Россия стремится преодолеть неразбериху дикого капитализма и восстановить традиционный статус одной из великих держав планеты. Путь в систему обществ постмодерна связан с устранением в социальной практике многочисленных деформаций, порожденных как реликтами тоталитаризма, так и благоприобретенных в процессе либерально-монетаристских реформ.
Наиболее значимой из всех «болезней роста» нам представляется демографическая проблема, имеющая тенденцию перерастания в катастрофу общесоциального масштаба.
Ежегодно наша страна теряет более восьмисот тысяч граждан, что выводит Россию на сомнительное первое место в мире в показателях абсолютной величины убыли населения среди экономически развитых государств. (В группе республик бывшего СССР по темпам вымирания населения мы уступаем лишь Украине и Латвии). За два десятилетия трансформаций в относительно мирное время, без затяжных войн и изнурительных эпидемий, государство потеряло более 12 млн. человек, что составляет ок. 8% численности всего населения.
Будущее народа и государства непосредственно зависит от качества предлагаемых для разрешения демографического кризиса мер. Но власть и социум России, не смотря на всю серьезность в оценке демографических проблем, вставших перед страной, похоже, так и не избавились от иллюзий, полагая, что таковые могут разрешиться сами собой, без необходимых целенаправленных действий, достаточных инвестиций и соответствующего идеологического и информационного обеспечения деятельности.
Для борьбы с надвигающейся демографической катастрофой предлагается множество гносеологических схем, которые в наиболее общем виде могут быть сгруппированы по двум направлениям: авторы одной из групп уверены, что, при условии выбора функциональной стратегии, необходимый положительный эффект может быть обеспечен исключительно собственными силами – за счет роста рождаемости среди самих россиян. Их оппоненты уповают на увеличение потока мигрантов из-за рубежа, что, по мнению представителей этой группы, станет существенным резервом поддержки жизнеспособности стремительно стареющего и постепенно вымирающего населения.
Верховный субъект управления страной, в рамках собственной онтологии, вынужден будет сделать выбор в пользу одной из концепций, что в решающей степени предопределит не только будущий облик самой России, но и само ее существование.
Острота демографического кризиса дает основания предположить оживленную дискуссию сторонников представленных гносеологических схем, в прессе, научных изданиях или СМИ. Дискуссия могла бы стать площадкой формирования эффективной управленческой парадигмы противодействия депопуляции. Но, к сожалению, ничего подобного мы не ощущаем, и более того: исследователи-демографы, социологи, этнографы, экономисты, правоведы и даже педагоги проявляют солидарность в доказательстве невозможности преодоления кризиса рождаемости собственными силами, без привлечения иммигрантов. Многочисленные исследования общественного мнения дают основания вывода о том, что рядового гражданина уже приучили к мысли о необходимости массовой иммиграции из-за рубежа, а стремление ей противодействовать – это вылазки националистов, ксенофобов и иных маргинальных фашиствующих групп. Обыватель, ссылаясь на заявления ряда исследователей, убежден, что в спасении российских просторов от безлюдья – иммигрантам альтернативы нет! Сознание рядовых граждан мистифицировано, ибо большинству доступны только концепции агрессивных идеологов — иммиграционистов: в прессе и массовых научных изданиях мы постоянно встречаем статьи демографа А. Вишневского, географа Ж. Зайончковской, этнографов Э. Белковец, В. Тишкова и Н.Томилова и иных носителей вышепоименованной парадигмы. Эти идеи активно используют праволиберальные политики Е.Гайдар, Б. Немцов, И.Хакамада, Г. Явлинский и некоторые лидеры иных правоцентристских сил, представленных в Федеральном Собрании России.
Спасительная роль иммиграционной гносеологии в нашей стране блестяще популяризирована. Среди регулярно транслируемых мифов можно выделить два основных: депопуляция социально развитых стран – неизбежность, она повсеместна и необратима, следовательно – все попытки противиться ей заведомо неудачны. Из первого логически произрастает второе: массовая иммиграция – универсальный и наиболее эффективный инструмент решения демографических проблем, прошедший проверку практикой.
Мы же уверены, что подобная мифологизация массового сознания может привести к необратимым для нашего Отечества геополитическим последствиям уже в ближайшее десятилетие. Вышеозначенные аргументы не только небесспорны, но и опровергаются статистикой стран «золотого миллиарда». Мы должны преодолеть демографический кризис, опираясь исключительно на собственные силы.
Национально ориентированная гносеологическая концепция преодоления кризиса предложена в трудах заведующего кафедрой социологии семьи и демографии социологического факультета МГУ А. Антонова, директора Центра демографических исследований Института социологии РАН И.Белобородова, их единомышленников социологов и демографов И. Андреева, В.Архангельского, И. Рубанова, Л. Рыбаковского, А. Синельникова и иных исследователей. В работах вышепоименованных авторов резкой критике подвергнута точка зрения апологетов неограниченной иммиграции, но указанная концепция обойдена вниманием СМИ и за пределами узкого круга специалистов практически неизвестна. Мы солидарны с авторами гносеологической схемы, ориентированной на использование внутренних резервов роста, и выступаем за поиск разумной меры сочетания потенциала собственных ресурсов общества России и возможностей иммиграции.
