Кинжал для левой руки Виктора Пронина.
20-го сентября 85 лет со дня рождения Виктора Алексеевича Пронина, не дожившего до этой юбилейной даты 2 месяца и 2 дня.
Познакомились мы полтора десятка лет назад в Коктебеле во время ежегодного поэтического праздника «Коктебельская весна», приуроченного ко дню рождения (15 апреля) одного из когорты самых ярких поэтов «Серебряного века» Николая Гумилёва.
Познакомились во время совместных выступлений в одной из школ в пос. Щебетовка, что рядом с Коктебелем, на следующий день выступали в Феодосийском музее им. А. Грина, а потом – в библиотеке им. И. Франко в Симферополе.
Мы как-то сразу подружились. Может быть потому, что оба, прежде чем серьёзно заняться литературной работой, испробовали немало других занятий, ничего общего не имеющих с трудом писателя.
И хотя в Москве виделись нечасто, каждый раз было ощущение, будто расстались, если не вчера, то совсем недавно. Так обычно бывает между людьми «одной группы крови».
Разговаривали обычно подолгу, по телефону ли, в нижнем буфете ЦДЛ, в издательстве «У Никитских ворот», которое очень активно выпускало его книги, пользовавшиеся большим спросом или по дороге домой, где наши пути расходились на станции «Беговая» – он переходил на электричку, которой ехал до остановки «Баковка», где жил в построенном им доме, а я ехал метро до следующей станции «Полежаевская».
Да и в Коктебеле, куда неоднократно бывали приглашены организаторами того же ежегодного поэтического фестиваля памяти Николая Гумилёва — «Коктебельская весна».
Должен ещё отметить, что, подписывая все книги, какие он мне дарил, обязательно оканчивал одной и той же фразой: «Желаю тебе побед на всех фронтах».
И хотя я никогда не относился к категории читателей, которые любят детективную литературу, а он писал именно в этом жанре, в его книгах было (и осталось) нечто значительно более весомое. Он лишь использовал этот жанр, чтобы показать атмосферу времени в стране и психологию своих героев, живущих в этой атмосфере.
* * *
Пятитомник «КИНЖАЛ ДЛЯ ЛЕВОЙ РУКИ» он подарил мне в нижнем буфете ЦДЛ, куда несколько лет назад позвал поговорить, как любил сказать: «за рюмочкой чая». За этой «рюмочкой» к удовольствию буфетчиц (что было заметно) мы засиделись допоздна, разогреваясь, но очень постепенно. Настолько постепенно, что в конце нашей беседы на сторонний взгляд выглядели так, будто только зашли. Виктор Алексеевич не только отменно владел пером, но и культурой долгого застолья.
Заглавием же моей заметки об этом пятитомнике послужило начало одной из фраз Мастера, которая полностью звучит так: «Забытая мысль угнетает не меньше, чем потерянный кошелёк».
Конечно, автор говорит о себе и ему подобных, потому что, согласимся, не каждого человека забытая мысль так угнетает. Наверное, в основном – мыслителей. А поскольку каждый крупный писатель — мыслитель, такая его печаль понятна.
То, что Виктор Пронин — писатель крупный, известно давно, но его поведение никак этого не выдаёт. Ведь зачастую человек хотя бы мало-мальски что-то опубликовавший, а уж, если ещё и отмечен критикой, несёт себя людям «как подарок», не всегда и сам того замечая. Даже отдалённые звуки «медных труб» сказываются на его самоощущении.
Однако, разговаривая с Виктором Алексеевичем, никогда не подумаешь, что перед тобой «тот самый Пронин». Пронин, написавший повесть «Женщина по средам», по которой снят известный, многими любимый фильм «Ворошиловский стрелок». Он же написал роман «Женская логика», который теперь многие знают, благодаря одноимённому телесериалу. Его повесть «Банда» стала сценарием для телесериала «Гражданин начальник»…
Эти и многие другие произведения издавна известны широкой читательской аудитории не только в нашей стране, но и далеко за её пределами.
Больше того, он любит и умеет слушать, что, конечно же — черта истинного интеллигента. А уж рассказать умеет так, что заслушаешься.
Вроде бы и просто, но уже не забудешь.
