Похоже, и в год столетия двух революций не происходит должного осмысления событий, резко изменивших нашу историю. Надо полагать, что пока не будет проделана эта культурная и историческая работа, мы будем ходить по кругу, в чертог теней возвращаясь.

Какие потери и приобретения сопровождали наше государство на протяжении этого столетия?

Сычёва Лидия, писатель, главный редактор литературного интернет-журнала «Молоко»:

Государство – дом народа. «Жилище» это может быть разным по форме: изба, барак, торговая палатка, съёмная квартира. Вопрос в том, что может себе «позволить» хозяин – по своему самочувствию, материальному положению, здоровью. Народ наш за прошедшее столетие пережил страшные потрясения. Поэт Валентин Сорокин сказал об этом так: «Век двадцатый, кровь и непогода. // Век, убийца русского народа».

Что сегодня? Крушение СССР стало рубежом, когда государство наше существует в условиях ограниченного экономического и идейного суверенитета. Большинство народа отчуждено от своего «дома», не чувствует себя хозяином в собственном государстве. Мы словно нежеланные гости в чужом отеле, где за каждый «чих» нам предлагают платить, или «бедные родственники», нахлебники без работы и перспектив. Но так, конечно, будет не всегда. Мы либо выздоровеем, либо погибнем. Перемены неизбежны, потому что к ним велико стремление народной души.

Тимощенко Валерий, сценарист, кинодокументалист, киновед, президент Краснодарской киностудии им. Н. Минервина, автор циклов фильмов «Крестьянская история», «Чистая победа»:

Нет никакой другой истории, кроме истории движения человеческой мысли, всё остальное: войны, революции, планетарные экологические катастрофы — лишь внешнее выражение этой главной истории.

Примерно так сказал когда-то мой учитель — выдающийся философ Мераб Мамардашвили. И если в таком ракурсе посмотреть на то, что произошло с нами сто лет назад, многое станет пронзительно ясным. Вспомним, что до этой катастрофической даты у нас было великое государство, которое просуществовало больше 1000 лет, потом пришли люди, которые провозгласили, что тот «клей», который соединял нас тысячелетие, позволял жить вместе, в мире, неправильный и его надо заменить на другой. Христианские, православные скрепы – на коммунистические. Но этот новый коммунистический клей оказался слабоват, мягко говоря. Новая страна, великий коммунистический эксперимент, просуществовала жалких 70 лет. СССР распался бы раньше, если бы не было величайшей Победы 1945 года, которая позволила советской империи жить дальше. С войны вернулись победители, люди чести, и на какое-то время вернули империи смысл уже другой, рискну сказать – вновь смысл глубинно христианский. Без имени его.

Когда это поколение, поколение лейтенантов 1920 года рождения, послевоенные председатели колхозов, поэты и писатели, генералы, Орловские, Твардовские, Варенниковы ушли от нас в небесную Россию, советская империя рухнула.

Уже к 1975 г. мало кто верил в коммунизм. Я точно не верил. Идеи, которые, должны были держать страну, потускнели гораздо раньше переворота 90-х. И первыми, кто от этих идей отрёкся, были сами партийные чиновники. Они продолжали говорить лозунгами, но не верили сами себе. Помню отчётливо, как в Новороссийске, например, все 12 секретарей – первые, вторые, третьи, все как один пошли в бизнес, задолго до этого они уже были буржуа до мозга костей.

Конечно, не всё так просто, не так схематично. В то же самое время в Афгане были прекрасные командиры, которые берегли своих девятнадцатилетних солдат, которые не продали бы этих мальчишек и за сто миллионов долларов. Были замечательные люди, Герои Социалистического труда, подлинные герои. Но при этом они, предположим, производили пальто с каракулевыми воротниками, которые никто уже не покупал, честно отдавали свою жизнь, работая на абсурдную экономику. Это не могло не рухнуть.

В первую очередь потому, что на людях, которые делали перевороты и в феврале, и в октябре 1917-го, богоборцах, кто провозглашал этот социалистический мир, лежала кровь невинных людей, в том числе и детей императора, и бесчисленных святых, казнённых на Бутовском полигоне, например.