В основании социального мифа о положительной роли иммиграции в решении демографических проблем развитых стран мира находится утверждение о том, что необходимая численность экономически активного населения в США и странах Западной Европы поддерживается преимущественно за счет постоянного притока мигрантов. Но статистика дает противоположную информацию:
— ни в одном из экономических центров планеты естественная убыль населения не зафиксирована;
— население Западной Европы в 2004-2005 годах за счет собственных усилий выросло на четверть миллиона человек, в Японии – на 170 тысяч и в США – на 3.4 млн. человек, соответственно;
— по итогам последнего десятилетия ХХ века из двадцати четырех развитых стран мира незначительная убыль населения зафиксирована лишь в Италии и Германии;
— в вышепоименованной группе государств за указанный период население росло исключительно усилиями местных граждан: в Израиле, Канаде и США естественный прирост был больше нетто-миграции на 7-16% (максимальный соответственно в Канаде), в 1.5 раза — в Австралии и в 3.2 раза — в Новой Зеландии;
— детальный статистический анализ зафиксировал рост рождаемости не только по отдельным годам, но и в «реальных поколениях»;
— даже с учетом влияния «модифицированного коэффициента фертильности» воспроизводство населения в странах Западной Европы, где роженицы значительно повзрослели, сохраняется в достаточной мере
1
Поиск эффективного варианта преодоления демографического кризиса в России сопряжен с анализом комплекса объективных и субъективных факторов его породивших. Предпримем очередную попытку ответить на традиционные для русской интеллигенции вопросы: «Кто виноват?» и «Что делать?».
Кризисная ситуация в демографической структуре общества России имеет в основании как факторы объективного порядка, так и причины субъективного характера. Но и первые, и вторые, во многом, являются следствием онтологических ошибок верховного субъекта управления, избравшего для осуществления посттоталитарных трансформаций парадигму, вступившую в противоречие и с предшествующим развитием общества, и с национальной традицией, и с генеральными направлениями социального развития человечества эпохи постмодерна, и объективными требованиями прогресса как такового. Необходимо помнить, что негативные процессы в демографической структуре общества России начались еще в советский период в 60-е.-70-е. годы, но общая положительная статистика позволяла скрывать остроту ситуации.
Вторая послевоенная демографическая волна восьмидесятых годов ХХ века повышенной рождаемостью несколько улучшила ситуацию. Достигнув максимального показателя в 2.5 млн. родившихся в 1987 г., демографические показатели демонстрируют спад. Но даже в то время общий коэффициент рождаемости составил 17.1 на тысячу человек населения: в в1940 г. таковой зарегистрирован на уровне 33.0 и 23.2, соответственно, — в 1960 г., что демонстрирует снижение числа рождений 2 3
Но даже в условиях роста рождаемости демографическая ситуация не изменилась в лучшую сторону: с 1993 г. число умерших существенно превышает общий показатель родившихся и несмотря на положительное сальдо миграции население страны неуклонно сокращается. Содержание демографических процессов стал определять «Русский крест». В 2001 г. число умерших троекратно превысило количество родившихся. По численности населения Россия со 143 млн.жителей откатилась на восьмое место в мире.
Отказавшись от социальности тоталитарного типа, Россия прокламировала готовность осуществить постиндустриальный проект, способный создать основания гражданского общества и правового государства. Страна вступила в опасный и трудный переходный период, итогом которого должно быть достойное место в числе ведущих держав планеты. Переходный период традиционно сопряжен с коренным преобразованием не только характера собственности на средства производства или производственных отношений как таковых, но и изменениями всего общественного уклада государства. Проблемы, порождаемые необходимостью решения задач переходного периода, имеют объективный характер и непосредственно влияют на динамику численности и состава населения: повышается смертность, снижается рождаемость и продолжительность жизни, уменьшается прирост населения, изменяется уровень брачности, растет число разводов, абортов, суицидов и иных негативных для общества факторов.
Скорость, эффективность и мера разрешения социальных противоречий должного и сущего в рамках переходного периода непосредственно связаны с активностью субъекта управления, его умением обеспечить диалог граждан и власти, со способностью создать условия роста субъектности широких народных масс и превращения последних в суверенную единицу социального, действующую на основании собственных гносеологических схем. Гражданское общество не создается указом президента, постановлением управляющего органа или решением представителей законодательной власти. Гражданское общество – результат самостоятельной активности широких народных масс, действующих по собственной инициативе и под собственную ответственность, на основании собственной гносеологической парадигмы и нередко вопреки воли властвующего субъекта. Развитая субъектность народных низов является выражением состоявшегося перехода последних на высшую стадию социальности – в сферу бытия самодеятельной единицы социального.
