Причины кризисной ситуации на Северном Кавказе

Процессы, происходящие в настоящее время в регионе Северного Кавказа, являются отражением общих мировых процессов, в том числе происходящих в России. Они связаны как с геополитическими интересами Запада [1],[2], так и со сломом исторически существовавших в регионе системы ценностей и экономических отношений.

При анализе ситуации на Северном Кавказе необходимо учитывать следующие факторы:

1. геополитические интересы России и стран Запада;

2. роль местной и центральной бюрократии;

3. конфликт этносов и кланов.

1. Геополитические интересы России и стран Запада.

Кроме России, в которую Северный Кавказ вошел более 200 лет назад, этот регион представляет геополитический интерес для стран Запада [3],[4] за спиной правительств которых стоит надгосударственная международная финансовая система. По значимости влияния на экономические, социальные и политические процессы в регионе этот фактор имеет первостепенное значение.

Северокавказский регион имеет большие запасы углеводородных энергоносителей и другого сырья, он расположен в центре пересечения международных транспортных потоков Север – Юг и Запад – Восток. С военно – стратегической точки зрения Северный Кавказ это важный плацдарм для давления не только на регион Большого Кавказа, но и на прилегающие страны. Вследствие этого захват Северного Кавказа под своё влияние рассматривается Западом не только как способ давления на Россию, но и как путь к созданию Большого Кавказа и Большой Средней Азии.

При этом интерес к Кавказскому региону нельзя свести только к нефти или к конкретным экономическим интересам. Например, стоимость военной авантюры в Ираке составляет около $6 трлн [5], что эквивалентно стоимости объёма импорта нефти в США в течение 60 лет [6]. Т.е. основной целью войны являлась не нефть. И, тем более, военно–политическое давление на страны этого региона не может быть объяснено в рамках исходящих отсюда реальных военных угроз западным странам.

Основной геополитический интерес к Большому Кавказу связан:

· со стратегической угрозой идеологии [7] Запада, западному образу жизни со стороны

России и мусульманских стран.

· с необходимостью организации стратегического контроля над регионом,

транспортными и финансовыми потоками, фиксации его в качестве подчиненного

Западу не только источника сырья, но и рынка сбыта [8].

Один из способов реализации влияния запада связан с внедрением идеологии сепаратизма в сознание местной национальной псевдоэлиты, что ведёт к ослаблению и разрушению России. В соответствии с западной доктриной [9] процесс должен идти поэтапно. «На первом этапе – разрушение государства и образование большого числа субкультур, «племён» с более узкой идентичностью и лояльностью. На втором этапе пришедшее в упадок государство заменяется надгосударственными образованиями в политике, экономике и культуре».

Влияние на экономическую и политическую ситуацию в регионе оказывают и процессы глобализации экономики. Для глобализации характерны снижение регулирующей роли государств в экономике и передача этих функций «рынку», фактически транснациональным компаниям и международной финансовой системе. На первом этапе интересы транснациональных монополий и местной псевдоэлиты, которая экономически заинтересована в максимальной независимости от центра, совпадают. Но это только временное совпадение интересов. На втором этапе местную псевдоэлиту ждёт сюрприз – закрытая и поддерживаемая ныне Западом полукриминальная экономика национальных кланов в стратегическом плане не соответствует интересам транснациональных монополий.

Глобализация требует максимальной открытости экономики для мировых финансовых институтов, возможности их прямого доступа к сырью, к местным финансовым и товарным рынкам. Это положение неминуемо приведет к поглощению транснациональными корпорациями наиболее интересных для Запада областей экономики, ныне контролируемых национальными кланами. Такой процесс можно наблюдать во всех странах Восточной Европы.

Мощным инструментом установления внешнего контроля над регионом является инициированная спецслужбами США «борьба с терроризмом». В действительности антитеррористическая программа нацелена исключительно на решение кризисных проблем в мировой экономике и геополитических задач. Кроме того, она стала высокоприбыльной отраслью бизнеса, внутри которой крутятся многие миллиарды долларов.

Одним из способов завоевания Северного Кавказа Западом явилось внедрение западного менталитета общества потребления, основанного на приоритете наживы. Это привело к коммерциализации всех институтов официальной власти [10], политических партий, общественных и религиозных организаций [11]. По мнению Дж. Сороса «теперь, когда мотив прибыли возведен в ранг морального принципа, политики в ряде стран стыдятся, если не воспользуются преимуществами своего положения…» [12].