На таком основании, на таком «камне» тысячелетнюю империю и соответствующую историю не построишь. Неслучайно самые главные, верхние коммунисты, эту 70-летнюю империю и предали. Произошла утрата смыслов, а это всё равно что самоубийство.

В 1991 г. был такой страшный момент, когда мы потеряли ощущение, что мы – империя. И сразу неизбежно она запылала, граница той тысячелетней Российской империи, та линия XIX века, на которой погиб Бестужев-Марлинский, сражались Лермонтов и Толстой. Я тогда выписал сам себе командировку и поехал в Чечню военным оператором. Со всей страны в те дни еле-еле собрали 62 тысячи более или менее боеспособных солдат. И это страна, которая победила полмира в 1945-м, которая имела великолепную армию в Афганистане… К 1996 году офицеры, честь любой страны, были оплёваны, оболганы, охраняли бордели и работали грузчиками в порту, грузили пароходы, которые фрахтовали их вчерашние противники на Кавказе. При этом им бесконечно во всех СМИ говорили, что страна их в принципе неудачная, рабская, ошибка истории, что всё уже пропало. На Первую Чеченскую посылали второпях обученных мальчишек, а с той стороны были взрослые, плюс наёмники, плюс арабы-джихадисты.

И эти мальчишки спасли нас всех, и тогдаших, и теперешних, и это не фигура речи. Непостижимо, как это им удалось. За ними была униженная страна, их родителей и дедов только что цинично обокрали в ходе так называемой приватизации.

Горбачев и Ельцин наперебой пытались понравиться Западу. Примерно как сегодня Порошенко и Саакашвили. Ельцин в 1991 г. просил помощи у Америки, и сценарий 1993 года, когда у Дома Советов погибли люди, был частью американского сценария.

И при всём этом наши мальчики отчаянно и, я утверждаю, умело, блестяще воевали в Чечне в 1996 году. Джохар Дудаев потом выдал 120 тысяч удостоверений участников войны. Поверьте, на Кавказе такой «мандат» просто так не выдадут. 120 тысяч против 62 тысяч федералов, и это с поварами и строителями.

Они воевали, а им шептали на ухо, что это страна уродов, приезжали в Ханкалу разные рокеры во главе с Макаревичем и говорили между банальными песенками, что надо бежать домой к мамам. Артисты эти сидели в Ханкале и гордо вещали в объективы камер, что находятся на передовой, хотя большего тыла, чем там, трудно было найти на всём Кавказе.

Но 99% мальчишек, русских, российских, почему-то не бежали к мамам, держались только на генетике и на товариществе. С той стороны кричали «Аллах Акбар!», а они в ответ кричали «Слава ВДВ!». Слабовато, конечно, но для начала пойдёт. И благодаря им столица государства Великая Ичкерия – не в Краснодаре и не в Ростове-на-Дону или в Ставрополе, как планировали сделать это тогдашние командиры боевиков! Во всей прессе говорили: «Уберите оттуда мальчишек, отправьте профессионалов». Это же не военная операция была, а полицейская. Но три с половиной тысячи вооружённых офицеров милиции в августе 96-го в центре Грозного из всех своих раций взывали тогда о помощи: спасите нас! Видно, шли они в милицию не для того, чтобы головушку за Родину – за советскую или христианскую империю – сложить. А мальчишки из пехоты и ВДВ, как ни странно, воевали блестяще. Если бы мы поддались, испугались психоза в прессе и послали только профессионалов, которые бы воевали за деньги, а не за Родину, ничего бы не получилось. А в этих мальчишках ещё каким-то чудом сохранилось живое, человеческое, мужское. Это был переломный момент…

Страна возникла вновь, ощущение империи, чувство границы начало к нам возвращаться.

В Первую Чеченскую покойный отец Анатолий (Чистоусов) – хороший боевой офицер — стал священником. Весь его стаж в церкви примерно год. Он уверовал, пришёл в храм, стал помощником, потом старостой, через год его рукоположили. Началась война. Многие батюшки поуезжали. Он остался один, и его сделали благочинным в Грозном, в храме Михаила Архангела, который постоянно бомбили. Он начал крестить наших солдат и против «Аллах акбар!» уже шли ребята не просто за «ВДВ!». «Господи, помилуй!» – с нашей стороны – было для боевиков очень опасно!