Субъектность индивидов и сообществ – результат длительного процесса самоупорядочения и самоорганизации, содержание которого раскрывается в стремлении человека самостоятельно с опорой на собственные ресурсы и под собственную ответственность определять жизненный путь, создавать персональные и коллективные условия бытия и деятельности, находить пути взаимодействия с институтами управления, утверждая режим взаимозаинтересованного диалога и взаимовыгодного сотрудничества. Субъектность человека выражается в мере индивидуальной и групповой свободы.
Свобода индивида и социума не может быть выражением анархии и полного отрицания необходимости организующего начала государственной власти, ибо персональная и групповая свобода, как аргументировано доказала исследователь из Новосибирска М.Шабанова, не ограничивается независимостью и самостоятельностью, а может включать в себя и зависимость, и несамостоятельность, если субъект придает им положительное значение, ибо указанные качества в условиях конкретной социальной, экономической, политической, культурной или природно-ландшафтной среды позволяют человеку и группе реализовать важные цели и ценности и продвигаться на реально значимых для них стратификационных осях. Свобода не вбирает в себя целиком феномены независимости и самостоятельности, а включает только ту их часть, которая выполняет для субъекта положительную, а не разрушительную роль в его стремлении обрести качества дееспособной единицы социального 4
Исследуя демографические проблемы социума трансформируемой России, мы имеем дело с одним из следствий функциональной дифференциации современного общества. Это воздействие можно проследить и в рамках осуществления теоретической рефлексии. Но мы не претендуем на обозначение некой тайны, которая сама собой устранится после ее обнародования. Мы могли бы говорить о собственном значении или собственном поведении посттоталитарного общества России, т.е. вести речь о рекурсивно стабилизированных факторах, которые сохраняют стабильность даже в условиях бифуркаций, когда теория и практика стремится раскрыть особенности их генезиса и способа функционирования. Прежде всего мы имеем в виду независимость социальных процессов от состояния индивидуального и массового сознания на обыденном уровне их бытия, что образует внешний мир системы коммуникации «общество-субъект управления» 5
В социально-демографической системе, как и во всех иных функциональных системах, специфический код системы так же является предпосылкой обособления особого характера деятельности и объективации системы как таковой. Под обособлением следует понимать эмерджентное развитие особенностей элемента социальной структуры общества, которая проявляет признаки системообразования и, прежде всего, как образно определил Умберто Матурама, аутопоэтическое самовоспроизводство, самоупорядочение, самоорганизацию, структурную детерминацию и – благодаря всему этому – операционную замкнутость. Первым шагом в этом направлении должно стать выявление функционально-специфического кода, который лишь в рассматриваемой системе используется как базовая дифференциация. Само собой разумеется, что все элементы структуры социальной системы потребляют необходимые ресурсы и интересующую их информацию и, таким образом, порождают различного уровня социальные связи. Однако лишь социально-демографическая система подвергает эту дифференциацию рефлексии, с тем чтобы распознать какие внешние сигналы и ресурсы могут быть полезными, а какие нет.
Процесс разрешения социально-демогарфических противоречий, как и всякий иной социальный процесс, помимо организующего начала гносеологической парадигмы субъекта управления предполагает наличие необходимых ресурсов и социальный объект, желающий положительных перемен. Диалог и взаимодействие власти и массы создают важнейший ресурс решения социальных проблем, но таковой возможен лишь в случае содержательного совпадения гносеологической парадигмы субъекта и объекта управления. Власть и народ должны говорить на одном языке, должны совпадать в оценках решаемой проблемы, должны сотрудничать и взаимодополнять друг друга. Указанная схема, не смотря на самоочевидность ее универсальности, функциональна лишь в условиях развитой субъектности народных масс. Мерой последней выступает наличие обширной системы местного самоуправления, в рамках которой индивиды и сообщества самостоятельно создают условия и инструменты собственного бытия.
Практика российских трансформаций последних двух десятилетий, не смотря на постоянно прокламируемую приверженность субъекта управления гражданским ценностям, не сумела утвердить самоуправление, являющееся стержневым институтом гражданского общества. Мы вынуждены наблюдать подмену должного сущим и размывание различий местного самоуправления и местного управления. Так посттоталитарная система воспроизводит саму себя в бюрократии, порождая контексты деятельности, в которых давно отвергнутые обществом идеи вновь обретают ресурсное содержание.
Социологические исследования последних лет, в том числе и проводимые автором настоящей статьи 6
Значение соответствия управленческой парадигмы общим направлениям постмодерна и ожидание массами истинности в действиях власти раскрывается в уровне взаимодействия субъекта и объекта управления, соответствии реальных гражданских свобод действующему законодательству, в развитости отношений самоуправления. Истинность действий субъекта управления традиционно используется массами в качестве рефлексивного значения. В действиях власти и в реакции населения на эти действия, как показывают исследования, исключение неистинного не является существенным. Социальная память масс не подвергает необходимой рефлексии онтологические и гносеологические ошибки субъекта управления, что также не способствует устойчивому развитию общества.
