Социальной нормой должно стать среднее специальное образование
Несколько дней назад столкнулись две новости: одна из большого мира, другая – из маленького, бытового. Портал «Утро.ру» сообщил: «По данным Счетной палаты, только в 2015 г. доля безработных специалистов с высшим образованием увеличилась на 19,6%».
А из маленького мира было вот что. Столяры (не просто пара друзей, а фирма, с сайтом, уставом и печатью) привезли после долгой канители заказанный мною книжный стеллаж простейшего фасона. Стали собирать – и оказалось, что вертикальная стенка на 20 см короче нужного и почему-то спилена под каким-то необъяснимым углом. Теперь бессмысленные доски лежат у меня в подвале и ждут директора, который в самых разлюбезных выражениях обещал приехать, во всём разобраться и принять незамедлительные и действенные меры, но – увы – у него сломалась машина. Приедет он теперь только в воскресенье.
Что между этими историями общего?
Всё общее.
Они – о неумехах. О системных неумехах. О неумехах как общественном явлении, а не о личной косорукости Васи или Пети. Они о том, что профессиональный уровень, умелость нашего народа находится на прискорбно низком уровне с тенденцией к понижению. Сегодня найти не то, что классного, а хоть какого-нибудь специалиста в любом деле – редкостная удача. Говорю как работодатель. Недавно директор школы говорил о том же: найти приличного, результативного учителя – проблема из проблем. Уверена: те самые безработные с дипломами, число которых возросло почти на 20%, о чём сообщает «Утро.ру», – ровнёхонько ничего не умеют. Ни головой ни руками – ничем и никак. Ну разве что резюме писать – этому у нас научились за годы прогресса и рыночных реформ. Потому что умей они хоть что-то – их бы с руками отхватили. А они – увы… В вузах они изучают «взгляд и нечто», ни к чему не приложимое. Ведь большинство получает профессии юристов, экономистов, политологов, финансистов, переводоведов, журналистов и прочих знатоков игрушечных специальностей в самоделочных вузах.
Итогов у этого пятилетнего сидения ровно два: 1) устойчивая привычка к праздности и 2) убеждение, что простой труд не для меня. Современное высшее образование формует толпы праздных, ни к чему не годных людей, которых к тому же гложут претензии к миру и жизни: ведь я же менеджер по международной экономике (специалист по компаративной лингвистике и межкультурной коммуникации), а мне – на складе ящики ворочать. (Кстати, это горючая смесь всяких протестных движений, вроде майданных прыгунов и белых ленточек).
Очень часто такой человек с отвращением принимается за какую-нибудь физическую работу, вроде изготовления мне стеллажа. Он её чаще всего не уважает, даже презирает (т.к. не умеет), ощущает себя недооценённым и несчастным.
Единственно, на что он годен – это сидеть в офисе в окружении трёх К: кофе, кондиционер, клавиатура. Но для этого никакого специального образования не нужно: школы – за глаза и за уши. Откуда я это взяла? А вы посмотрите, кто по диплому работники какой-нибудь конторы. Рядом трудятся: юристы, экономисты, финансисты (этих больше всего, потому что их выпускают в каждой подворотне), психологи, филологи, культурологи, ну и так, по мелочи – экологи там всякие. И все они заняты одним и тем же. Это, по-моему, яснее ясного доказывает: никакое образование там и не нужно.
В результате качество народного труда неуклонно снижается.
Что нужно сделать, чтобы поправить дело? Мне кажется, нужно не реформировать, а просто радикально изменить нашу систему образования.
Социальной нормой должно стать среднее специальное образование.
Надо вполне уяснить: для подавляющего большинства производимых в обществе работ никакой высшей мудрости не требуется. Требуется твёрдое среднее специальное образование.
Следует освежить в сознании то, чем отличается среднее специальное образование от высшего образования соответствующего профиля. То есть чем отличается фельдшер от врача, техник от инженера. Техникум ещё в советское время превратился в отстойник для неуспевающих школяров. (Ещё в большей степени это относилось к ПТУ). На самом деле, техник – это знаток определённой отрасли техники и технологии, это вполне полноценный специалист, на нём, в сущности, должно держаться производство. Что его отличает от специалиста с высшим образованием? То, что он не нацелен на создание нового, он использует уже имеющееся, действует по готовым наработкам. Именно поэтому ему не требуется особо глубокое проникновение в теорию, понимание глубинных механизмов явлений и т.п. Подавляющему большинству людей подобное проникновение и не доступно, а для подавляющего большинства работ, по счастью, и не нужно. Высшее образование – по замыслу – должно быть направлено на создание нового, а среднее – на использование готового. Но использование толковое и квалифицированное.