Внедрение идей общества потребления коснулось всех народов Северного Кавказа, тем более, что большинство живущих здесь этносов имеет в исторически сложившемся стереотипе склонность к не производительной экономике (к «набеговой» или «присваивающей экономике»)[13],[14].

Фактический отказ от существовавшей в советское время системы ценностей имеет далеко идущие последствия и создал в регионе не только экономические проблемы. Идёт распад всех сторон жизни общества, которое движется от цивилизации назад, к более примитивным формам социальной жизни. Признаками этого являются развал науки и образования, падение культуры, коррупция, рост межнациональных противоречий, расцвет демагогии и шарлатанства. Разрушены основополагающие принципы солидарности в обществе, усилились алкоголизм, наркомания и даже нетипичный для мусульман гомосексуализм [15]. Стремление псевдоэлиты «во власть», массовое распространение «избирательных технологий» и методов воздействия на общественное сознание привело к разрушению выборных институтов демократии, к коммерциализации власти, к пассивности и моральной деградации населения.

2. Роль местной и центральной бюрократии.

Власть, которая сложилась в России под давлением Запада, является результатом сращивания законодательной власти с бюрократией, олигархами и с наднациональными неформальными организациями, построенными с экономическими целями по принципам скрытых вертикально – интегрированных социальных сетей [16]. На смену министерствам и ведомствам пришли иерархические финансово – промышленные группы, организованные по типу клана. Во главе этих вертикально интегрированных групп стоят лидеры бизнеса и “свои люди” в правительстве. Ступенькой ниже – руководители банков, предприятий и средств массовой информации. Им подчиняются аналитики и консультанты, специалисты по общественным отношениям и созданию благоприятного имиджа, журналисты и работники служб безопасности. Костяк таких групп образует “команда”, состоящая из лидеров и их ближайших помощников, которая формирует стратегию экспансии группы, ее внутренние законы и тактику борьбы или альянсов с другими группами [17],[18],[19],[20].

По мнению ряда исследователей [21] в начале 90-ых государство при построении экономики сделало выбор между «планом», «рынком” и «кланом» в пользу клана, построенного по принципам скрытых вертикальных сетей. Эта идеология даёт рост прибыли и усиление власти, но одновременно является источником социальной несправедливости и бедности. Если опираться исключительно на эту идеологию, то восторжествуют принципы “обогащайся как можешь” и “выживает сильнейший”, а слабым грозит геноцид. Что мы и видим в экономике России.

Проводимые с начала 90-х годов экономические и социальные «реформы» привели к разрушению в северокавказском регионе существовавшего в советское время экономического уклада. «Новая» экономика построена без учёта интересов государства и граждан России, она принадлежащие «элите» частные коммерческие корпорации. Были разрушены все отрасли отечественной промышленности, не рентабельные с точки зрения примитивных хищников – новых владельцев.

Однако ни одно должностное лицо не было привлечено к ответственности за колоссальный ущерб, нанесенный экономике, за раздувание внутренних военных конфликтов, за обнищание и вымирание населения.

Основой современной политики центральной власти России в национальных образованиях северокавказского региона является создание «вертикали власти» с участием местной криминализованной бюрократии и национальной псевдоэлиты.

Эта политика декларирует «обеспечение стабильности региона», но фактически она привела к негативным последствиям.

· К необходимости подавления силовыми методами угрозы сепаратизма на Юге России.

· К длительной и малоуспешной силовой борьбе с бандитизмом и терроризмом.

· К покупке лояльности местных национальных псевдоэлит, к не рыночным методам

удовлетворения их финансовых интересов, а следовательно, к социальному расслоению и

обнищанию основной массы горского и, тем более, славянского населения, проживающего

в регионе.

· К фактическому выпадению национальных образований из правового поля России.

· К вытеснению производства криминальными механизмами получения доходов. «Это и

беспрецедентная коррупция: каждое более или менее денежное место во власти имеет

свою цену. Например, место рядового сотрудника ПДС может стоить до 15 тысяч

долларов. Это и огромная безработица. Это и низкий уровень жизни большинства

населения. Это и ужасающая деградация общественной морали. Это и продолжающийся

передел собственности, все чаще приобретающий силовой характер»[22].