В социальном развитии, в том числе и в решении вопросов демографического характера, помимо идентичности в понимании сущности и содержания важнейших общественных проблем властью и массами, важное значение имеет селекция. Селекция в управлении социальными процессами являет комплексное действие, в котором равнозначны усилия и власти и масс. Основу всякой селекции, переводящей идентифицированное решение в схему или ассоциацию со схемой, создает коммуникация, в рамках которой субъект и объект управления в режиме постоянного диалога создают связь выработки, обсуждения, принятия и осуществления контроля за исполнением важного для общества решения. Все вышеуказанное становится возможным в условиях функционирующих отношений самоуправления. Если таковые слабы или отсутствуют вовсе, селекция порождает другую сторону реализации субъект-объектной схемы в управлении – неселекцию или, по выражению немецкого социолога Хайнца фон Форстера, «неразмеченное пространство остального мира», в котором нет необходимости выбора, ибо будущее состояние социума заранее детерминировано властным субъектом.
В системе социального развития самоупорядочение и самоорганизация социума выполняют определяющую роль, ибо успех первого прямопропорционален качеству субъектности единицы социального. Социальное развитие воплощает в себе степень свободы или несвободы человека, ибо, как отметил Эрих Фромм, в человеке помимо врожденного стремления к свободе присутствует и инстинктивная тяга к подчинению 7
Движущие силы общественных изменений, в том числе и в социально-демографической сфере, в равной степени зависят и от характера социально-экономической организации индивидов, и от психологического состояния людей, от состояния общественного мнения. Диапазон понимания степени собственной внутренней свободы, которой обладают индивиды в выборе модели деятельности и поведения, а также в выборе формы внешнего контроля за собой и социальной средой, как в теории, так и в практике, достаточно велик. Дисперсия распространяется на ареал от отрицания необходимости свободы выбора как таковой, до наделения человека абсолютной свободой самовыражения. В обыденную практику, таким образом, наряду с экономикой, политикой, культурой и демографией оказываются вплетены механизмы влияния одних индивидов на других. Большинство людей оказывается не в состоянии не только нейтрализовать нередко враждебное по отношению к себе воздействие агитации, пропаганды и рекламы, но и защититься от нежелательных влияний, снижающих уровень индивидуальной свободы. Быстрый темп и доступность информации в современной жизни утверждают в современном обществе состояние «неразмышляющей податливости» 8
Гражданское общество создается средним классом – социальной стратой, объединяющей большинство жителей конкретного государства (в Европе к среднему классу принадлежит от 80% — в ФРГ, Великобритании и Франции – до 60% населения – в Португалии). Российские исследователи забывают, что «средний класс» – категория экономическая: включение человека в эту группу предопределяется не только в соответствии с критериями образования, квалификации или индивидуальной культуры. Основным критерием принадлежности к среднему классу, как это зафиксировано в документах ООН и «Международной Организации Труда», является показатель среднемесячного дохода на одного члена семьи – не ниже 1.5 тыс. $ и до 5 тыс. $ включительно. В России за 2005 г. среднегодовая зарплата по данным МОТ составила 3624 $, хотя по расчетам этой организации, в соответствии с реальным уровнем производства общественно-полезного продукта, минимальный размер оплаты труда в нашей стране должен составлять никак не ниже 750 $ в месяц. Дееспособный средний класс в России так и не сложился. Указное обстоятельство, как мы полагаем, во многом объясняет слабость в нашей стране элементов гражданской жизни, отсутствие института самоуправления, неразвитость конкурентных отношений и стагнацию в сфере демократизации социально-политической жизни.
В Зап.Европе, США и иных странах «золотого миллиарда», заработная плата работников составляет от 55% до 70% всех денежных средств общества. В России же, по оценке академика РАН Д.С.Львова, — всего 33%. В нашей стране по всем видам первичных доходов 75% таковых имеют рентное происхождение, 20% приходится на долю капитала и всего лишь 5% на долю труда. В результате 85% населения имеют в своем распоряжении около 7% национального богатства и доход в объёме 100 $ на одного члена семьи в месяц 9
Отсутствие массового и активного среднего класса не только препятствует становлению гражданских отношений, но и тормозит решение демографической проблемы. Субъект управления в рамках собственной ошибочной онтологии, создавая обособленные локальные территориальные сообщества, обладающие некоторыми признаками способности к самоупорядочению, самоорганизации и самоуправлению, вынуждает последние вступать в конкурентные отношения друг с другом. Но эта конкуренция имеет в России специфический характер и выражается в борьбе сообществ за близость к субъекту управления, за обладание ресурсами, распределяемыми субъектом управления, за возможность участия в распределении дополнительных ресурсов, за возможность участвовать в создании правового поля, удовлетворяющего интересам развития локуса. Искажение симметрии во взаимоотношениях властного субъекта и локальных территориальных сообществ также не способствует устойчивому развитию общества.