Это техник. А есть ещё квалифицированный рабочий. Это тоже специалист своего дела, но работающий, опять-таки по замыслу, руками. Непосредственно создающий вещь. Грань между ними – зыбкая. Обычно на этом месте вспоминают станок с ЧПУ или что-то вроде. Да, зыбкая грань, согласна. Кстати, очень трудно сравнивать, сколько в какой стране людей с каким образованием, т.к., положим, в Финляндии медсестра или воспитательница в детсаду считается лицом с высшим образованием, а в Германии это рабочая профессия. Безусловно, провести грань бывает трудно, но ядро явления выделить всё-таки можно. Нам нужно огромное количество людей с умными руками. Важно выявить ещё в общеобразовательной школе людей, у которых руки умнее головы, и направить их по правильному пути.
Выбор правильного жизненного пути – это вообще огромное благо и достижение – и для самого труженика, и для всех окружающих. К сожалению, сегодня повседневные ручные работы у нас делаются ошеломляюще убого и косо. При огромном прогрессе во всём, при новых материалах и инструментах строительство, например, ведётся на отвратительном, постыдном уровне. Найти приличного сантехника, электрика – редкостное счастье, их лелеют, благоговейно передают друг другу. Приличные парикмахеры – на вес золота. Портных нет вообще. Считается, что они не востребованы, но это не так, просто не умеют и не дерзают попробовать научиться. Такое положение вполне объяснимо. Эти работы выполняют люди, которые кое-как самоуком «наблатыкались» (словцо Пелевина). Так вот надо не по-маниловски грезить о нано- и ино- , а начинать учить умелых работников.
То есть что получается. Классов восемь – общеобразовательная школа. Потом – года три-четыре – базовое профессиональное образование. В итоге человек начинает работать не в 23 года, притом ничего не умея, как происходит сейчас, а лет в 18-20, уже кое-что умея. Потом, поработав и ощутив недостаточность своего образования, юноша может пойти поучиться дальше: на курсы, а то и в вуз.
Вокруг этой проблемы накручено много всякого-разного. Вопрос об образовании очень психологически болезненный: мамаши, даже вполне уравновешенные и резонные в обычной жизни, на глазах превращаются в буйно-помешанных, едва речь заходит о поступлении детей не только в вуз, но даже и в первый класс какой-нибудь особенной школы. На мои заметки, где бы они ни публиковались, приходит больше всего читательских откликов (чаще ругательных), если разговор идёт об образовании. Что, конечно, не удивительно: любой разговор об образовании ощущается как обсуждение будущего детей. А наши российские родители очень стараются организовать и обеспечить будущее детей, даже не будучи способны создать своё собственное сносное настоящее.
Потому вокруг темы образования сформировалось множество предрассудков. Главнейший: чем более высокое образование имеет человек, тем лучше он работает на любой работе. Это в корне неверно. Для хорошей работы нужен человек, умеющий делать ЭТО, а не тот, кто изучал матанализ или теорию государства и права.
Часто можно встретить такую мысль: «шибко грамотный» лучше обучаем, он успешнее осваивает новое. Тоже неверно. Я почти двадцать лет провожу самолично занятия по торговой специальности. И я заметила: самые лучшие ученики – люди со средним специальным образованием или просто со школьным. Эти записывают то, что я говорю, и, что особенно важно, стараются применить на практике. Люди с высшим образованием (к несчастью, они преобладают среди моих слушателей) менее восприимчивы. Они редко ведут конспект: им кажется, что они и так всё понимают. В результате они показывают худшие результаты – и в обучении, и в работе. Подлинным несчастьем являются люди с учёными степенями и преподаватели вузов (такие мне тоже попадались). Они ориентированы строго на приобретение знаний. Слушая меня, они часто говорит: «Я это знаю, это вы о… дальше следует что-нибудь из политэкономии, теории управления или даже коммерческой психологии. Но я-то учу не этому: я учу деньги зарабатывать. А для этого нужны не знания, а умения и навыки. Вот этого высокообразованные – просто не воспринимают. Они привыкли затягивать в себя любую теоретическую муру, а потом выдавать её по требованию. Применить её к делу они и не пытаются. А ведь именно за это и платят деньги, а не за пересказ учебников.
