Алексей Шорохов — современный русский поэт, публицист, литературный критик. Выпускник Литературного института им. А.М. Горького. Заместитель главного редактора журнала «Отечественные записки», участник событий 1993 года в Москве, участник гуманитарных миссий на Донбассе. Лермонтов говорил о себе: воин и поэт. Сначала — воин. Не оставляя тему русской словесности, мы говорим о войне, которая сегодня идёт на пространстве Русского мира.

— Алексей Алексеевич, Вы как писатель и журналист часто бываете на Донбассе. Как осмыслить эту войну, которая идёт по времени уже больше, чем Вторая мировая? Что это было за время, когда шахтёры и колхозники взяли в руки оружие (лопаты и охотничьи ружья) и сказали: нет, мы будем верить в Бога, как верили наши предки и говорить на русском языке?

— Уточню, что не колхозники, а потомки казаков. А шахтёры — очень упёртые люди, с ними нельзя разговаривать с позиции силы. Сплав этого казачьего и шахтёрского характера нам и дал Донбасс.

Почему не восстал Харьков? Моторола (Арсений Павлов, полковник, командир спецподразделения «Спарта» ДНР) приехал в Харьков — посмотрел и понял: здесь делать нечего.

Донбасс сегодня — это лучшие люди России. Если центр Донецка сейчас перестали обстреливать, то Горловка обстреливается регулярно. Дети едут в школу, каждое утро выходя из подвалов своих домов. Мне местный священник говорил, как в праздник девочку нарядили во всё новое, красивое. Она подошла к нему на исповедь, а у неё волосы пахнут плесенью, потому что она каждую ночь проводит в подвале…

Помимо этого сплава казачьего и шахтёрского характера, на Донбассе очень мощная филологическая школа. Там русское слово, которое не захотело сдаваться. Донецкий национальный университет. Недавно ушёл из жизни Владимир Викторович Фёдоров — последний великий филолог XX в., ученик М.М. Бахтина. Он даже больше философ, чем филолог. На Донбассе сформирована очень мощная даже не писательская, а филологическая оппозиция украинизации. В Крыму в 2003 г. русских школ было 90%, а к 2014 г. 86% и осталось. На Донбассе было 90%, сейчас 60% осталось. В Харькове 90% было, осталось 20%. Они захотели быть украинцами. Выбор был сделан до 2014 года, до Крыма, до майдана. Поэтому они так легко переформатировались. И делают сейчас танки на Харьковском тракторном заводе, которые расстреливают детей и стариков Донбасса.

— Вы разговариваете с людьми на Донбассе. Как они оценивают происходящее?

— Я езжу туда с 2015 года. Когда моим двойняшкам исполнился годик, жена отпустила меня на Донбасс. Когда мы приехали в апреле нынешнего года, заночевали в общежитии Горловского института иностранных языков. Утром нас разбудило дрожание стёкол. Шёл обстрел. Потом мы встретились с нашими друзьями, которые на передовой. У них в это утро было два двухсотых. Работала ствольная артиллерия — 152-й калибр, которая просто разносит блиндажи.

Обороняют Горловку не молодые люди, им за сорок – пятьдесят. На следующий день приехал наш друг, у него шесть контузий. Ему в госпитале прокололи обезболивающее и он уехал обратно. Там плохо с гуманитаркой и лекарствами. Это всё в основном привозят волонтёры из России. Зарплаты в Горловке 10–12 тысяч. Цены московские. В армии зарплаты 17 тысяч — за то, что тебя «утюжат» гаубицы и по тебе стреляют снайперы. Люди находятся на пределе сил.