Самоуправление для решения проблем организации самобытия локального социума должно обладать не только функциональным правовым пространством (оптимальный вариант такового мы видим в «Европейской хартии местного самоуправления), но и необходимыми для активной деятельности финансовыми, демографическими, экономическими и т.п. ресурсами. Властный субъект, как федерального, так и регионального уровня, обязан предоставить субъектам отношений самоуправления ресурсы, необходимые для полноценной первоначальной деятельности.
Самоуправление локального территориального сообщества как на уровне отдельного городского или сельского поселения, так и в рамках городского квартала, микрорайона или административного округа, имея в распоряжении ресурсы, достаточные для полноценного удовлетворения базовых потребностей развития индивида или социума, выступает гарантом укрепления социальных связей в системах «индивид-индивид», «индивид-локус», «индивид-социум» и «локус-государство». Результатом утверждения стабильных социальных связей становится не только укрепление уверенности индивида и локуса в собственной самоценности, уверенности индивидов и сообществ в завтрашнем дне, но и установление режима постоянного диалога граждан и власти, субъекта и объекта управления, локальных территориальных сообществ и органов местного управления.
Гражданское общество, имея развитую систему социально-экономических отношений, не ставит перед властным субъектом вопрос о снабжении локальных социумов необходимыми для нормальной жизни ресурсами: особую актуальность здесь приобретает проблема избыточной власти. Политический режим в условиях экономической и социальной стабильности приобретает избыточность власти государственного аппарата и бюрократии над рядовыми гражданами и их многочисленными объединения, что создает соблазн для субъекта управления провести жесткую унификацию социальных связей в соответствии с собственными гносеологическими схемами. Постиндустриальная эпоха, по крайней мере, в странах «золотого миллиарда» решила экономические вопросы, но не имеет возможности устранить последствия, сопутствующей им избыточной власти. В результате общество сталкивается с правительственными кризисами, массовыми демонстрациями молодежи, забастовками и иными проявлениями противоречивости социального процесса.
Россия, декларировавшая намерение осуществить постиндустриальный проект, не стремится решить экономические проблемы общества, замораживая необходимые для обновления производства и повышения качества жизни граждан средства в «стабилизационном фонде», реально стабилизирующем экономики откровенно недружественных государств и высокий курс иностранной валюты, которая находится в свободном обращении в стране. В результате в стране сложился властный механизм, который в рамках собственной онтологии навязывает обществу, вместо общенациональных программ повышения качества жизни и перехода от регрессивного роста к интенсивному развитию, некие «приоритетные национальные проекты», не способные удовлетворить истинные общесоциальные и индивидуальные потребности.
Истину вместе с Мишелем Фуко мы понимаем не как общую норму или ряд пропозиций. Истина – это совокупность приемов, позволяющих каждому, обладающему способностью к объективному научному анализу и умению внятно аргументировать собственную гносеологию, в любое мгновение формулировать суждения, которые после подтверждения практикой могут рассматривать как истинные. В поиске путей преодоления социальных противоречий не должно быть никакой высшей инстанции 10
В современной Российской Федерации понятия «гражданское общество» и «самоуправление» стали обозначением символической борьбы, которая ведется за права граждан перед лицом государства, с одной стороны, и за создание гражданами механизма управления, реально удовлетворяющего интересы большинства. В Западной Европе гражданское общество традиционно выполняло функцию дебюрократизации, выражая символическое господство доминирующего среднего класса. Как определил Г.В.Ф. Гегель, гражданское общество является продолжением государства 11
В условиях современной России указанное противоречие проявляется в неспособности государства преодолеть перманентный кризис, продолжающийся второе десятилетие. Использование субъектом управления демократических схем и мифологии гражданского общества в социально-политической коммуникации общества камуфлирует социальный конфликт трансформируемой России и создает основание его символического отрицания. Стабильность в обществе, таким образом, создается не в процессе мифологизации и мистификации обыденного сознания людей, а в утверждении режима демократического диалога в публичной сфере, опирающегося на субъект-субъектную гносеологическую парадигму. Насаждение идеологии иммиграционизма раскрывает сущность рассматриваемого процесса. Ошибочно полагать, что правовое пространство, предназначенное для осуществления намерений иметь институты гражданского общества, само по себе создаст публичную сферу, средний класс и субъектность единицы социального. Противоречие мифологии гражданского общества находит воплощение в практике становления местного самоуправления, причем как в правовом оформлении этого института, так и фактическом осуществлении самоуправления как такового.
В основании самоуправления, традиционно, присутствует социальный конфликт и Россия здесь исключения не составляет. В Западной Европе в процессе активного осуществления социальных компенсаций и длительной корректировки качества жизни верховный властный субъект сумел «снять» (в гегелевском смысле) указанный конфликт. Россия, не имея возможности перехода от экстенсивного роста к интенсивному развитию, пока не способна этот конфликт разрешить, и он наглядно проявляется, в том числе и в усугублении демографической проблемы.