Отца Анатолия сразу вычислили боевики и старались его во что бы то ни стало убить, несколько раз похищали. В то же время мы помним, как депутат Госдумы Сергей Адамович Ковалёв кричал тогда нашим десантникам: «Я – власть России. Сдавайтесь, фашисты!» А за спиной у него стоял какой-нибудь Басаев. Отца Анатолия тогда привели, чтобы и он сказал нашим военным сдаться. Он же только перекрестил солдат.

Этот подвижник, мученик после почти годового плена у боевиков, пыток, избиений был расстрелян сотрудниками Департамента государственной безопасности Ичкерии в феврале 1996 года.

Это было время, когда мы вернули, взяли обратно свою веру. Мы все были неофитами.

Время изменилось, кто-то горит по-прежнему, для кого-то это стало образом жизни, а тогда такие жертвенные люди, подлинные святые, как отец Анатолий, как Евгений Родионов, явили православному миру подвиги, сравнимые с деяниями мучеников первых веков христианства.

90-е годы, как сказал один священник, мой духовник, нужно канонизировать, это святое десятилетие, которое многие с содроганием вспоминают. Мы вернулись к вере, колокола зазвонили, заблестели купола. Народ вернулся в церковь.

Я когда-то спросил у философа Мераба Мамардашвили: чем же всё-таки был наш советский коммунизм как движение человеческой мысли. Он был светским философом, но ответил предельно отчётливо. «Несомненно – это борьба с Евангелием».

Говорят, что у каждой семьи есть свой «скелет в шкафу», наверное, такой «скелет» есть и у каждого народа. Наш шкаф находится на самом видном месте на Красной площади, и в нём по-прежнему лежит скелет человека, который писал и говорил публично, что для него «мерзейшими» являются любые поиски Бога.

Мы не осмыслили это, не расставили точки, труд культуры не был нами до конца исполнен. Именно поэтому сейчас горит Украина, именно поэтому у нас 144 миллиона соотечественников, а не 300, что, наверное, соответствует самой большой стране мира.

Но я убеждён, всё изменится, уже изменяется…

Кильдяшов Михаил, председатель Оренбургского отделения Союза писателей России, председатель Оренбургского регионального отделения Изборского клуба:

Главное, что мы утратили в ХХ веке – государство. И произошло это дважды – в 1917-м и в 1991-м. Именно эта утрата повлекла за собой все остальные. В неё, как в пропасть, уходили судьбы, историческое время, исторические силы. Эта утрата стала проверкой на прочность исторической памяти, веры, культурной традиции. И тот, кто выдержал эту проверку, своей кровью, своей жизнью, своим творчеством склеил позвонки времени. Так Бунин восхищался в эмиграции поэмой «Василий Тёркин» Твардовского. Так Савва Ямщиков организовал в Советском Союзе выставку икон, явив зрителям чудо «молитвы в красках». Так митрополит Иоанн (Снычёв) сказал: «Нет ни красных, ни белых – есть русские люди».

Главное, что обрели мы в последние пятнадцать лет – это государство. Пусть не в привычных имперских границах, пусть со своими политическими и экономическими проблемами, но это Держава, в которой вновь готовы «полезть на нож за правду, за Отечество, за русское слово, язык». Эту державу вымолили и отвоевали оптинские новомученики иеромонах Василий, инок Трофим и инок Ферапонт, воин Евгений Родионов, Герой России Александр Прохоренко.

Я как человек своего поколения, чьё детство пришлось на 90-е, а юность – на нулевые, ясно осознал цену государству. Осознал, как мучительно, когда историю Отечества тебе преподносят как историю поражений. Осознал, как тяжело дышится русскому человеку в усечённом пространстве. Осознал, что «хорошо, когда страна большая – и поэт её тогда большой».

Подготовила Ирина Ушакова

Источник – Слово