· К коммерциализации власти. «Если пять лет назад значительное количество представителей молодежи рассматривало возможность продвижения в высшие слои общества исключительно с оружием в руках, то теперь все большее количество молодых людей тянется к образованию с последующим устройством на госслужбу, которая даёт возможность приблизиться к финансовым потокам и извлекать прибыль из административных полномочий»[23]. Центральная власть не может предложить какого – либо эффективного метода противодействию растущей коррупции местной власти.

Были созданы условия, при которых регулирующая роль религии, родовой знати, общественного мнения, политических партий стала второстепенной – на первое место вышли деньги, властные и экономические интересы национальных псевдоэлит, коммерциализированной центральной и местной бюрократии, криминальных сообществ. Новая псевдоэлита видит единственной целью своей деятельности получение богатства и имеет только относительную привязку к расе, религии, этносу или к происхождению. Коммерциализация коснулась всех институтов общества – государственной власти, правоохранительных органов и даже религии.

Статистика коррупции и объёма теневой экономики в национальных регионах Северного Кавказа не публикуется. Ясно только одно – коррупция здесь намного выше средней по России. А по этому показателю Россия занимает одно из лидирующих мест в мире. Объём теневой экономики в России составляет почти 50% от ВВП [24],[25]. Объём коррупции в деловой сфере превышает $316 млрд в год [26]. Согласно рейтингу международного центра антикоррупционных исследований “Transparency International”, уровень коррупции в России растёт: в 2003 г. мы занимали 86 место, в 2004 г. – 90, в 2005 г. – 126, вместе с Нигером и Сьерра-Леоне [27]. На постсоветском пространстве Россия по объёму теневой экономике уступает только Грузии и Азербайджану [28],[29].

Это резко увеличивает непроизводительные расходы, затрудняет развитие легального бизнеса.

То, что ранее общество воспринимало как преступления, ныне стало привычным, и не встречает осуждения. Более того, никто всерьёз не пытается изменить ситуацию, а старается адаптироваться к новым обстоятельствам. Но такого рода система является политически и экономически неустойчивой и может развиваться только через циклические катастрофы и катаклизмы, связанные с разложением ведущей социальной сети (клана) и приходом к власти другой группировки [30].

3. Конфликт этносов и кланов.

Регион Северного Кавказа является самым многонациональным в России. Это обстоятельство в условиях болезненной криминальной ломки социально – экономических отношений не может не вызвать конфликт мотивационно – ценностных понятий многочисленных этносов. Однако традиционные отличия этих понятий у горских народов между собой и от славян намеренно преувеличиваются и умело эксплуатируются – раздуваются, ставится по значимости на первое место. Это является рабочим инструментом кланов для достижения своих экономических интересов и продуктом неэффективной деятельности государства. Умело подогреваемые националистические тенденции являются на самом деле «ложными целями» для недовольных существующим положением многочисленных слоёв населения, «маскировкой» истинных целей хозяев положения – наднациональных кланов, построенных национальными псевдоэлитами, местной и центральной бюрократией по принципам скрытой сети.

Клан – неформальная коалиция деловых людей, чиновников, политиков, криминала, которые конкурируют в борьбе за государственные ресурсы и выступают как важная сила в экономике. Внутри кланов имеются деловые отношения на основе неформальных договорённостей, которые более важны, чем закон. В такой ситуации выборы, например, президента республики сводятся к договорённости ведущих клановых группировок между собой и с федеральным центром [31]. Т.е. фактически регионом правит клан, а не народ и выбранная им власть.

«Трудности в экономике и обусловленная ими вынужденная миграция населения навлекли за собой образование и функционирование в большинстве регионов Российской Федерации преступных организаций с чётко обозначенными этническими признаками. Преступные группировки, построенные по этническому признаку, сконцентрированы в основном в городах Москве, Санкт-Петербурге, на Северном Кавказе – в Краснодарском и Ставропольском краях, в некоторых областях Сибири и Дальнего Востока»[32].

