянским, ныне презираемым, тогда в среде доморощенных и заграничных иноплеменников поднимаются вопли негодования.
— У себя мы не у себя. Да! Чужестранец проник повсюду. Во всём его рука. Он одурачивает нас своей политикой, мы жертвы его интриги, рабы его могущества. Мы настолько подчинены и парализованы его бесконечным гибельным влиянием, что, если когда-нибудь рано или поздно мы освободимся от него… мы сможем это сделать не иначе как с оружием в руках!
ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ
— …Если… кто-либо банкрутился перед царём и народом, то, конечно, та же интеллигенция.
ДИПЛОМАТИЯ
— …В политике, как и на войне, только невозможное действительно возможно.
— От ласки к угрозам всегда можно перейти — обратно же не всегда удаётся.
СКОБЕЛЕВ И.Н.
(дед Михаила Дмитриевича Скобелева)
— Не помню ничего лучше русского солдата.
— Полиция собственно армии не надобна… она была бы явным оскорблением честолюбию ревнующих к пользам службы воинов.
— Рука солдата и не однажды отражала смертельный удар, в грудь мою направленный.
— Невозможность для русских солдат ещё не придумана…
— На войне только невозможное возможно.
…Рождённый быть начальником простого воина (офицер) должен уметь развернуть понятие солдата, украсить ум и сердце его военными добродетелями и приучить в мирное время к труду, в военное — к мужеству и славной смерти.