Я не герой, но видел настоящих героев. Есть в Донецке очень известный командир ополчения — Бешенный. В 2014 г. он с восемью бойцами удерживал участок фронта, а на той стороне думали, что там батальон стоит. Это — золото-люди. И Бешенный до сих пор там, в окопах. Уже все добровольцы разъехались в Москву, всем надоела позиционная война, один Захар Прилепин фотографируется в бронежилете. Так писал о нём Эдуард Лимонов: «Жили они в отеле «Прага», служили в качестве преторианцев у Александра Захарченко. Отряд оберегали от передовой, передовой никто и не нюхал. Чем вызывали и ревность и злость реальных ветеранов, друзей Захарченко с 2014 года. Прилепина считали выскочкой и таковым он и был. Рассказывают, что позировал в окопе телеканалам, не живя в этом окопе, войдя в него за 15 минут до журналистов».

2014 год на Донбассе вспоминают с радостью. Была вера. Была не Крымская, а Русская весна. Было ощущение, что вся Новороссия вернётся в Россию, так же, как Крым. Были телекамеры. А на миру и смерть красна. А попробуй сидеть в окопах день за днём, месяц за месяцем, год за годом. И никакой перспективы. Поехали туда люди вольные, а сейчас… Управляемость Донбассом пытаются создать на бюрократическом уровне. Если Вы смотрели российский фильм «Турист» 2021 года, о Центральноафриканской Республике, там нерегулярные военные формирования и степень бардака показаны точно.

Ко мне приехал на УАЗике мой друг. Задняя дверь у него прострелена 14-милиметровой снайперской пулей, которая прошла через весь салон и расплющилась в кресле водителя. Он рассказывает, что сам, за свои деньги покупает бензин и ремонтирует военную машину. Некомплект бойцов. Штатное расписание не соответствует нормам.

Бойцы ВСУ тоже не рвутся вперёд. Они гадят и гадят, в основном по мирным жителям. Якобы они бьют по позициям. Но негласная их установка – тактика выжженной земли. И в Киеве не раз звучало, что им не нужны жители Донбасса, а нужна земля. В том же Зайцево, которое линия фронта разрезает пополам, регулярно разбивают дома, один за одним. Так появляются «серые зоны» куда можно уже заходить украинцам.

— Наступит ли конец этой войне?

— Иллюзий быть не должно. С той стороны не заблудшие, не затуманенные. С той стороны — враги, для которых убивать русских — это идеология.

— Ведь ещё в начале войны был разговор по скайпу комбрига Алексея Мозгового с командирами украинской армии. Они практически договорились, что надо вместе идти на Киев.

— Да, была такая встреча. Это, что называется «белый шум». Алексей Мозговой — это Че Гевара Донбасса. В информационных делах он был наивен, хотя человек харизматический. Убили его, к сожалению, свои. Он перешёл дорогу, ведь «для кого война, а для кого мать родна». Всегда есть люди, которые делают бизнес на войне.

В «Отечественных записках» мы сейчас публикуем роман Александра Можаева, который живёт на границе с ЛНР. Блистательный прозаик, я писал о нём в «Литгазете». Он пишет о многих военных событиях, в том числе о Мозговом.

Решение есть. И о нём говорят многие, даже с некоторым отчаянием. Пусть погибнет тысяча, полторы. Но должна быть горячая фаза, чтобы ВСУ отбросить хотя бы за пределы области, чтобы артиллерия не доставала до городов. Ведь их гаубицы стоят в пригородах Донецка и долбят по городу. То же самое в Луганске, в Горловке, в Золотом.

— Россия должна ввести войска?

— Украинцы рано или поздно сделают большую провокацию, с кровью, как это было в Осетии. И тогда уже России деваться будет некуда.

Как говорят ополченцы, настоящих бойцов в украинской армии нет. Стрелять по мирным жителям — это одно, но все боевые столкновения ими были проиграны. Иловайск, Дебальцево, Широкино и т.д. Нигде даже тактических побед ими не было одержано. Мир должен быть только после победы, с фашистами невозможно договориться. Пример — пакт Молотова—Риббентропа.

— Да, сербы восстали против этого пакта в апреле 1941 года. Сказали: лучше смерть, чем мир с бесом.

