К 100-летию Расула Гамзатова.

Имя Расул с арабского языка переводится как “посланник”, что полностью соответствует внутренней сущности Расула Гамзатовича Гамзатова, чьё 100-летие в этом году 8 сентября мы отмечаем. Это соответствие чувствовалось всегда, на протяжении всей жизни поэта.

Народа молодого сын,

Идёт он с песнями своими.

Расул, а может быть, Кайсын —

Наступит срок, узнаем имя…

К данному стихотворению Николая Ушакова, датированному началом 1950-х годов, где под Расулом явно подразумевается аварец Расул Гамзатов, а под Кайсыном — его закадычный друг балкарец Кайсын Кулиев, можно сделать немало замечаний (в частности, прямые этнические предшественники современных аварцев — авары — упоминаются как “обры” в древнерусских летописях, так что “молодость” данного народа весьма относительна), но суть гамзатовского феномена названа точно: посланник своего народа, посланник своей страны, посланник поэзии, посланник мира, посланник любви: к Родине и к людям. Поэтому, говоря об авторе пронзительных “Журавлей”, меньше всего хочется впадать в дежурную официозную риторику: все многочисленные чины, звания, награды и прочие регалии юбиляра навсегда упокоены вместе с ним у горы Тарки-тау в черте столицы Дагестана Махачкалы — но его стихи и память о поэте, безусловно, продолжают жить.

Относительно памяти государственной никаких вопросов и сомнений нет: гамзатовское стихотворение “О Родине” было прочитано дагестанскими школьниками Владимиру Путину в нынешний День Знаний, президентский указ о праздновании 100-летия Расула Гамзатова на федеральном уровне в связи со значительным вкладом юбиляра в отечественную культуру был подписан ещё 1 июля 2021 года. В утверждённом прошлым летом правительственном плане праздничных мероприятий таковых значилось более 40. Всё это понятно: творчество поэта до 1991 года воспринималось как одно из вершинных доказательств расцвета национальных культур при Советской власти, а после 1991-го и особенно после 1999 года — как одно из вершинных доказательств расцвета национальных культур во взаимодействии с Россией и русской культурой. В этом отношении Расул Гамзатов, девятый по счёту народный поэт Дагестана, сын и продолжатель дела Гамзата Цадасы, третьего по счёту народного поэта Дагестана, — действительно вечный актив нашей цивилизации: не только на Кавказе, но и во всём мире.

Относительно памяти народной — всё уже гораздо многообразнее и сложнее. У родных поэту по языку, крови и земле аварцев она, конечно же, носила, носит и будет носить особый характер, который в полной мере понимают и способны раскрыть только представители этого народа. Все гамзатовские стихи написаны на аварском языке, чья поэтическая система сильно отличается от традиционной русской силлабо-тоники, а остальные народы нашей страны и зарубежные читатели знают их прежде всего через посредство русских переводов. В данной связи хорошо известно ироничное признание поэта: “У меня были восхитительные переводчики. Они так переводили мои плохие стихи, что те тут же становились хорошими”. В более широком плане через эту “русскую призму” неизбежно воспринимается в целом и его образ вне пределов “малой Родины”: “баловень судьбы”, в равной мере талантливый и признанный, “мудрый горец”, всегда поднимающий символический рог вина с кавказским тостом за общим праздничным столом, умеющий при любых обстоятельствах, не теряя собственного достоинства, оставаться в рамках “золотой середины”, при этом жизнелюб и острослов, чьи афоризмы быстро “уходили в народ” (в этой связи достаточно вспомнить его слова времён “перестройки”: “Кто стреляет в прошлое из пистолета, в того будущее будет стрелять из пушки”), — Расул Гамзатов давно стал одной из эмблематичных фигур целой эпохи в истории нашей страны, от Сталина до Путина.

Есть ещё и “третья память” о нём, профессиональная память “поэтического цеха”, где в случае Расула Гамзатова уважение и даже восхищение порой оказываются приправлены изрядной долей скепсиса и даже зависти: мол, на вершину прижизненной и посмертной славы этого “певца гор” подняли на “вертолёте” переводов и властного благоволения, в том числе благодаря происхождению (“малый народ”, знаменитый отец и т. д.), а карабкайся он вверх исключительно своими силами, его судьба и судьба его творчества могли бы носить совершенно иной характер. А “переводная картинка” его стихов якобы даже превосходит оригинал, на основе которого она была создана…

Но с Расулом Гамзатовым ситуация принципиально другая. Подобно тому, как его отец, Гамзат Цадаса, знаток арабской и народной аварской поэзии, самостоятельно осваивал богатство русской литературы (и перевёл ряд её произведений, в том числе пушкинскую поэму “Руслан и Людмила”), и выпускник Литературного института 1950 года Расул Гамзатов формировался как поэт в “силовом поле” русской советской и через неё — высокой мировой культуры, всю жизнь творчески взаимодействовал с ней. Добивался того, чтобы написанные им на аварском языке стихи имели “чеканный слог и глубокий смысл, который цепляет каждой строкой читателя”, включая переводчиков на русский.

Хрестоматийная история создания песни “Журавли”, в которой присутствуют поездка в Японию с посещением памятника жертвам атомных бомбардировок Хиросимы и Нагасаки, смерть матери, память о не вернувшихся с фронтов Великой Отечественной войны старших братьях Магомеде и Ахильчи, 70 односельчанах и миллионах наших соотечественников, отдавших свою жизнь ради великой Победы 1945 года, работа переводчика Наума Гребнева, однокашника Гамзатова по Литинституту, и певца Марка Бернеса, замечания которого были учтены в песенном варианте текста, — лучше всего раскрывают уникальный феномен Расула Гамзатова.

Мне кажется порою, что солдаты,

С кровавых не пришедшие полей,

Не в землю эту полегли когда-то,

А превратились в белых журавлей…

Летит, летит по небу клин усталый —

Летит в тумане на исходе дня,

И в том строю есть промежуток малый —

Быть может, это место для меня!

Настанет день, и с журавлиной стаей

Я поплыву в такой же сизой мгле,

Из-под небес по-птичьи окликая

Всех вас, кого оставил на земле.

Георгий Судовцев

Источник: Завтра