Хотя первоначально клан обычно возникает в рамках одной этнической группы (семейный, родовой, тейповый, тухумный и т.д.), требование выживания требует расширения масштабов их деятельности и крупные северокавказские кланы являются интернациональными, интегрируя в себя представителей самых разных национальностей, в том числе и славян. Экономические интересы сети заставляют их расширять «среду обитания», захватывать территорию и искать новые области деятельности в прилегающих регионах со славянским населением и в центре.

В то же время из экономических интересов кланы могут жёстко конкурировать друг с другом, что может привезти к вспышке межэтнических и межнациональных противоречий [33].

Целью кланов является не налаживание экономики, а более эффективное использование старых методов для получения богатства без стадии производства товаров и услуг. Т.е. интересы кланов не имеют ничего общего не только с интересами России в целом и проживающих на Северном Кавказе славян, но и с интересами северокавказских народов и северокавказских диаспор.

Наиболее эффективными методами обогащения в национальных образования являются:

· доступ к местным активам (земля, предприятия, природные ископаемые, рынки и т.д.);

· доступ к местным бюджетам и к дотационной поддержке федерального правительства.

Местные ресурсы ограничены, но трансферты из федерального бюджета за последние годы существенно возросли (например, в Дагестане в местном бюджете объём трансфертов федерального центра составляет 85 – 90 %[34]). Причём в больших трансфертах заинтересованы и чиновников федерального центра. Величина так называемых «откатов» в центр, по мнению экспертов, в ряде случаев достигает 50% от трансфера [35]. Поэтому экономически наиболее выгодным и устойчивым образованием является вертикальная сеть (коалиция клана и местной власти), находящаяся в контакте с центральной властью и получающая финансовые ресурсы в обмен на лояльность к центральной власти.

Подконтрольность финансовых потоков местным клановым структурам в определенной степени является защитой от сепаратизма местной элиты, но отрицательно сказывается на хозяйственной, социальной и политической ситуации в регионе.

· Она создаёт экономическую основу для организации параллельной теневой власти,

финансовые и организационные возможности которой сопоставимы с официальной властью.

· Она ведёт к сращиванию террористической деятельности, организуемой извне с

экстремистскими националистическими и религиозными течениями, стимулирует

сепаратизм местных национальных псевдоэлит.

· Она вынуждает население жить по правилам клана, а не по законам РФ, способствует

перетеканию бизнеса с легитимного поля в тень, ведёт к разрушению и без того слабых

реальных секторов экономики.

· Она вызывает обнищание населения, связанного с реальной экономикой и расширяет

социальную базу для миграции населения из региона.

· Она ведёт к массовой криминализации населения; поскольку эта деятельность часто

остаётся единственным доступным источником доходов.

Теневые клановые экономические структуры, связанные с центром, заинтересованы в коррупции в правоохранительных и государственных органах, в создании криминогенной ситуации в регионе, поскольку массовое непослушание законам создаёт благоприятный фон для их деятельности.

Кланы, которые не имеют доступа к власти, также стремятся получить доступ к экономическим ресурсам. Но поскольку демократические правила прихода к власти не работают, то в борьбе за власть и контроль над ресурсами правящие и конкурирующие с ними сети активно использует все методы: экономические, административные [36], силовые – с использованием коммерциализированных силовых структур [37], а также криминальные «разборки» с привлечение профессиональных террористов и незаконных вооруженных формирований исламских радикалов [38].

Мощь клановых сетей позволяет им вытеснить из экономики Северного Кавказа легальный малый и средний бизнес, который не может им противостоять ни по финансовым возможностям, ни по административному ресурсу ни, тем более, по не правовым методам решения экономических проблем.

В результате в национальных образованиях Северного Кавказа не только легальный малый и средний бизнес, но и честные сотрудники правоохранительных органов оказались беззащитными перед созданной фактически криминальной экономической системой [39],[40]. Это привело к разрушению экономики, росту безработицы и миграции трудоспособного населения в прилегающие регионы Юга России. Это привело также к образованию новых крупных закрытых этнических общин народов Северного Кавказа практически во всех краях и областях юга [41], что, в свою очередь, создало социальную базу для расширения клановых сетей и усилило их конкурентоспособность в борьбе с легальным бизнесом.