Еcтественным субъектом процесса воспроизводства населения является семья. Этот институт осуществления демографической политики не может быть заменен никаким иным, ибо только семья в состоянии комплексно осуществлять формирование новых поколений общества. В условиях постмодерна семья как социальный институт, санкционированный обществом и охраняемый авторитетом и силой государства, переживает кризис. В российской ситуации указанный кризис во многом провоцируется активной антисемейной деятельностью органов СМИ, рекламы и пропаганды. Семья объявляется анахронизмом, сдерживающим раскрытие сущностных сил молодого поколения и препятствующим социализации личности. Школа, к сожалению, не осталась в стороне от указанной агрессивной пропагандистской компании. В учебном курсе «валеологии», «этики и психологии семейной жизни» и некоторых иных предметов вместо просвещения, по сути, происходило развращение детей и закладывалось понимание сущности семьи как некого архаичного явления, враждебного интересам и желаниям молодежи, выбирающей по совету «передовых» педагогов свободный и безопасный секс. Утрата духовного стержня социально-демографических отношений на индивидуально-личностном уровне бытия связывается нами с тем, что в сознании молодежи в результате агрессивного насаждения антисемейных мифов произошло отделение любви, как выражения высшего психологического напряжения бытия человека, от секса, являющегося естественным продолжением любви как процесса взаимодействия индивидов. В сознании молодежи утвердился миф о доступном сексе без любви, как о чем-то обыденном и доступном. Указанный социально-психологический миф так же не мог благоприятствовать разрешению демографического кризиса.
Семья как наиболее эффективный хранитель духовности и нравственности, как субъект воспитания национального менталитета и свободной индивидуальности человека находится под постоянным прессингом со стороны либеральных СМИ, рекламы и пропаганды. С 1992 г. в стране активно действует Российская ассоциация планирования семьи, объективно не способствующая решению демографической проблемы. В условиях остаточного финансирования и перманентного реформирования образование утрачивает способность стимулировать социальное воспроизводство.
Современный демографический кризис России – явление, имеющее многофакторную природу. Он порожден как явлениями объективного порядка, так и явлениями субъективными по содержанию. Последние в системе оснований явно доминируют. Среди них в качестве наиболее активных назовем следующие. Это прежде всего ошибочная онтология, избранная субъектом управления, стремящимся заранее детерминировать не только направленность, но и содержание социальных процессов, не оставляя тем самым объекту управления возможности выбора и развития качеств дееспособной единицы социального. В результате в России в сфере экономики и производства как такового утверждается либеральная парадигма М.Фридмана. Весь цивилизованный мир, интегрироваться в который так спешит наша страна, в условиях постмодерна строит деятельность на основании совершенно иной парадигмы – концепции либерализма Ф. фон Хайека 12
Объективация демографического кризиса воплощена не только в дефиците трудовых ресурсов, старении населения и вымирании граждан. По официальным данным в стране ежегодно от злоупотребления алкоголем умирает 0.8 млн. трудоспособных граждан, 0.1 млн. – наркотиками, 0.6 млн. – табаком. В России среди взрослых граждан зарегистрирован 1% больных СПИДом. Активно осуществляется массовая алкоголизация населения. Потребление чистого спирта составило в 2005 г. 25 литров на одного человека! В результате страна занимает 71 место (из 162) по качеству жизни и 55 место по качеству развития человеческого потенциала. Смертность в стране составляет 16 случаев на 1000 жителей (минимальные показатели демонстрирует Южная Корея – 5.2, Австралия — 6.7 и Новая Зеландия – 7.0). По мнению ряда демографов, страна находится в состоянии алкоментального коллапса, предшествующего массовой дебилизации общества 13
Социально-экономический кризис в стране имеет перманентный характер, но его следует преодолеть и вернуть страну на путь интенсивного развития. Ресурсы для этого мы имеем. Не исключено, что указанные ресурсы нередко не соответствуют желаемому качеству. Это, прежде всего, имеет отношение к трудовым и иным социально активным ресурсам, выступающим главным основанием устойчивого развития общества.
Население России стремительно сокращается и стареет. Восстановление экономического и социального потенциала требует новых рабочих рук. Дефицит трудовых ресурсов может быть восполнен как интенсивным, так и экстенсивным путем. К парадигме последнего типа следует отнести идеи иммиграционистов, предлагающих открыть границу для переселения трудоспособных и экономически активных людей, вне зависимости от уровня их образования и квалификации, культурной, конфессиональной, этнической и расовой принадлежности.
Иммиграция иммиграции рознь! Одну сторону решения проблемы представляет репатриация в Россию этнических великороссов и представителей иных близких по культуре, менталитету и вероисповеданию славян. Ассимиляция последних в наше общество пройдет безболезненно и в течение одного поколения. Это высоквалифицированные и хорошо подготовленные работники, обладающие схожим менталитетом и культурным кодом. Такую иммиграцию следует всячески поощрять.