Так же, как и написать. Вот, например, что он написал в «Попытке автобиографии» на последней странице обложки начального тома, указанного ранее пятитомника:
Был двоечником в школе, окончил горный институт, женился на первой красавице Днепропетровска (она сама мне это сказала), облазил и описал все угольные шахты Сахалина, торговал обоями из Сыктывкара, собирал пустые бутылки на Одинцовских тропинках (сдавал на хлеб, молоко и водку), подрабатывал в украинских колхозах разъездным фотографом, за шаловливость и бестолковость был гоним из редакций и издательств, был Первым пером газеты «Советский Сахалин», журналов «Человек и закон», «Огонёк», снимал с занимаемых должностей союзных министров и прокуроров, вытаскивал людей из тюрем, гнал самогон, чеканил по меди, резал по красному дереву, писал картины маслом, служил разнорабочим на заводе, вырастил трёх дочерей, построил дом, издал более двухсот книг (роман «Ворошиловский стрелок» стал моей визитной карточкой), получил кучу литературных премий, звание генерал-лейтенанта казачьих войск, Заслуженного работника культуры России «за яркий вклад в мировую сокровищницу литературы» (вот так-то, ребята!), Европейской Академией Естественных наук (Ганновер) награждён Голубым Крестом с Короной, шастал по Курилам и Египту, по Оби, Стамбулу и Мадриду (Севилья, Кордова, Толедо, Гранада), по Сирии, Вьетнаму и Китаю, влюблялся, пил и плакал…».
Не правда ли, – роман. Да какой!
А закончил как (!) : «влюблялся, пил, плакал» — самые нужные слова нашёл, чтобы сказать коротко о том, что счёл для себя главным.
* * *
Теперь — о самом пятитомнике. Его название, которое, конечно же, сразу вызывает вопрос, автор объяснил так:
В Эрмитаже мне как-то довелось увидеть целый стенд с кинжалами для левой руки. В средние века получили распространение длинные дуэльные шпаги, иногда они достигали полутора метров. А поскольку люди тогда жили невысокого росточка по сравнению с нынешними, шпаги часто оказывались бесполезными — когда дуэлянты сходились вплотную, они не могли поразить друг друга. И мысль человеческая изобрела короткие кинжалы для левой руки — чтобы можно было нанести смертельный удар противнику с близкого расстояния…
Дальше идёт рассказ об этих кинжалах, разнообразие которых действительно поражает воображение, потому что у некоторых от нажатия кнопки лезвие как бы раскалывалось на три жала, иногда на лезвии крепился небольшой ствол, и схватку можно было начать с выстрела… Кроме того, кинжалы различались по форме: плоские, гранёные, волнообразные… В общем, фантазия тут не знала границ.
И я подумал — продолжает Мастер — почему бы мне не сравнить длинную шпагу с длинным романом, до которого не у каждого читателя дойдут руки, не у каждого хватит терпения дочитать до последней страницы…А почему бы мне эти вот короткие записи не сравнить с кинжалом для левой руки… У них не меньшее разнообразие, нежели у тех кинжалов… И автор, даже на короткое время, соприкоснувшись с читателями этими записками, всегда поймает секунду, чтобы нанести свой несмертельный удар остриём трёх-пяти строк…
Так возникло название книги, вылившейся в пять томов, которую составили мысли автора, приходившие к нему во время написания того или иного романа, порой, неожиданно. Те, что имели отношение к сюжету, писатель использовал. Те, что — нет, как он сам их называет — посторонние мыслишки, записывал отдельно. И когда их накопилось много, расположил по годам и составил рукопись, которая позже стала книгой.
* * *
Теперь начнём знакомиться с теми «мыслишками». Автор расположил их в обратном отсчёте: начал с года, когда рукопись отдал в редакцию и продолжил прошлым, позапрошлым и дальше, приближаясь, по его словам — «к давнишнему себе, почти позабытому».
Но поскольку пятитомник заканчивается короткими записями 1966 г., а это, хоть и молодой, но уже не юный возраст писателя, то вряд ли есть смысл придерживаться хронологии рождения каждой из мыслей. Поэтому будем делать так — открывать его произвольно и читать.
Когда Виктор Алексеевич дарил мне каждый из томов, иной раз говорил, что не стоит читать больше двух страниц в день. Скорее всего имел в виду, что не стоит читать быстро — это не роман, и тут нужно вникать в каждую фразу отдельно.
Конечно, автор прав — здесь, что ни фраза, то отдельный сюжет, а то и целый роман. Однако, мне не удавалось сдерживаться, и в день читал значительно больше, возвращаясь к уже прочитанному, делая закладки, чтобы показать потом близким мне людям.
Приведу лишь финальные строчки пятитомника:
«Ну вот, собственно, и всё, дорогой читатель. Ты перевернул последнюю страницу последнего пятого тома моих блокнотов, которые я не без шалости назвал «Кинжалом для левой руки». Были и другие варианты названий, например, «Вставай, ты жив!» … Но случилось так, что победил «Кинжал…». Я не жалею… Если так случилось, значит так должно было случиться…»
Наверное, этим и следовало бы мне закончить.
Григорий Блехман
Источник: Слово