Слабые попытки славянского населения, которое видит только национальную верхушку «сетевого айсберга»[42],[43] противостоять кланам пресекаются в корне, поскольку несут угрозу экономической системе, созданной в России. В ход идут все методы – от криминальных методов давления до обвинения «зачинщиков» правоохранительными органами в «разжигание межнациональной розни».

Единственной социальной силой на Северном Кавказе, которая может в какой-то степени противостоять криминализированным клановым структурам являются казаки. Но и они не имеют необходимой поддержки со стороны местных и центральных органов власти, экономически слабы и беззащитны перед хорошо организованной системой. В результате наблюдается массовый отток русских из региона. По данным экспертов Российской академии наук, в период между переписями 1989 г. и 2002 г. доля русских в общей численности населения на Северном Кавказе сократилась с 26 до 15 %, а в отдельных республиках – до 1-4 %[44].

Позиция государства в процессе более чем странная. Оно ведёт борьбу не против конкретных и достаточно известных организаторов клановой системы, а вообще против безличного теневого бизнеса, международного терроризма, незаконных вооруженных формирований и т.п. Иначе говоря, официальные силовые структуры ведут борьбу избирательно: они не затрагивают руководство кланов из-за оправданного опасения сильного криминального противодействия и даже локальных вооруженных столкновений.

В результате России удалось сформировать на Северном Кавказе «вертикаль власти» только на основе коррупции и попустительства преступности. Политика России сводится к закачиванию в регион денег в обмен на лояльность и к периодическим карательным акциям в отношении непонятливых или особо жадных [45]. В создании правового государства и легитимной экономики Северного Кавказа центр потерпел полное фиаско.

Чтобы возродить регион необходимо использовать тот факт, что власть не окончательно отбила у населения региона тягу к предпринимательству, в частности у казаков. Поэтому единственным выходом из тупиковой социально-экономической ситуации является переход от клановой экономики хотя бы к элементарному рынку.

Для этого необходимо сделать следующее.

· Освободить от давления кланов и бюрократии малый и средний бизнес. Создать экономическую программу вывода из клановой экономики. Сделает легальную экономику более защищённой, стабильной, перспективной и выгодной по сравнению с экономикой теневой и криминальной.

· Вывести их из-под контроля кланов бюджетные финансовые потоки. Внедрить современные информационные технологии для контроля и выявления криминальных финансовых потоков.

· Ликвидировать избыточные властные полномочия многочисленных местных филиалов и дочерних компаний федеральных фирм, т.к. они затрудняют эффективный контроль со стороны государства, но облегчают установление контроля над ними со стороны кланов и криминальных структур. В качестве примера можно привести структуру контролируемого государством РАО «РусГидро»[46], которая имеет в национальных республиках Кавказа 4 филиала, включающих, в свою очередь, многочисленные предприятия, ведущие самостоятельную финансовую деятельность. Так, филиал в Дагестане имеет в подчинении 10 предприятий, каждое из которых имеет право самостоятельной хозяйственной деятельности.

· Создать программу финансовой поддержки легального малого бизнеса. Освободить его от налогов (налогов в регионе почти никто не платит: либо платить нечем, либо платится взятка в размере 5-15% от налога [47]). Напрямую предоставить беспроцентные кредиты фермерским хозяйствам.

· Определить на правительственном уровне роль казаков в декриминализации экономики региона Северного Кавказа. К сожалению, недавно разработанная «Концепция государственной политики РФ в отношении российского казачества» ограничилась декларациями, что она «призвана обеспечить …становление государственной и иной службы российского казачества, сохранение его самобытности, традиций, культуры, реализацию потенциала казачьих обществ и общественных объединений российского казачества»[48]. В ней ни слова не говорит о роли казачества в экономических процессах в регионе, о создании условий для компактного поселения казаков с широкими правами местного самоуправления.

Только нормализация экономических отношений в регионе будет означать окончание эпохи сепаратизма, преодоление противоречий между федеральным центром и республиками Северного Кавказа, ликвидацию противостояния между горскими и славянскими народами.

Кандидат физ.-мат. наук.