Другую сторону представляет иммиграция представителей иноэтнических, инорасовых и иноконфессиональных групп, являющихся носителями совершенно иного, объективно чуждого державообразующему народу и иным коренным народам России, культурного кода. Общественная полезность подобного рода мигрантов, не имеющих необходимого ни образовательного, ни квалификационного, ни культурного уровня нам представляется сомнительной. Ассимиляция таковых, как показывает опыт православной Сербии, демократических Франции и Великобритании, практически невозможна, что с неизбежностью породит новые социально-экономические, смоциокультурные, социально-политические и социально-демографические проблемы. Великобритания и Франция, как утверждают исследователи, переживают первый критический порог, ибо доля культурно чуждых для коренного населения мигрантов приближается там к 10-15% 14
Воспроизводство трудоспособного населения является, таким образом, основанием преодоления демографического кризиса, но это решение однозначно должно быть осуществлено без ущерба державообразующему русскому народу и иным коренным народам России, должно быть осуществлено исключительно интенсивным путем. Указанный путь, помимо повышения рождаемости минимум в полтора раза, требует современных высокотехнологичных и ресурсосберегающих производств, эффективной национально ориентированной внутренней и внешней политики и развития гражданских инициатив и институтов, из которых важнейшими являются самоуправление и реальная конкурентная многопартийность.
Возможности окончательно решить внутренние проблемы с помощью массовой иммиграции у России не существует. Однако это не означает, что таковая недопустима. Государство и общество должны создать максимум условий для приезда в страну большого числа культурно и конфессионально близких, грамотных и квалифицированных, готовых и способных легко войти в российский социум иностранцев. Для этого необходимы федеральные программы и основательное изменение иммиграционной политики, ибо к 2004 г. иммиграционный поток близких нам по духу, культуре и менталитету переселенцев практически прекратился, составив всего 30 тыс. чел. против 800 тыс.чел. в 1994 г..
Социально-демографическая ситуация в Сибири не отличается от общероссийской в лучшую сторону: население стареет и сокращается, эмиграция носит характер утечки умов, а трудовые ресурсы воспроизводятся за счет нежелательной иммиграции. В 1991-2001 г.г. в Сибирском федеральном округе наблюдается положительный миграционный прирост населения: к нам прибыло на 69.7 тыс. чел. больше, чем уехало. В Сибирь приезжают преимущественно жители иных бывших республик СССР. Но не смотря на положительное сальдо миграции, население СФО за рассматриваемый период сократилось с 21.077 млн.чел. в 1989 г. до 20.542 млн.чел. в 2001 г. или на 2.5%. Для сравнения – в Северо-Западном федеральном округе за это же время население сократилось на 6.4%, а в Дальневосточном – на 11.5%.
Определенную проблему для Сибири и Дальнего Востока России представляет плохо управляемый миграционный поток из Китая. По данным пограничной статистики число въезжающих в страну китайцев практически сопоставимо с числом выезжающих и колеблется в пределах 450-500 тыс.чел. в год. Например в 1998-2001 г.г. в Сибири осело 31.5 тыс.китайцев, что составило 2.2% по отношению ко всем приехавшим 15 16
Ближайшая демографическая перспектива в Сибири в сравнении с иными территориями России выглядит более оптимистично: в период максимума в нашем регионе на тысячу жителей рождалось в 2 – 2.5 раза младенцев больше, чем в иных частях РСФСР. Многочисленное поколение восьмидесятых сейчас получает образование и осваивает профессии, готовясь к включению в систему трудовых и социально-демографических отношений страны и региона.
Выход из кризисной демографической ситуации возможен лишь при успешном выполнении невероятно сложной задачи, кардинальное повышение рождаемости в рамках которой является лишь одним из ключевых элементов. Какие меры являются для этого решающими и необходимыми – это тема углубленного научного исследования. Отметим лишь одно, что действия правительства по учреждению «материнского капитала» и увеличению детских пособий хотя и являются шагом в верном направлении, но явно недостаточны. Опыт европейских стран, и прежде всего Франции и Германии, свидетельствует, что эффективное решение проблемы воспроизводства коренного населения требует от общества мобилизации всех ресурсов и целенаправленной долговременной работы. Прямые финансовые субсидии молодой семье выполняют здесь хотя и важную, но не решающую роль.
Для решения демографической проблемы важнейшее значение имеет готовность социума в целом, локальных территориальных сообществ, института семьи и отдельных индивидов, обладающих качеством фертильности, участвовать в указанном процессе. Субъект управления, будучи заинтересованным в эффективном преодолении кризиса и его последствий, обязан предложить обществу функциональную парадигму, способную создать основания мотивации решения проблемы как на уровне общества в целом, так и на уровне отдельных регионов, локусов, поселений. Но, прежде всего, следует добиться перемен в сознании личности: естественное желание молодежи завести семью и детей должно получить статусный характер, стать престижным и модным. Немодным, непрестижным, бесстатусным должно быть нежелание создавать семью и иметь детей. Положительный пример здесь дает демографическая политика администрации Шарля де Голля во Франции в 60-е. г.г. ХХ века и современной Норвегии.