Так что высокий уровень образования – далеко не такое уж непререкаемое благо, как часто принято считать. Для чего-то оно нужно и благотворно, а для чего-то вредно и неуместно. Знания – это и сила, и слабость – смотря по обстоятельствам. Кстати, в XIX веке это понимали так называемые реакционеры, которые не считали обучение грамоте крестьян таким уж непререкаемым благом.
Распространённый предрассудок: сейчас время автоматизированных производств, а потому руками ничего делать не надо. Всё это сильное преувеличение. Известный историк Андрей Фурсов, изначально специалист по Востоку, приводит такие поучительные цифры: в Китае около половины всей производимой продукции делается на базе ручного труда, а в Индии – около 60%. Некоторое время назад один из руководителей НПО «Энергия», которое делает отнюдь не кошёлки и веники, а как-никак космические аппараты, вытаскивал с пенсии умелого фрезеровщика для некой особой работы. Многие вещи делаются на заказ, в таком небольшом количестве, что автоматизировать их нет никакого резона, так что ручные умения никогда не будут лишними.
Так какое же образование нам нужно? Вот как мне это видится.
Первые восемь классов все учатся вместе и одному и тому же. Все получают базовые знания – русский, математика, естествознание, история, труд. Никакой специализации, никаких особых лицеев-гимназий – все учат одно и то же. Это важно! Для желающих – кружки по интересам, но в самой школе не нужна никакая специализация. В результате ученик должен научиться читать с пониманием, писать без ошибок, должен полюбить чтение, научиться гордиться своей страной и подвигами предков. Должен получить базовые сведения по математике и естествознанию.
Дальше все уходят из школы. Все! Чтобы не было никому обидно.
И все идут получать среднее специальное образование. По существу дела – в ПТУ или техникум. При этом я считаю, что надо отменить термины: начальное, неполное среднее, полное среднее, среднее специальное, высшее образование. Не должно быть таких терминов: на них слишком много налипло нежелательных коннотаций. Все эти подразделения – устарели, не надо их тащить в будущее.
Высшее образование – это сегодня какой-то вздорный фетиш, давно утративший связь с реальностью: лучше, чтоб его не было. Высшее образование – это сейчас что-то вроде микроскопического, величиной с булавочную головку смешного дворянства – знак благородства. Поэтому надо просто придумать новые слова – например, общеобразовательная школа. Это общеобязательные 8 классов. Потом – профессиональное образование. Это по-старому ПТУ или техникум. После этого может быть ещё одно учебное заведение более высокого уровня. В некоторых специальностях оно может быть, а в некоторых – не быть. В результате такого подхода у каждого – своё специальное образование. У физика-теоретика – своё, более длинное, у парикмахерши (ныне переименованной в «стилиста») – своё. Но оба они – профессионалы, специалисты. Нет больше понятия «высшее образование» – значит, нет и чувства неполноценности ввиду его отсутствия. Люди могут спокойно сосредоточиться на получении профессии, а не копеечного статуса. Сейчас многие, особенно девушки, идут в вузы, чтобы не быть «хуже людей». Выделиться в лучшую сторону высшим образованием нынче нельзя, но не иметь его – это минус, это стыдно.
Почему советские учащиеся не особо стремились в ПТУ и техникумы, а норовили в вузы? Тут, представляется мне, была сделана большая ошибка. В ПТУ и техникумы в советское время – выгоняли. Вот был класс, где все учились вместе, кто-то лучше, кто-то хуже. И надо из этого класса выгнать худших. А лучшие останутся. Какова естественная реакция школяров и их родителей? Их две. 1) Твёрдое убеждение, что техникум-ПТУ – это отстой, дрянь собачья, которая НАМ не нужна. Даже если изначально человек был ориентирован на не бог весть какое образование – всё равно он не хочет быть мусором, от которого избавляются. И не хочет идти туда, куда ВЫГОНЯЮТ. 2) Желание во что бы то ни стало остаться среди тех, которые в данной ситуации признаются лучшими, более качественными и, так сказать, «породистыми». Это желание подкрепляется ещё и естественным человеческим консерватизмом – желанием продолжать делать то, что делал раньше. Он присущ не всем, но многим. Если не детям, то родителям. Уверена: если бы все уходили из 8-го класса, а 9-го бы просто не имелось в наличии, и при этом не было бы понятия высшего образования, а было бы просто специальное – очень многие охотно пошли бы в ПТУ. А уж в техникум бы – за милую душу.