Юлий Лисовский

[1]Сэмюэль Хантингтон. СТОЛКНОВЕНИЕ ЦИВИЛИЗАЦИЙ? Директор Института стратегических исследований при Гарвардском университете.1993 г. http://geopolitics.ru/common/library.htm

[2] Збигнев Бжезинский «Между двумя веками: Роль Америки в эру технотроники” Пер. И.М. Максимовой, М., 1970

[3] Др. Ариель Коэн (Ariel Cohen), фонд “Наследие” (“Heritage”) США.

США, СТРАНЫ ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ И КАВКАЗА: ПРОБЛЕМЫ И ПЕРСПЕКТИВЫ ВЗАИМООТНОШЕНИЙ. http://www.ca-c.org/journal/cac-08-2000/05.kohen.shtml

[4] Т. В. Грачёва. Невидимая Хазария. Рязань. 2008.

[5] Джозеф Стиглиц. Выдержки из книги о войне в Ираке. Лауреат Нобелевской премии в области экономики, главный экономист Всемирного банка. Газета «Гардиан». 2008 г.

[6] Официальный сайт ЦРУ США . CIA. The World Factbook.

https://www.cia.gov/library/publications/the-world-factbook/

[7] Система взглядов и идей, политических программ, философских концепций, в которых осознаются и оцениваются отношения людей к действительности и друг к другу и которые выражают интересы различных социальных классов, групп, обществ.

[8] П. Мостовой. Есть ли будущее у общества потребления? 2009. http://www.polit.ru/lectures/2005/12/01/mostovoi.html

[9] А. Барда. Я. Зодерквист. Нетократия. Новая правящая элита и жизнь после капитализма. Рейтер. 2004. Цит. по Т. Грачёва. Невидимая Хазария. Рязань. 2008.

[10] Коррупция за 4 года: исследования Фонда ИНДЕМ.

http://www.anti-corr.ru/indem/2005diagnost/2005diag_press.doc

[11] Иерей Николай Панько. Клирик Украинской Православной Церкви Московской Патриархии. «Апокалипсис сегодня?». Русь православная. 2006. Изд. С.-Петербург. «Русский Северо-Запад».

[12] Дж. Сорос. Кризис мирового капитализма. Открытое общество в опасности. М.: ИНФРА-М, 1999. http://capitalizm.narod.ru/index.htm

[13] Денисова Г.С., Уланов В.П. Русские на Северном Кавказе: анализ трансформации социокультурного статуса. Ростов-на-Дону, 2003.

[14] А.М.Бойков. ДНЦ РАН. Русские в современном Дагестане: демография, социология, политология.

[15] А.Азизов, сексопатолог. Лекция в Комитете по делам молодёжи Народного Собрания Дагестана.

[16] Сеть – социальная структура, состоящая из социальных групп и связей между ними. Примером вертикальных сетей являются национальные и транснациональные экономические иерархические структуры, монопольные финансово-промышленные группы), международные преступные группы и т.д. В отличие от вертикальных сетей с их четким разграничением начальника и подчиненного, лидера и рядового участника, горизонтальные сети представляют собой объединения участников примерно одинакового статуса, мощи и влияния. Примером является криминальные сообщества, политические и религиозные организации, финансовые институты, профессиональные ассоциации, пресса.

[17] Johnson J. Russia’s Emerging Financial-Industrial Groups. // Post-Soviet Аffairs 13, No. 4 (1997);

[18]Финансово-промышленные группы и конгломераты в экономике и политике современной России (Москва: Фонд Центр политических технологий. 1998),

[19] Stark D., Bruszt L. Postsocialist Pathways: Transforming Politics and Property in East Central Europe (Cambridge. UK: Cambridge University Press, 1998).

[20]Dinello N. Bankers’ Wars in Russia: Trophies and Wounds. // Post-Soviet Prospects, VI. I (February 1998).

[21] Н. Динелло. От плана к клану: социальные сети и гражданское общество. Университет Питсбурга, США. http://www.prof.msu.ru/publ/book3/din.htm#s

[22] Шамиль Султанов. КЛАНЫ И ПЛАНЫ. К ситуации на Северном Кавказе. Завтра. 29.07.2009.