Современный положительный опыт предотвращения демографического кризиса в Западной Европе неотъемлем от успехов самоуправления в этой части планеты. В 1985 г. Совет Европы принял основополагающую «Европейскую хартию местного самоуправления», имеющую в основании классический принцип субсидарности, утвердившийся во внутренней политике европейских государств после II мировой войны. Согласно указанному принципу, социальные вопросы, которые целесообразно своевременно и эффективно решать силами и ресурсами локального территориального сообщества, не включают в круг проблем общегосударственного управления. Самоуправляемый локус за истекшие годы постоянно увеличивает круг решаемых задач. Верховный субъект управления оставляет за собой социально-правовые, социально-экономические и внешнеполитические вопросы руководства обществом и вмешивается во внутренние дела самоуправления лишь в том случае, если усилий и возможностей локального территориального сообщества оказывается явно недостаточно. Государственное управление отказалось от практики регламентации жизни и деятельности единицы социального. «Европейская хартия» в п. 3 четвертой статьи «Сферы деятельности местного самоуправления» раскрывает сущность явления субсидарности: «Выполнение общественных обязанностей должно, главным образом, осуществляться теми властями, которые ближе всего к гражданам. Передача ответственности другой власти должна учитывать степень и природу задач и требований эффективности и экономичности» 17
Западная Европа обладает мощным правовым основанием стимулирования инициативы и активности личности, что в сочетании с «технологиями прорыва» Л. Эрхарда, создает исключительный по силе фактор самореализации человека в рамках его собственной индивидуальной и коллективной гносеологии. Эффективность применения гносеологии единицы социального, освобожденной от детерминации действий субъекта управления, более глубоко раскрывает гуманную сущность демократических принципов самоуправления, ибо индивид получает возможность участвовать в решении обширного круга задач организации собственного бытия. Указанное право гарантирует реализацию иных гражданских прав и свобод и, прежде всего, права на свободную конкуренцию в экономике, политике, культуре и иных важных сферах. Властный субъект охраняет и укрепляет политическую, административную и финансовую самостоятельность местного сообщества. Принцип самостоятельности местного самоуправления выступает, таким образом, как существенный критерий подлинной демократии и свободы личности.
Преодоление демографического кризиса, таким образом, не может быть осуществлено вне решения проблем общедемократического характера, имеющих конечной целью реализацию постиндустриального проекта и утверждение в России институтов гражданского общества. Субъектом решения указанных задач может быть суверенная свободная личность, действующая добровольно, по собственному почину, на основании собственных гносеологических схем, под собственную ответственность и обладающая ресурсами, достаточными для подобного рода деятельности. Способность к самоупорядочению и самоорганизации утверждает индивида в качестве единицы социального системы преобразований общества постмодерна, преодолевающей ограниченность линейного развития, детерминированности иерархии административной структуры общества и субъект-объектных связей.
Сущностными признаками единицы социального, способной не только преодолеть тупики демографического кризиса, вызванного онтологическими ошибками субъекта управления, но и утвердить в России правовое государство и гражданское общество, должны стать следующие качества личности и социума. Во-первых, желание и способность самостоятельно решать вопросы организации собственного бытия, спонтанность и нелинейность в реализации собственных сущностных сил, что характеризует свободу выбора в условиях бифуркаций. Способность к целеполаганию, во-вторых, которая раскрывается в участии индивидов и сообществ в диалоге граждан и власти, утверждающем механизм обратной связи субъекта управления и самоуправления. Экономическим основанием бытия единицы социального выступают ресурсы достаточные для осуществления расширенного воспроизводства. Не менее важно наличие свободного времени, которое индивид без ущерба себе и своим близким может употребить для безвозмездной деятельности на благо всех. Указанные качества раскрываются прежде всего в деятельности самоуправления.
Государство совместные усилия граждан обязано поддержать эффективной деятельностью по нейтрализации негативных для общества социально-экономических тенденций: снижению уровня латентной инфляции, обузданию роста стоимости жилья и тарифов ЖКХ, сужению спектра платных услуг и особенно в сфере детского здравоохранения. Декоративные «национальные проекты» жилищного строительства должны быть заменены полноценной общенациональной программой льготного жилищного строительства, предусматривающей погашение ипотечных кредитов при рождении в семье первого и любого иного ребенка.
Указанные меры будут недостаточны без возрождения социальных идеалов и укрепления моральных устоев общества. Поэтому в системе антикризисных мер важнейшее место должна занять программа формирования комплементарного отношения молодежи к традиционным семейным ценностям. Указанная программа должна предусматривать включение пропаганды ценности семьи, детства и материнства в государственный образовательный стандарт, в социокультурную деятельность, рекламу, СМИ. Не менее активны власть и общество должны быть в борьбе с пьянством, табакокурением, немедицинским употреблением наркотиков и синтетических психотропных средств.
Для кардинального решения демографической проблемы у граждан России осталось 10-15 лет. Если общими усилиями мы не добьемся положительных изменений, депопуляция неизбежна и русские пепелища займут незваные пришельцы.
Салохин Н.П.
Омский государственный технический университет
1)