— Настоятель храма в Зайцево так и говорил: «Как только начинаю звонить в колокол, они начинают обстрел, их как будто «колбасит» от колокольного звона». И первый обстрел мирного города Горловки градами был на Пасху 2014 года. И на все православные праздники люди знают, что обязательно будет обстрел.

— Сербию трижды бомбили в XX веке, и каждый раз — на Пасху.

— В ВСУ и вербуются в основном западенцы — униаты, католики или откровенные сатанисты со свастикой. В Зайцево недавно подорвались один эстонец, один американец — и все со свастиками. Это носители определённой идеологии.

На нашей стороне воюют Гиляк и т.д., а на той стороне полно Петровых, Сидоровых. Но они выбрали украинство. Заметьте, что в Белоруссии в годы Великой Отечественной войны не было создано ни одной дивизии СС, а каждый третий был партизаном. А на Украине было две дивизии СС и с полсотни полицейских батальонов. Это слабое звено славянского мира. Их независимость — шаровары, гопак и вышиванки.

И Богдан Хмельницкий в своё время параллельно вёл переговоры и с Алексеем Михайловичем, и со шведским королём, и с крымским ханом — смотрел, куда выгоднее пойти. И на протяжении всей русско-украинской истории проходит подобный типаж, которому надо помогать остаться в русском мире. Донбасса это не касается. Они уже определились. Навсегда.

Донбасс давал 80% экономики всей Украины. А их ещё упрекали, что они в вышиванках не ходят и на «мове не размовляют».

Америке нужна такая Украина — тлеющая война, гнойная рана в подбрюшье России. Посмотрите, нас поссорили со всеми нашими православными соседями по периметру — с грузинами, молдаванами, украинцами.

Досадно ребятам. Ведь в 2014 г., когда поднимали по тревоге, то обещали военные пенсии и многое другое. Но они до сих пор воюют, потому что понимают — если они уйдут, зайдут украинцы и начнётся Сребреница, как в Боснийскую войну в 1995 г. В украинской армии воюет интернациональный сброд, зачастую под наркотой. Когда подорвался на мине эстонец–военврач, наши его подобрали, а у него карманы набиты наркотиками.

Есть такое понятие — принуждение к миру. Грузию принудили к миру — молчат. Когда наши танковые колонны подходили к Тбилиси, грузины взмолились — ребята, не надо так далеко заходить. Момент прозрения наступил. По-другому не решить проблему.

В 2020 г., когда уже невозможно было не отвечать на обстрелы мирных жителей в ДНР, поставили две 152-миллиметровые самоходные гаубицы. Два часа они «утюжили» украинские окопы. Уехали – месяц была тишина. В нашу сторону боялись дышать. Можно, конечно, говорить о братстве, о Н.В. Гоголе, но пока не получается.

— Алексей, какие шаги мы должны предпринять для оздоровления своего Отечества?

— Есть две позиции. Можно сказать, что я старый старик, проколоть нос, сделать татуировку и подражать молодым. Этим, на мой взгляд, у нас занимается власть. Заигрывают с молодёжью. А молодёжь идёт за Навальным…

Вторая позиция – работать, спокойно разговаривать с молодёжью. Умных, думающих ребят очень много. Мой старший сын — руководитель общественной организации, которая выступает против глобализации. Он закончил университет, отслужил в армии. Его ролики имеют десятки тысяч просмотров.

Россия будет стоять до второго пришествия. А когда оно случится, русские скажут: «Господи Иисусе Христе, прости нам грехи наши. Мы держались, сколько могли. Может, мы не такие беленькие и чистенькие, может, мы водку пили в окопах. Но мы Тебя не предавали».

— Алексей Алексеевич, с какими целями был возрождён журнал «Отечественные записки», в котором Вы ведёте литературную часть?