Собственно, многие учебные заведения, считающиеся ныне высшими и очень престижными, на самом деле именно и есть техникумы. Я когда-то училась в инязе им. Мориса Тореза: типичный техникум. Туда следовало бы принимать учеников после 8-го класса и готовить из них учительниц иностранного языка и переводчиков. Всё получалось бы с точно таким же успехом. До революции (1917 г.) иностранным языкам обучали гувернантки, имеющие диплом домашней учительницы. Его получали девушки, окончившие т.н. 8-й педагогический класс женской гимназии или просто сдавшие при учебном округе экзамены на звание домашней учительницы. И всё прекрасно получалось. Это гувернанточье образование никто высшим не считал. Любопытно, что в мою юность ещё сохранились дореволюционные бабушки, которые удивлялись, увидав внучкин инязовский диплом, где значилось: «специальность – иностранные языки». «Какая же это специальность? – недоумевали старушки. – Языки – они и есть языки, и больше ничего».
Деление образования на высшее и среднее приводит к смехотворным историям. В 90-е годы дочка знакомых училась в колледже при МИДе. По-старому это называлось курсы машинисток-стенографисток МИДа, потом его повысили до колледжа, но всё равно это осталось среднее специальное заведение. А не иметь высшего, понятно, стыдно. Ну и придумали: при колледже наладили чисто формальное обучение в каком-то самоделочном вузе, в результате чего девица вместе с дипломом колледжа получала высшее образование и становилась «не хуже людей». Не существуй в природе понятия высшего образования – всё было бы в порядке, и не требовалось бы суетиться попусту.
Люди спокойно шли бы в специальные учебные заведения, и получали бы специальности.
На этом месте всегда задают вопрос: а откуда будут браться творцы науки и техники, кто будет двигать вперёд то и это, пролагать новые трассы, открывать, изобретать, изменять наши взгляды на природу Вселенной и проникать в тайны макро- и микромира, как выражался в моё детство любимый альманах советской детворы «Хочу всё знать!»? Откуда они возьмутся – эти яйцеголовые, ежели, как предлагает мракобес-автор, все пойдут в ПТУ?
Я представляю это так. Инженеры получались бы из тех, что стали сначала техниками или квалифицированными рабочими. Для подготовки теоретиков-математиков полезно было бы иметь несколько заведений, куда поступали бы особо одарённые – как прежде в хорошие матшколы, куда съезжались ребята со всей страны. Обучение там должно быть настолько трудным, что соваться туда по блату или ради престижа должно быть себе дороже. Вообще, надо помнить, что образование высшего типа, стоящее на уровне максимальных достижений науки своего времени и нацеленное на создание нового, способно получить, по оптимистической оценке, процентов десять населения. Остальным это недоступно и не требуется. Всяк может наладиться рулить автомобилем, но редкие могут стать гонщиками Фрмулы-1; да и не требуется это.
Если мы хотим начать преодолевать наше полуколониальное прозябание и становиться подлинно передовой страной, – нам надо начать с образования. А ему, образованию, нужны не косметически-ностальгические (в стиле «назад – в СССР»), а сущностные преобразования. То образование, что есть сейчас, плодит системных неумех. Система настроена именно на это.
P.S. Он приехал – начальник. Приехал и оказался… ну, разумеется, культурологом. Занимается он шкафами с самого окончания вуза, т.е. 15 (пятнадцать!) лет. Якобы учит своих сотрудников. Забрал особо кривые детали и увёз. Через неделю обещал привезти всё в лучшем виде. Без комментариев.
Татьяна Воеводина
Источник – domestic-lynx.livejournal.com