[23] Абдулла Истамулов. Экономика, коррупция и экстремизм на Северном Кавказе. Президент Центра стратегических исследований и развития гражданского общества на Северном Кавказе. Член Российской Ассоциации политической науки. Октябрь 2004 г.

http://sadaev.ru/novoe/ekonomika_korruptsiya_i_ekstremizm_na_severnom_kavkaze.html

[24] Д. С. Львов. Перспективы долгосрочного социально-экономического развития России. Доклад на Президиуме РАН. ВЕСТНИК РАН. Том 73, № 8, с. 675-697 (2003). http://vivovoco.rsl.ru/VV/JOURNAL/VRAN/ECONOM/ECONOM.HTM

[25] Профессор Н. Кричевский. Выступление на ТВ 21.10.2009.

[26] Коррупция за 4 года: исследования Фонда ИНДЕМ.

http://www.anti-corr.ru/indem/2005diagnost/2005diag_press.doc

[27] Д.С. Львов. Академик РАН. Интервью газете Завтра. 9.07.2008. http://www.zavtra.ru/cgi/veil/data/zavtra/08/764/61.html

[28]Johnson S., Kaufmann D., Shleifer A. Politics and Entrepreneurships in Transition Economies // The William Davidson Institute, University of Michigan. Working Paper Series. № 57;

[29] Lasko M. Hidden economy — an unknown quantity? Comparative analysis of hidden economies in transition countries, 1989-1995 // Economics of Тransition. 2000. Vol. 8. № 1. P. 135.

[30] Бизнес – активность работников правоохранительных органов в современной России.

Л. Косалс http://www.polit.ru/lectures/2005/06/07/kossals.html

[31] Шамиль Султанов. КЛАНЫ И ПЛАНЫ. К ситуации на Северном Кавказе. Завтра. 29.07.2009.

[32] Гаджиев Ш.М. Региональные особенности краж //Вестник молодых учёных Дагестана /Филология, Педагогика. Право, Политология, №1. Махачкала, ДНЦ РАН, 2003,

[33] Шамиль Султанов. КЛАНЫ И ПЛАНЫ. К ситуации на Северном Кавказе. Завтра. 29.07.2009.

[34] А.М.Бойков. ДНЦ РАН. Русские в современном Дагестане: демография, социология, политология.

[35] А.М.Бойков. ДНЦ РАН. Русские в современном Дагестане: демография, социология, политология.

[36] “Рейдерство как социально-экономический и политический феномен современной России”. Центр политических технологий. 2008. http://top.rbc.ru/economics/20/05/2008/168934.shtml

[37] По данным д. э. н., профессора Высшей школы экономики Л. Косалса в среднем по России в 2005 г. более 70% сотрудников правоохранительных органов получали доходы от участия в бизнесе. Для национальных регионов Северного Кавказа эта цифра существенно выше.

[38] Шамиль Султанов. КЛАНЫ И ПЛАНЫ. К ситуации на Северном Кавказе. Завтра. 29.07.2009.

[39] Г. Гудков. Депутат госдумы РФ. В поддержку майора Дымовского. 2009. http://blogi.rbc.ru/index.php?/archives/486049-V_podderZhku_majora_Dymovskogo.html

[40] Что творится в северокавказском регионе. 2009. http://www.police-russia.ru/archive/index.php/t-15928.html

[41] С. Змияк, к.э.н., доцент Северо-Кавказской академии госслужбы:

http://www.rg.ru/2008/06/17/reg-kavkaz/migraciya.html

[42] Н.Коновалова. Председатель Союза славян Адыгеи. Тезисы доклада на чрезвычайном съезде славян Адыгеи 28 марта 2009 г. http://www.dpni.org/articles/kommentari/12004/

[43] «Быть русским» запрещено. 2009. http://www.segodnia.ru/index.php?pgid=2&partid=48&newsid=8939

[44] Катерина Погонцева. Отток русскоязычного населения отбросил экономику Северного Кавказа на много лет назад. “Российская газета” – Экономика Южного округа №4684 от 17 июня 2008 г.

http://www.rg.ru/2008/06/17/reg-kavkaz/migraciya.html

[45] Абдулла Истамулов. Экономика, коррупция и экстремизм на Северном Кавказе.

[46] http://www.rbc.ru/companies/rushydro.shtml

[47] Абдулла Истамулов. Экономика, коррупция и экстремизм на Северном Кавказе.

[48] «Концепция государственной политики Российской Федерации в отношении российского казачества». 3 июля 2008 года

962