— В XIX в. в журнале публиковались Белинский, Тургенев, Некрасов, Салтыков-Щедрин — все, кого мы называем социал-демократами, кто разрушал историческую Россию, кто боролся сначала с крепостным правом, затем просто с монархией. Казалось бы, когда к власти пришли большевики, они должны были возродить этот журнал, закрытый решением царского правительства в 1880-е гг., после убийства Александра II. Но в названии этого журнала было одно неприятное для них слово — Отечественные. А про Отечество они вспоминали: один раз Ленин, когда немцы подходили к Петрограду («социалистическое Отечество в опасности»), и второй раз Сталин, когда немцы подходили к Москве («Отечественная война»).

От нас сейчас требуется: жёсткость, мобилизованность, умение постоять за свою Родину, за свою веру, за своих детей, за свою семью. Потому что сейчас идёт война.

«Отечественные записки» при коммунистической идеологии не были востребованы. Появились журналы с соответствующими названиями – «Октябрь», «Аврора», «Новый мир»…

В 1990-е гг. разные люди стали предпринимать неудачные попытки возродить журнал «Отечественные записки». Это ведь был центральный журнал, в котором впервые опубликован «Герой нашего времени». В конце концов, журнал попытались приватизировать либералы — Высшая школа экономики. Но в журнале, который выпускала с начала 2000-х Высшая школа экономики, не было литературной рубрики.

В 2017 г. журнал удалось перевести в руки патриотической общественности. Меня пригласили туда заведующим литературной частью. Мы стали издавать раз в квартал журнал высокого художественного и полиграфического уровня. Тираж 500 экземпляров. Подписки пока нет. И никакого финансирования у журнала нет.

— Кто ваши авторы?

— Михаил Тарковский, Владимир Личутин, Евгений Юшин, Михаил Попов, Константин Скворцов, Анатолий Кирилин из Барнаула, Светлана Сырнева из Кирова. Наши сотрудники находят водевили В. Гиляровского, никогда не публиковавшиеся. У нас публикуется прекрасная современная драматургия, не та, что идёт в «Гоголь-центре».

— Краткие вопросы о литературе — для «переклички». Ваш любимый поэт? Прозаик?

— Мой любимый поэт — это Александр Александрович Блок. Как человек, как офицер, как образ русского мужчины мне ближе Николай Гумилёв. А как поэт — ближе Блок.

Прозаик — Николай Васильевич Гоголь, который не захотел писать на мове, хотя его к этому активно склоняли местные националисты. Лесков Николай Семёнович. Сергей Клычков, по которому я написал диссертацию. Расстрелянный в 1937 г. с Павлом Васильевым, с другими новокрестьянскими поэтами.

Нет ничего случайного. В 1925 г. расстреливают Алексея Ганина, друга Есенина, по обвинению в русском фашизме. В этом же году якобы покончил жизнь самоубийством Есенин. А в 1937 г. дошла очередь до всех остальных. Новокрестьянских поэтов уничтожили всех. Больше не осталось ни одной литературной группы, представлявшей это направление, о котором Маяковский говорил — «мужиковствующая свора». Но ему тоже от этой власти не много досталось.

— Что пишете сами? В 2014 г. мой учитель Анатолий Парпара подарил мне Вашу книгу очерков о писателях — от Достоевского до наших современников «Россия в предстоянии перед Богом».

— Пишу мало. У меня есть несколько книг — культурно-философских эссе. А в основном я пишу стихи. Чем дольше живу, тем больше убеждаюсь, что само существование лирики даёт гораздо больше, чем умные размышления, чем блогерство. Потому что лирика идёт напрямую от сердца к сердцу.

Мои книги стихов переведены на несколько языков, в том числе на сербский.

На меня Родина потратила деньги — я выучился в Литературном институте им. А.М. Горького, мне давали знания лучшие преподаватели из МГУ, из Института русского языка — авторы учебников, по которым учились остальные. И я считаю, что будет неправильно, если я буду сидеть в офисе и торговать машинами и холодильниками. Поэтому я занимаюсь русской литературой. Жизнь в Слове — это и есть подлинная жизнь для литератора.

Беседовала Ирина Ушакова

Источник: Слово